История невозможной любви

— А, ерунда, — Доктор небрежно отмахнулся. — Занимаюсь экспериментами иногда. Для отдыха.

Роза улыбнулась — то, что для Доктора было отдыхом, для любого земного ученого стало бы головоломнейшей проблемой. Взгляд ее упал на стол, заваленный бумагами. На них тоже было что-то написано на галлифрейском. Роза, конечно, не могла ничего прочесть, но разглядеть, что явно один и тот же символ повторяется тут и там, она была в состоянии.

— А что это за слово?

Он заглянул поверх ее плеча и, увидев, на какое слово показывает ее пальчик, почему-то покраснел. Не слишком сильно, но заметно.

— Доктор? — Роза удивленно вскинула брови.

Тот смущенно потер шею и произнес нечто неразборчивое.

— Что, прости?

— Эльдия, — более внятно повторил он. — Здесь написано: «Эльдия».

Роза похлопала ресницами, всем своим видом говоря: «Переведи». Доктор тяжело вздохнул, помолчал, будто очень боясь что-то сказать, наконец, глядя в сторону, сообщил:

— Это значит «Роза».

Роза застыла, не в силах поверить собственным ушам. Снова посмотрела на разбросанные листы. Пресловутый символ встречался то тут, то там, без какой бы то ни было логики, словно написанный случайно, в те моменты, когда, задумавшись, не замечаешь, что выводит рука.

— Ты... писал мое имя?

— Ну... да... случайно... — Доктор поспешно собрал со стола все бумаги и начал отступать от Розы. — Сам не знаю, как так вышло.

Роза широко улыбнулась. Неужели ее чувство было взаимно? Но судя по реакции Доктора, он сам этого еще не понял и не был готов к такому открытию. Что ж, она может и подождать. У них впереди полно времени.

Шаг восемнадцатый — всегда

Это была одна из самых потрясающих планет, где Роза бывала. Горы причудливой формы, подсвеченные оранжевым закатом, пылающее в лучах заходящего солнца небо и на его фоне громадные птеродактили. Ну, или что это были за животные. Причем, в отличие от всего, что Роза знала об их земных двойниках, эти были совершенно мирные: на двух пришельцев кидаться не собирались, только летали вокруг, обмениваясь скрипучими криками.

Единственным минусом был невероятный холод. Роза зябко ежилась даже в теплой куртке. А вот Доктору все было нипочем — Роза давно заметила, что он всегда чувствует себя комфортно в любых погодных условиях. Аж завидно.

— Красиво, — вздохнула Роза, думая о том, что опять чуть не потеряла Доктора.

Но никто и никогда не разлучит их. Это просто невозможно. Словно услышав ее мысли, Доктор, оторвавшись от созерцания пылающих небес, повернул к ней голову и спросил:

— Как долго ты будешь со мной? — а в глазах, вопреки видимому легкомыслию, такое напряженное ожидание...

— Всегда, — Роза крепче сжала его ладонь, и они улыбнулись друг другу.

Было так здорово просто стоять рядом, держась за руки, не думая ни о чем. Роза подумала, что могла бы провести так всю ночь, если бы не жуткий холод. Она зябко поежилась, и Доктор заботливо спросил:

— Замерзла? Пойдем в ТАРДИС.

— Мы можем еще вернуться сюда? — расставаться с этой планетой почему-то страшно не хотелось, будто какое предчувствие кольнуло сердце, но Роза решительно отогнала его.

— Конечно. Если хочешь, — Доктор потянул ее к ТАРДИС: — Пошли, пока ты не простудилась.

Но Роза вырвала руку и со смехом заявила:

— А спорим, я добегу первая?

Доктор ухмыльнулся:

— Тебе никогда это не удастся.

И они рванули с места. Добежали они одновременно, но Роза сильно подозревала, что Доктор поддался ей — все-таки бегал он не в пример быстрее.

А потом они пили горячий чай, пытаясь согреться, планировали, куда еще можно полететь, споря до хрипоты над пунктом назначения, шутили и смеялись. Наконец, уже отправляясь спать, Роза предложила:

— Давай завтра навестим маму. Я по ней соскучилась.

Доктор демонстративно поморщился, как всегда при упоминании визита к Джеки Тайлер — слишком демонстративно, чтобы поверить в его искренность — но спорить не стал.