Сумеречное королевство

— Пытки лоринцев, действительно, дают не слишком много. — Согласно кивнул Амос. Его болезненное лицо снова перестало выражать хоть что-нибудь, кроме безразличия. — Я должен видеть свою жертву. Когда она засыпает?

— В вечерних сумерках. Этой породе тяжело перестроиться под наш образ жизни. Она радуется солнцу и видит мир в примитивном фокусе, как все смертные.

— Можно взглянуть?

Фауст мысленно передал Амосу образ графини.

— Красивая девушка. — Улыбнулся Амос.

— Не для твоей коллекции. — Строго произнес князь. — Ты еще сможешь найти в Лорине новые экземпляры.

Все знали причуду Паука: у него была огромная коллекция красивых существ. Со всех уголков Вереса, из покоренного Невеккет, даже Карьяд. Они спали вечным сном, отравленные ядом, опутанные особыми нитями, что поддерживали в них жизнь. Амос заботился о своих подопечных, его слуги не давали телам умереть, подпитывая растворами, а Паук не подпускал тление и старость, делясь своей энергией.

Иногда он блуждал в их снах, насылал морок, развлекался…

— О, я не претендую. — Примирительно вскинул руки Амос. — Слишком хлопотный образец.

Сон был странным. Сначала Жанна блуждала в саду-лабиринте. Туман не давал увидеть ничего на расстоянии вытянутой руки. Стены из колючего кустарника, тишина.

Затем ее позвал голос. Слова были незнакомы, но она понимала — их дополняли образы в голове.

Лабиринт остался позади, девушка вышла к воротам своего дома, следуя неведомому зову.

— Где ты пропадала, Жанна? — Ей навстречу выбежала Маргери. — Ты оставила меня совсем одну. — Она обиженно надула губки. Легкое голубое платьице мелькнуло на тропинке и ускользнуло из вида.

— Подожди! — Едва сдерживая слезы радости, графиня устремилась вслед за сестрой.

Она бежала и бежала, а туманной садовой тропинке все не было конца, силуэт сестры все время мелькал слишком далеко! Жанна уже рыдала в голос, звала Маргери, пока без сил не свалилась на пороге дома.

— Леди не подобает себя так вести! — Над ней стоял, улыбаясь, Луи. Он протягивал ей руку.

Жанна поднялась на ноги, бросилась в объятия брата. Это был он! Высокий, смеющийся, его одежда пахла сухой скошенной травой и немного свежевыделанной кожей.

— Где ты ходишь, Жанна? — Луи отстранился и, призывно махнул рукой в сторону дома.

Девушка последовала за ним.

В парадной все было так, как в День ее рождения: суета, нарядные гирлянды, топот ног, голоса горничных и лакеев.

— Мы ждем тебя уже давно! — К ней стремительно приближалась мать. — Ты помолилась Лорин? — Ее тонкие брови нахмурились, теплая ладонь погладила щеку. — Непослушное дитя! Скоро гости приедут!

Мать вдруг смешалась с горничными, Жанна тщетно пыталась отыскать ее, но вокруг мелькали только черные платьица и кружевные фартуки.

— Жанна, зачем ты поехала на охоту? Кому ты поверила, дитя? — Возле камина в своем любимом кресле сидел отец. Его волосы, с проседью, усталое лицо, печальные серые глаза. — Герцог погубит тебя, а я ничего не могу сделать. — Отец зарыдал. — Я трус, я не спас тебя, дитя.

— Нет, нет! — Она пыталась обнять его, но ее подхватили под руки горничные, щебеча на все голоса.

— Пора собираться, госпожа!

— Сегодня ваш праздник!

— Сегодня!

— Сегодня!

Они тащили Жанну наверх, в ее комнату.

Комната была странной. Все та же мебель, портьеры, картины, безделушки, склянки с духами… И мрачный полумрак. Вместо кровати перед ней оказался темно-лиловый алтарь Лорин.

— Сегодня, госпожа! — Вдруг зашипели со всех сторон горничные. Их лица стали искажаться: глаза загорались алыми искрами, кожа бледнела, силуэты вытягивались.

Жанна оказалась в окружении верийцев! Их руки беспощадно впивались в тело, тащили девушку на алтарь.

— Нам нужна твоя жизнь. — Из толпы вышел король Кейн. В его руках сверкнуло лезвие жертвенного кинжала.

— Пошли прочь! — Закричала Жанна. — Вы ничего не получите от меня! Ничего!

Ее положили на холодный камень, крепче сдерживая извивающееся тело. Кейн уже склонился над испуганной девушкой, занес руку для удара, Жанна закричала, задергалась сильнее. Толпу разъяренных верийцев разметал ярко-голубой взрыв искр.

Жанна удивленно огляделась по сторонам: искореженные мертвые тела валялись вокруг.

— Как ты посмела? — Прогремел голос Короля.

Он остался на своем месте, забрызганный чужой кровью, с тем же кинжалом в руке.

— Ты должна умереть. — Продолжил Кейн.

Девушка почувствовала себя увереннее, поднялась во весь свой невысокий рост и первой бросилась на короля.

Мир перевернулся, она снова оказалась в саду-лабиринте, а навстречу ей выбежала Маргери.

— Где ты пропадала, Жанна? — Беззаботно спросила она.

