Дао Дзэ Дун

— Что-то не так? — честно и откровенно спросил Страхов.

— Все так, очень даже так, — протяжно проговорила Дрозофила. — Ты что сейчас сделал?

— Что? — не понял Страхов.

— Ну, перед тем, как войти… Ты же руки не поднимал.

— А что я должен был сделать? — перешел в наступление Страхов.

— Я не знаю…

— А я знаю?! — уже начал злиться он.

— Ну, например, представил себе, как эти двери открываются… — предложила идею Дрозофила. — Как это ты делал раньше у себя, там? Может, ты вспомнил, как смотрел прямо в сканер сетчатки… или, допустим, машинально представил себе какой-нибудь другой биометрический сканер? Было?

— Я ничего не вспоминал, я думал о своем… — И тут Страхов прикусил язык и, бестактно повернувшись к Дрозофиле спиной, спросил: — Мне и дальше идти впереди тебя?

— Если хочешь, — как бы безразлично сказала Дрозофила. — Там, по-моему, тебе все будет понятно. Просто эскалатор.

Страхов пошел вдоль короткого коридора, поводя плечами, — вся его спина вспотела.

Его опять подловили! И на чем! Он поражался сам себе, не знал, то ли радоваться, то ли страшиться, а на заднем плане сознания еще мигала тревожная лампочка вопроса: видит ли Дрозофила, что он догадался о том, что произошло.

А произошло, по всей видимости, необычайное. Опять произошло! В его мире, мире креаторов, ходили слухи-легенды о людях, у которых открылся дар ключа от всех дверей. Их называли «свободными», этих уникумов якобы принимали за своих все биометрические системы допуска… И якобы ООН уже подумывает о том, чтобы ввести кое-где старинные системы допуска вроде ламинированных персональных фотографий с набором данных, а на входах там поставить специальных аутсорсеров, знающих в лицо конкретных персон с допуском… Страхов был когда-то уверен, что, если бы хоть один свободный существовал, он бы знал его имя.

Теперь, могло статься, он одно такое имя узнал…

Но если его дрим-тренинг привел к возникновению еще одной новой способности, то имя этого свободного кое-кто узнал раньше него. Крепко его взяли в оборот, ничего не скажешь!

У эскалатора он вежливо подождал Дрозофилу, она удивилась, улыбнулась мило и шагнула на подъем в паре с ним.

Наверху он также галантно сделал “Ladiesfirst”, не дойдя шагов пять до закрытых дверей. Она не смутилась, не стала настаивать на повторении эксперимента, подняла руку, сканер считал ее ладонь…

Декор этого уровня Страхов определил не сразу, но когда увидел на всех экранах «приставок» сплошной футбол, догадался, что приехал на «станцию «Спортивная», некогда приглашавшую болельщиков в «Лужники».

Здесь «платформа» почти совпадала со стандартными размерами платформы метро, и все «приставки» были заняты аутами в униформе такого же цвета, как на Страхове, только другого оттенка.

«Это, конечно, интереснее, чем кабели тянуть и канализацию сканировать», — объяснил он по-своему местный аншлаг и спросил кстати:

— А что они делают?

— Работают, — ответила Дрозофила. — Попробуй, это интересно.

Она подошла к ближайшей «приставке», поздоровалась с аутом-«болельщиком» и подняла руку так же, как перед дверью. Аут посмотрел на ее руку так, будто сканер был встроен в его глаза, освободил место и вразвалочку отошел к «шведскому столу», не обратив на Страхова никакого внимания.

— Ты лучше сядь, здесь надо расслабиться, — сказала Дрозофила.

Страхов сел во вращающееся, очень удобное офисное кресло. Куда класть руку, он уже знал. Положив, он сразу услышал стандартный «белый шум» футбольного матча, аккуратненько прошитый голосом комментатора.

— Кто хоть играет? — спросил он.

— Расслабься… Сейчас все узнаешь. Просто посиди немного, посмотри, поболей, — давала инструкции Дрозофила.

