Дао Дзэ Дун

Девушка снова распрямилась и вздохнула, как будто с облегчением.

— Можете не беспокоиться. Криопазы не было. Вас эвакуировали и полностью реанимировали через два часа.

— Куда? — спросил он, холодея уже целиком.

Девушка повела плечами:

— Что «куда»?

— Куда эвакуировали? — спросил Александр Страхов, догадываясь.

— …Ну, у меня пока нет разрешения вдаваться в подробности… — Девушка стала улыбаться с хитринкой.

С такой улыбкой она, наверно, нажала на газ и без зазрения совести разбила муранский габарит на его Спайкере:

— Сейчас вы за мембраной… Если смотреть с той стороны, из мира креаторов.

Мир вокруг изменился полностью. Изменение такого масштаба происходит в мгновение ока только во сне, но сейчас это произошло наяву. Александр Страхов сразу все понял, резко сел на постели и немного подтянул на себя приятную на ощупь махровую простынь с отвратительными разноцветными драконами. Он был голым в этом мире.

Он закрыл глаза: «Так… Я попал «из мира повседневности в область удивительного и сверхъестественного», и мне предстоит встретиться с фантастическими силами… Первый основной «блок Кемпбелла», верно?..»

— Меня что, переводят на другую работу? — усмехнулся он.

Девушка проявилась в его сознании только смехом и звонкими аплодисментами, он не хотел в этот момент видеть ее лица.

— Браво! — похвалила она его. — Я теперь могу отдыхать, а не работать.

«Прихватили! — обреченно признал он. — Думал отсидеться в криопаузе — хрен тебе!»

Катастрофа выглядела слишком большой, чтобы вызвать упадок, уныние, отчаяние. Реакция была, что обычно в таких случаях, парадоксальной — обреченный триумф воли, зажатой глубоко внутри души, как магма, неизлившаяся из глубин вулкана.

«Сам дурак!» — честно признался он и открыл глаза.

— Я что, чем-то опасен для вашего мира? — спросил он, глядя девушке в глаза.

— А вот этот вопрос уже не ко мне, — твердо сказала она, легко выдерживая его взгляд. — Я только подчиняюсь директиве эвакуировать вас, адаптировать и подготовить к комплексному обследованию. Максимум, что вам грозит, — безболезненная санация без снижения информационного уровня, инфодоступа… и без разных других потерь.

«Потерь будет немало», — приготовился Страхов и спросил еще:

— А что, без этого нельзя было эвакуировать?

— Без чего? — приподняла тонкие бровки девушка.

Страхов ткнул пальцем в сердце, и, посмотрев туда сам, обнаружил, что попал точно в маленькое пятнышко блестящей кожи: ага, все так и было, как он помнил.

— Нельзя, — с девичьей непосредственностью сказала она. — Ауты имеют право эвакуировать только трупы, а не живых людей.

— А кто вам дал санкцию на эвакуацию?

Никто, кроме Комиссии ООН по криогарантиям, не мог дать такой санкции. Он уже до предыдущего вопроса догадался, что акция противозаконна.

— На все ваши вопросы вам скоро ответят люди, доверять которым у вас будет куда больше оснований, — неглупо остановила его девушка в новенькой китайской военной форме 1937 года и продолжила также занудно и обстоятельно, будто по заученному. — Но вы, я вижу, о многом совершенно отчетливо догадываетесь… Вы начали воздействовать на реальность, выйдя за стандартные пределы креатора. Возникла некая угрозу Равновесию… Здесь это было замечено раньше, чем за мембраной, и вы правы — операция не была согласована с ООН. Мне приказано вам это сообщить с особым примечанием: думать о противозаконности операции — не в вашей компетенции. А от себя мне посоветовали кое-что добавить. Там, за мембраной, за вами, наверно, сразу бы прилетел вертолет, и вас бы интернировали в «зону».

Он снова похолодел:

— А что, уже установлено?..

