Эталон

— И вы прочли? — мои пальцы сами тянутся к обложке, но девушка отодвигает книгу.

— Что вы. Всё написано тарабарщиной какой-то, — Бертилла покачивает левым плечом и оглядывается, словно удостоверяясь — никто ли не подслушивает.

— Как и должно быть, — киваю я. — Вы хотите, чтобы я расшифровал?

Она молча кивает так часто, что её головка, как кажется, вот-вот соскочит с прекрасной шеи. Я строго гляжу на неё:

— Это опасное знание. Не уверен, что оно вам нужно, господарка Бертилла.

Девушка со странной полуулыбкой подходит ближе. Настолько, что я могу различить оттенки в том букете ароматов, что сокрыты в её духах.

— Я очень любопытна. И готова сполна отплатить за вашу работу. Как минимум одним поцелуем.

Книга манит меня не меньше... нет, гораздо больше, чем Бертилла. Но, подняв глаза в ответ на последнюю реплику, я понял, чего хочет от меня это создание. Видимо, жизнь в глухих лесах, забитых люфенами, окончательно нарушила баланс веществ в её тельце и затуманило разум. Я, конечно, не очень-то уродлив и не очень-то стар, но она понимает, чем грозит наша связь непосредственнно ей? Ведь судя по этим искрам в глазах, одним поцелуем дело не ограничится...

— В таком случае, — вежливо делаю поклон я, — не смогу ничем помочь. Это идёт вразрез с моим этическим кодексом.

Я молча слушаю её горячие тихие уговоры, пару раз отодвигаясь. Наконец, девушка понимает, что меня не переубедить — и покидает так же внезапно, как и появлялась. Мне остаётся лишь провентилировать лёгкие. Может быть, у меня больше не будет даже возможности прикоснуться к такой даме, как Бертилла. Но риск потерять голову, жену, и, что наиболее важно, цель всех моих научных опытов, лежащую так близко — остановил меня.

Я должен взять этот меч. Как минимум ради себя самого.

Акт IV.

В которой сделан необходимый выбор.

Переход занял два дня. Два спокойных дня, лишь раз прервавшихся пальбой рушниц. Я так и не понял, были ли это мутанты или звери-людоеды, в неведомом количестве расплодившиеся за последние годы. Впрочем, гигантскую бронзовую пушку никто не расчехлял — а значит, ситуация была простая. Я проводил дни в опытах и избегании господарки л’Эсерт — и они пролетели быстро. Но к вечеру второго дня мы проехали замок Зельт и, наконец, оказываемся перед высоким, крутым курганом. Чёрный провал входа свидетельствует — мы перед тумулосом. Короткая перекличка, оставление часовых у каравана — и мы движемся внутрь, словно у нас на пятках все демоны Баредиола.

Кто не слышал про тумулосы. Узкий вход «под холм», короткий коридор, ведущий в зал со сводчатым, высоким потолком. Захоронения давно разграблены, а оставшиеся крохи — выметены учёными и искателями приключений. Но — свои следы в легендах оставили. Но — остаются удобными местами для сокрытия чего-то. Но — конкретно этот почему-то адски запутан. Только молитвами и ритуалами Франсиска мы находим верное направление.

— Это старое место, но совершенно нетипичное для наших мест, — замечаю я.

— Родовая легенда говорит, что Эсерт, основатель нашего рода, велел расширить эти коридоры для сохранения сокровищ, — подала голос Бертилла.

— И это так?

— Отчасти, — напряжённо отвечает л’Эсерт. — Вы слышите?

— Какой-то скрёб. Наверное, крысы, — произносит молодой дружинник и нервно облизывает губы.

Наша группа замирает. Звуки исходят из-за стены, словно какой-то зверёк роет яму. Двигаются только слишком быстро.

— Все на середину, — решительно командует л’Эсерт

Звук прекращается.

— Кажется, пронесло.

Стена отодвигается, открывая проём, пахнущий гнилью.

— Что за...