— Честно говоря, чем-чем, а футболом я никогда не интересовался… Если только финалы чемпионатов мира… ну, и голы в новостях, — признался Страхов. — Не уверен, что результат вашего теста будет корректным.

— А мы это учли, — сказала Дрозофила. — Здесь все такие, как ты. Специально отобраны. В плане футбола — полные нейтралы. Я же говорю, люди работают… Ты попробуй, включись. Отсюда все воспринимается по-другому…

«Интересно все-таки узнать, как долго они меня вели… На каком проекте я засветился? — подумал Страхов, делая вид, что сосредоточенно вглядывается в экран. — Если уж они знают, что футбол мне не по кайфу…»

Секунд через двадцать он уже знал — само собой узналось, — что в высшей лиге московский «Спартак» играет с екатеринбургским «Локомотивом» на таком-то круге чемпионата страны, что в турнирной таблице уральский «Локо» эдак повыше двумя этажами будет… Появилась в памяти и вроде бы ненужная статистика игр, забитых и пропущенных мячей, еще какой-то мусор… Потом Страхов почувствовал, что матч сейчас смотрят в он-лайне примерно сто двадцать тысяч болельщиков, а запись просмотрит аудитория раза в три побольше.

Вскоре Страхов почувствовал, что ему в самом деле уже не совсем до лампочки… и даже становится интересно… только не игра, а само боление. Эмоции зрителей он-лайн создавали необычную какофонию, будто два оркестра пытались одновременно переиграть друг друга, и непонятно было со стороны, что же играет каждый. И вот Страхов почувствовал, что в его силах стать дирижером, привести стихию «звуков» в гармонию и даже, по ходу, выбрать стиль — джаз, классику или что-нибудь легкое, танцевальное…

И он попытался настроиться… и стало ясно, что в этот раз для гармонии звуков «Локо» должен закатить «Спартаку» еще пару мячей в таких-то растаких комбинациях и с таким-то промежутком, а «Спартак» — еще один мяч в ворота «Локо», а в итоге должно стать 4:2 в пользу уральцев… и если так настроить дело, то получится классная блюзовая композиция.

И вот «Локо» заиграл веселее, комментатор взбодрился, и разноцветные столбики гистограммы в информационном секторе экрана чуть-чуть подросли.

— У тебя все отлично получается! — подбодрила за спиной Дрозофила.

Страхов уже, само собой, знал, что гистограмма отражает рейтинг трансляции в ряду других спортивных репортажей, а, кроме того, —накал зрительских эмоций и их спектр, который будет необходимо учитывать в следующих играх команд.

«Музыка» стала проясняться в восприятии Страхова — это была пока легкая, ни к чему не обязывающая эстрадная импровизация.

И «Локо» закатил первый из требуемых мячей.

…И вдруг Страхов понял, что ничего нет, что он смотрит в пустоту, что нет, вообще, никакого матча!

«Музыку» будто разом выключили.

Столбики гистограммы поползли вниз, а под гистограммой стала расти красная горизонтальная полоска.

— Разрешите! — услышал он требовательный голос.

Он убрал руку и поднялся, уступив место «профессиональному оператору».

— Устал? Ничего… — осторожно похлопала его по руке Дрозофила. — Для первого раза достаточно… Кофе покрепче… Не помешает.

Страхов перевел дух, глубоко вздохнул и, пытаясь адаптироваться, сказал:

— Ну-ну…

— Обычная биологическая обратная связь… — не стала делать сенсации Дрозофила. — Постепенно подбираешь в себе такое психофизиологическое состояние, которое приводит к нужному результату.