— Ничего не установлено. Вы что, думаете, изолируют только при нейролепре?.. Короче говоря, вы здесь, и это место получше будет. Сейчас убедитесь. Душ — там, — указала она пальцем. — Одежда в шкафу… Я подожду в соседней комнате.

Она резко встала, показывая, что запланированная пресс-конференция по прибытии окончена, и вышла.

«Надо было самому напроситься на войну с «Фроммом»! Еще полгода назад… даже год назад, подставиться и переждать без проблем… Эх!» — подумал он и впервые огляделся.

Спальня была не слишком просторной, не больше сорока метров, а постель — просторной, но явно одноместной. Только эти чертовы драконы резали глаз!.. Стены приятного пастельного, бледно-оранжевого тона. Никаких окон. Буклированное напольное покрытие, явно из натуральной шерсти, оттенка перла-беж. Встроенный шкаф с раздвижными фасадами — один зеркальный — того же оттенка. Точно посреди комнаты довольно стильное креслице с ярко-желтой цветочной обивкой и жесткими буковыми подлокотниками в духе «итальянских 70-х», а над ним дуга цельнометаллического стального светильника в стиле «нью-йоркских 30-х». А прямо над ним встроенный в потолок плафон. Он и давал свет, поскольку окон не было.

Около кресла три книжки в твердых — ого, роскошно ауты живут! — переплетах… У кровати никакой тумбочки.

И вдруг Страхов ощутил тревогу, прислушался и опознал в тревоге опасность, которая излучалась на него отовсюду. Он попытался сосредоточиться… и вдруг понял, что его пугает именно мебель. Это веселое креслице, этот ретро-светильник, шкаф. И кровать под ним тоже быстро копила опасный заряд.

Страхов пригляделся к креслу и понял в чем дело: невозможно было определить его марку и не только марку, но и почерк дизайнера. Он, креатор высокого инфодоступа, не мог опознать бренд!

Он напрягся… Нет, это не клон Ikea для замембранья. Икеей не пахло, вещь была явно топ-класса, отлично детализована. Может быть, точный риплей из эпохи Джо Понти?.. Что-нибудь из эскизов Еро Сааринена? Или специальный аут-заказ, выполненный не теряющим форму Филиппом Старком?… или же столетней старушкой Паолой Навоне?.. Нет. Он бы опознал сразу, без всяких вопросительных знаков в начале экспертизы.

Он встал, бросил на постель простыню, подошел голым к креслу и стал заглядывать в его тайные места. Он никогда такого не делал, потому что всегда знал, какой лейбл и где можно найти, и сейчас чувствовал себя прыщавым подростком, заглядывающем женщине под юбку из-под лестницы…

Никаких лейблов не было! Он качнул светильник, потом с ужасом посмотрел на кровать, на которой, наверно, долго лежал… Мир вокруг стал растекаться и провисать, как внутренности яйца, оброненного точно на край стола…

Он слышал об этом, но не был готов к этому.

Это был мир без брендов! Вообще, без торговых марок!

Реальность вдруг стала сливаться в однородную, бессмысленную, невещественную массу…

Его качнуло, он ухватился обеими руками за спинку кресла — и вдруг струя рвоты вырвалась из горла прямо на яркую обивку сиденья.

Он оттолкнулся от кресла и, падая, успел достичь стены, ударился в нее телом. Организм снова сжался, выбросив желтоватую дугу. Он давно не ел, и ничем, кроме желчи, блевать не мог.

Он добрался по стенам до душа, ожидая, что его там вывернет еще раз, и не ошибся: раковина была не Villeroy&Boch и даже не Jika. Смеситель не Hansgrohe и даже не Rolce Royce. Все было не известно какого, вообще не искусственного происхождения!

Он опустился на колени и стал уже без стыда давиться через бортик ванны. И не сразу заметил, что его трогают за плечо.

Страхов немного повернул голову, держа ее за бортиком.

Девушка протягивала ему высокий стеклянный бокал никакой марки, полный на треть жидкости того же цвета, что выдавливалась из него самого.