Скрежет появляется вновь. Л’Эсерт бесшумно вытащил клинок. Дружинники следуют примеру господаря. А неприятный звук всё усиливается и многократно умножается, приближаясь. Время растягивается, словно некий кожевенник начал натягивать его на сушильную раму — как шкурку мелкого зверька. Краем глаза я замечаю расширенные глаза жены и открывающиеся алые губы Бертиллы. Вспоминаю слухи о том, что некоторые «искривлённые» предпочитают тёмные подземелья руин, обильно разбросанных на просторах пограничных марок.

Я бесполезен. У меня нет даже меча — я сам от него отказался. Короткий нож сгодится лишь чтобы даровать женщинам быструю смерть. Даже у Франсиска есть фимиатерий, им вполне можно разможжить пару опухших голов. Гнев на короткое время овладевает мной. Руки не слушаются и я бесполезно мотаю головой, замечая яростное лицо господаря и смесь эмоций на лице у его дружинников, ввязавшихся в жестокий ближний бой. Надо успокоиться. И понимаю — если я хочу добраться до абсолютного меча и сохранить близких — мне следует поработать головой.

Не обращать внимание на крики людей и болезненные, рвущие душу вопли искривлённых. Сдёрнуть сумку. Вспомнить, что во втором кармашке есть ряд декоктов, в смеси опасно нестабильных. Сдернуть пустую бутыль из-под фляги от вина Бертиллы. Сесть, не мешая сражаться остальным. Первый состав. Фурункулы, в случае чего, пройдут и так. Второй состав. Прерывание беременности вроде бы не намечается. Третий состав. Я планировал выпить цветочную тинктуру после первого прикосновения к мечу. Но, видимо, придётся оставаться трезвым. Закрыть пробкой. Взболтать. Увидеть, как жидкость начинает опасно бурлить. Взяться за длинное горлышко, раскрутить бутылку и с воплем, достойным берсеркера, метнуть вперёд.

Взрыв разметает несчастные создания, изменённые алхимией Баредиола и наделяет людей жаждой убийств — того рода, от которого кровь идёт носом. Люфены словно не ожидали этого — и падают от всё новых и новых ударов. Господарь отрубает очередную голову и кричит:

— Вперёд! Они слабы!

Мы бежим примерно в том же порядке. Я едва не теряю сумку, ударяя то соседей, то врагов. Где-то спереди мелькают женские спины — немного кривая моей жены и точёная, прямая как пика спина Бертиллы. Неужели Сендзивый действительно опоил её раствором Абсолюта?.. Тогда почему это сработало, ведь моя жена не изменилась вовсе?

Неважно. Где-то слева отмахивается фимиатерием Франсиск, а здоровенный детина справа со всей дури впечатывает мутанта в стену. Мы оставляем его позади, и оглядываясь, я вижу, как ржавый меч и когти готовятся разорвать ему горло. Сто ударов сердца. Искривлённые отстают. Двести. Замыкающий дружинник решительно останавливается и, перехватывая поудобнее полутароручный меч, перекрывает проход. Триста. Четыреста. Наконец, мы выходим в сводчатый зал. Его камни покрыты сильно потемневшей алой краской, а воздух отчего-то сильно отдавал железом.

Меч парит в воздухе без какой-либо опоры. Трюк дешевый, но — эффектный, особенно с учётом предмета. Двуручный меч с необычного, молочного цвета клинком. Синие сигилли на доле, иссиня-чёрный камень навершия. Он здорово отличается от всех смертельных орудий, которых я видел за свою жизнь немало. Но завораживает меня не это. Я поджилками чувствую мощь и силу, заточённую в стали. И эти эманации притягивают...

— Я был ещё юнцом, когда Сендзивой делал его. Представьте себе, Иоанн, меч просто выплыл из цельного куска металла. Ни я, ни опрошенные мной кузнецы не могут понять, как это было возможно... Охраняйте вход, — командует господарь. — Никто не должен прорваться до того момента, пока мы не закончим ритуал. Мастер, прошу вас приступить.