Она как будто нарочно отвлекала Страхова от сокрушительного открытия, за которое можно было бы выпить и целую бутылку Периньона, а, может, и не стоило. Страхову как бы походя открыли, что нет на планете никакого реального футбола, а есть только виртуальный! Матч, который он видел и которым управлял, происходил в компьютере, и аут-оператор был нужен только для того, чтобы регулировать и направлять эмоции зрителей-болельщиков, которые, свою очередь, по принципу обратной связи, создают сами для себя накал… нюансы накала… эффект новизны… и что-то еще…

— Погоди… Мой друг ездил на финалы! — Он будто проснулся. — А там что, огромная голограмма?!

— Ну, это уж чересчур! — усмехнулась Дрозофила, наливая кофе во вторую чашку. — Хотя идея интересная… Нет, финалы крупных чемпионатов проводятся вживую. Специально. Как подкрепление рефлексов. А все остальное — это то, что ты здесь видишь. Просто оцифровка. Дешево. Удобно. — Вторая чашка предназначалась ему. — Аутсорсинг спортивных соревнований оказался одним из самых прибыльных. И матчи куда интересней, чем в действительности… Ведь болельщики сами их создают, соревнуясь друг с другом, напрягая эмоции. И получают именно то, что хотят через нашего модератора. Никто не разочарован. Никто не свистит.

— А что делают реальные команды в это время? Как они-то финалы проводят? — все не мог успокоиться Страхов, до этого футболом не интересовавшийся. — Ведь надо нормально игру показать…

— А то же, что и все, — непосредственно пояснила Дрозофила. — Тренируются, играют между собой… ну, не для зрителей, продумывают игры, разрабатывают интересные связки и серии комбинаций… отдыхают вместе.

— Это что, как цирковая борьба двести лет назад? — совсем разочаровался Страхов.

— Нет, — твердо ответила Дрозофила. — Финалы играются чисто. И практика показала, что именно при такой технологии живые игры стали гораздо интереснее. Ведь паттерн биологической обратной связи становится устойчивым. Живые матчи теперь тоже как бы создаются зрителями… Каждый чувствует, что он, лично он реально влияет на игру, хотя и не сознает этого.

— И сколько лет эта система держится в секрете?

— Около двадцати…

— Поразительно! — искренне поразился Страхов. — Поразительно то, что до сих нет утечки!

— Но ты же не раскроешь тайны? — фирменно прищурилась Дрозофила.

— Допустим, не раскрою… — предположил Страхов.

— Вот именно… И кто тебе поверит? У креаторов, фанатов футбола, слухи о виртуальных матчах ходили давно. Задолго до того, как все это началось реально. Нормальные, устойчивые слухи. Если такого рода слухи появляются до самого события, если их хотят услышать, что это значит? Это значит, что с одной стороны, люди именно этого хотят, пусть и подсознательно, а с другой, то, что никто в эти слухи никогда всерьез не поверит.

— Это уж точно! — кивнул Страхов.

— У нас о виртуальных матчах знают многие… А кое-кто из аутов высших уровней помнит те, старые, настоящие. Говорят, что скука была ужасная. А виртуальный матч действительно интересен. Он — твой, ты-то как раз участвуешь в нем реально. Куда реальней, чем когда смотришь реальный матч, который гораздо меньше поддается влиянию твоих чувств. Ведь он не интерактивен. Верно? Ты же сейчас это сам почувствовал. Он был внутри тебя. Объемно… напряженно… — И последний аккорд: — Я не знаю, как точнее сказать, я в футболе тоже ничего не понимаю.

Пожалуй, еще один бокал Периньона не помешает, решил Страхов и выпил, не чокаясь, поскольку повода не нашел.

— Вроде адаптировался, — оценил он ситуацию. — Какой тест теперь по плану?

— Шанхай, — сказала Дрозофила. — ОПА…

— Звучит внушительно, — кивнул Страхов. — Объединенная Повстанческая Армия?

— Это тест на расшифровку аббревиатур, — со смехом сказала Дрозофила. — Сразу понятно, что у тебя на уме… Сочувствую… Но пока ОПА — это Отдел правительственного аутсорсинга. Полное название — Отдел аутсорсинга избирательных, парламентских, правительственных и президентских услуг.