— Выпейте, — тихо сказала она с очень ровной мимикой правильного доктора, без сочувствия и без малейшей тени ехидства. — Сразу легче станет.

Он взял бокал и приложил много усилий, чтобы сделать над ванной глоток солоноватой, как слезы, жидкости. Действительно, полегчало сразу.

— Спасибо. А почему заранее не дали? — поинтересовался он.

— Тогда бы вас стало рвать потом, когда закончилось бы действие… Надо, чтобы восприятие сразу прошло фазу начальной адаптации. Это то же самое, что укачивание: мозг с помощью тошноты и рвоты пытается противостоять потоку противоречивых и не идентифицированных сигналов извне.

Говоря, она обошла его, сняла смеситель душа и стала деловито заниматься клинингом ванны — вручную, без применения автоматики. Что значит аут!

— Я знаю механизм морской болезни, — сказал Страхов, все еще стоя на коленях и невольно наблюдая за танцем водяных струек, смывающих гадость в отверстие ванны. — Извините…

— Можно на «ты», как генсека, — весело откликнулась она. — Все нормально, так должно было быть.

— Тогда взаимно, — сказал он. — Я, значит, не первый…

— Первым был Адам, — как будто совсем не шутя, сообщила она.

Страхов подумал, что эта рядовая Красной Армии осведомлена куда лучше, чем прикидывается, а ее социальный статус, ранг, чин в этом мире могут оказаться куда выше, чем кажется со стороны, из замембранья.

Он встал, выпрямился и удивился легкости и силе в только что выжатом теле.

— А вот теперь душ… — проговорил он так, на всякий случай, и перебрался через бортик весь.

Девушка задвинула за ним прозрачный фасад кабины, в долю секунды просканировав Страхова взглядом сверху вниз перед тем, как двинуться на выход.

— Хорошо выглядишь, — сказала она совсем не многозначительно. — Спорт?

— У меня дома тренировочная скальная стена, — громко, гулко откликнулся Страхов из прохладного душа. — Двадцать метров! Можешь звать меня Алексом! Или просто Сашей…

— Двадцать метров! Здорово! — крикнула девушка, тормознув у двери, но не обернувшись. — А меня — Дрозофилой… Или просто Дро!

— Что?! — остолбенел в водяных струйках Страхов.

— Дро-зо-фи-ла! Это мушка такая…

— Я знаю, что мушка, — ответил Страхов, не ожидав от маоистки ни такого прозвища, ни такой способности к самоуничижению.

«Здесь все по-другому, забудь все шкалы и оценки», — велел он себе, а за это время девушка успела выйти.

Из душа Страхов заметил на подзеркальнике два стакана, в одном из них зубная щетка и паста были в пластиковых чехлах — видно, приготовлены для него… После душа он вытерся большим белым — наконец-то без драконов! — полотенцем и запахнулся в белый махровый халат, уже не содрогаясь от неизвестности их происхождения. Судя по размеру, халат приготовили для него заранее.

Вернувшись в комнату, он увидел, что она пуста и безлюдна. Ни на кресле, ни на полу пятен уже не было.

Он посмотрел на шкаф, пытаясь угадать, в какой секции повешена его одежда, — и угадал.

Застегивая сорочку Breitlingfor Chukotka, он заметил отсутствие дырки напротив сердца. Это была точно такая же сорочка, только новая — не простреленная. И еще в шкафу висел пиджак. Точно такой же розовый в пурпурную строчку пиджак …, какой он оставил в своем офисе, когда переоблачался в бронежилет Brioni. Только этот был совсем новым.

«Давно пасли… Вот ты и проверил, что не самый ты умный на свете», — обреченно подумал Страхов и подошел к чистенькому креслу, чтобы посмотреть, какие книжки читает боец Дрозофила.

Кресло было как новенькое, и, может, таким и было… «Развеянные чары» Фэнменлуна, «Незнайка на Луне» Носова, «Мир количества и знаки времени» Генона…