Властные обертоны голоса снимают оцепенение. Сумка, ящичек с зельями. Особые краски для гексаграмм — они могут понадобиться. Серебряный нож — пригодится в любом случае. Горстка редких ингредиентов — собранные в определённую фазу лун коренья, кровь редких гадов, высушенные плотоядные жуки. Демонические шары. Многие считают, что это ещё один элемент антуража, но всё сложнее. Вырезанные из цельного куска кости шары при определённых условиях могут служить отличным считывателем характеристик предмета.

Прочертить прямую линию между демоническим шаром и мечом. Снабдить несколькими сигиллями, чтобы энергия отдачи не стёрла меня в порошок. Немного чёрного масла на внешний шар. Для активации. Чуть-чуть раствора жука Лдуки на внутренний. Он не сдвинулся ни на волосок. Ожидаемо — содержание Абсолюта в мече зашкаливало. Проявитель Сендзивоя — на следующий. Зафиксировать бешеное вращение и капнуть обнулителем. Да, меч можно только взять правильным образом — или поле сотрёт в порошок.

А что можно сказать о «ключе» поля? Чем можно его открыть? Я черчу несколько дополнительных сигиллей и аккуратно капаю следующий элемент на шар. Эталон. Неприятно, но раствор у меня есть — суммарно чуть больше колбы. Следующий этап — сколько? Демоны Глубинных Ям, многовато. Столько мне делать с месяц. Но может, будет раствором? Обнулитель, дать высохнуть шару и капнуть Чёрной тинктурой. Умеренное вращение. Раствор, действительно. Но крепковатый. С чем?

Следующий шар даёт мне ответ после того, как я испытываю с несколько дюжин ингридиентов. И только оксистат жидкого серебра, кроваво-алая и ядовитая жидкость, заставляет проклятый шар двигаться. А меня — покрыться холодной испариной.

— Ну что?

Луп-луп. В зале стоит вязкая тишина. Этого следовало ожидать. Женщины слишком напуганы, Франсиск — смиренно ожидает развязки. Я словно слышу, как скребут мои веки по поверхности глаз. Видят боги, я надеялся не видеть этот результат. Но они же могут засвидетельствовать — где-то в моей душе было подозрение того, что мне выдали дьявольские шары. И именно из-за него Франсиск и жена не были оставлены в первой попавшейся таверне.

Видите ли, меч не просто выкован с большой примесью эталонной материи. Я ощущаю кислоту во рту. Он сам требует эталона в том, кто его возьмёт первый раз. Тоска. Вот что это за чувство. Чёртова тоска, ведь есть только один способ разрешить проблему. Стоит ли оно того? Пятнадцать солнечных кругов — в обмен на один меч, даже не принадлежащий мне. Пожалуй, всё-таки стоит. Идиоты ищут камень, делающий всё золотом, но предмет, состоящий из первоматерии, пусть даже и чуть меньше половины... это... это...

— Сигилли, выбитые на доле клинка — редкий шедевр. Обычно алхимики не заморачиваются символикой, но Сендзивой точно не относился к обычным. Я не знаю, как он их вытравил — возможно, колдовал над заготовкой, или нанёс в процессе делания, но понимаю суть написанного. Это оружие подходит только одному владельцу. Тому, сам на значимую часть состоит из эталона.

— Что это значит? — Хаут явно не понимает мою речь. Или надеется, что не понимает.

Франсиск расстроенно покачал головой.

— Скажи мне, что ты взял настоящие крупицы эталонной материи.

— Нет, они слишком нестабильны. Распадаются быстро. Но я экспериментировал с живой материей и могу подтвердить — в плоти Абсолют сохраняется куда дольше. И плоть тут есть.

Господарь поворачивается к жене. Мне остаётся печально покачать головой. Достать охряную краску, кисточку. Кивнуть л’Эсерту. И начать чертить неправильный многоугольник с печатями гексаграмм на концах линий.

— Не только она. Во всех нас есть немного Эталона. Во мне, например, его сильно больше, чем в вашем теле, господарь — ведь я с ним работал много лет. Но кое-кому я подмешивал экспериментальные зелья, когда был молод и глуп.