Жанна почувствовала, как ее бросило в жар от страха: легкое голубое плате сестры было в крови, колотые раны алыми цветами распускались на груди.

— Нет! — В ужасе произнесла Жанна.

Она хотела подойти поближе, но мир снова перевернулся, она стояла посреди разрушенного города. Дома горели, раздавались крики людей.

— Помоги! — К девушке бежал растрепанный мужчина с обожжённым лицом, на руках он нес какую-то женщину.

Жанна сделала несколько шагов вперед, над головой с оглушительным карканьем пролетела туча ворон, земля под ногами исчезла, девушка полетела куда-то вниз, пытаясь кричать. Звук застрял в горле, будто кто-то плотно заклеил рот.

Следующая картина была странной: посреди большого зала замер невысокий юноша. Вериец. Не такой статный и утонченный, как все, болезненное лицо его исказилось от удивления.

— Как ты нашла меня? — Произнес он с досадой. Золотые глаза сверкнули в полумраке.

Жанна пожала плечами. Ей вдруг очень захотелось коснуться незнакомца. Лоринка в два удара сердца преодолела расстояние, разделявшее их.

— Не прикасайся! — Резко выкрикнул вериец, вскидывая руку.

С длинных пальцев сорвались тонкие блестящие нити, оплели плечи и ноги Жанны так, что она не могла пошевелиться. Вериец бросился бежать прочь, а стены вокруг снова закружились.

На этот раз она увидела поле, усеянное мертвыми. Закатное небо, хмурое, серое, вытоптанную траву, знамена, грязными тряпками развевающиеся от ветра.

Здесь были лоринцы и верийцы. По полю бродили женщины в черных одеждах. Они наклонялись, светили в лица павших лампадами.

«Ищут живых» — подумала Жанна.

Но рядом с ней проскользнула одна из женщин, в руках сверкнуло лезвие, раздался вскрик.

«Они добивают их!» — Догадалась Жанна.

— Не смотри! — Чьи-то ладони закрыли глаза.

Запах ветивера накрыл удушливой волной.

Сон начал таять, оставляя легкое удивление. Девушка проснулась. Простыни липли к мокрому телу, солнце скрылось среди черных туч, с неба повалил густой снег.

Глава 4
Рада

Гость давно покинул Волчий замок, а князь все еще не мог пересилить себя.

Конечно же, он видел сон Жанны. В деталях, в подробностях, наблюдая со стороны за тем, как раскрывается сознание.

Задача, которую Гевальт поставил перед своим вассалом, была выполнена частично. Фауст чувствовал это, всякий раз приближаясь к двери своей гостьи. Теперь она жаждала встречи. Ей хотелось поговорить, обсудить свои страхи, снова вопросы, эти неудобные вопросы! Такое милое на вид существо доставляло много беспокойства.

— Это был не просто сон. — Произнес Амос, когда закончил работу. — Это было послание. Решение твоей задачи.

— Какой из них? — Поинтересовался Фауст.

— Тебе виднее. — Пожал плечами юноша.

— Распутай свою паутину, Амос. Что ты сделал?

— Ничего. В самом деле, ничего. Просто залез в сокровенные мысли. — Вериец облизнул губы, вспоминая эмоции своей жертвы. Живые, вкусные страхи. — Дальше она вела меня сама. Это было сложно. Каждый раз, когда я пытался создать иллюзию, сон сопротивлялся, превращаясь в кошмар. Твоя гостья должна умереть. Подумай об этом.

И он думал. Лежали на столе записи и донесения, информация, с которой Гевальт работал вот уже несколько месяцев. Слухи, старые мифы, неполные, оборванные.

В дверь постучали.

— Что тебе, Рейна? — Прошептали губы.

Он знал, служанка слышит его в своих мыслях. Так он и управлял своим замком. На расстоянии.

— Ваша гостья, господин. Она хочет поговорить. — Раздался голос за дверью.

Говорить, как верийцы, мыслями, смертные не умели. Только слышали, когда их хозяин этого хотел.

— У меня нет сейчас времени. — Солгал он. И вдруг почувствовал, как стремительно приближается по коридору сама Жанна, почти ощутил, как она касается плеча служанки, отстраняет ее.

— Зато у меня его полно! — Она ворвалась вихрем, прекрасная как никогда.

Ничего лишнего: простое бледно-розовое платье, распущенные жемчужные волосы, ни одного украшения на теле. Картина в оправе. Из тех, что висели в его галерее.

Девушка открыла было рот, намереваясь сказать что-то злое и грозное, но умолкла, подавляемая Даром верийца.

— Рейна, можешь идти. — Приказал князь опешившей от такой наглости служанке.

Когда они остались одни, Фауст жестом предложил девушке сесть.

— Я хочу знать, что дальше. — Будто проснувшись, заговорила Жанна. — Мне по-прежнему тревожно, все непонятно и сложно. Ты избегаешь меня, хотя сам сюда привез. И запрещаешь все.

— Тебе решать. — Князь склонил голову на бок, с любопытством рассматривая собеседницу.

— Тогда я хочу вернуться в Лорин!

Он рассмеялся.

— Великолепно! Ты не спрашиваешь, какой выбор, ты диктуешь условия!

— Я не собираюсь следовать вашим правилам. Они нелепы и ограничивают мою свободу! — Нахмурилась Жанна.

— А также помогают контролировать интеллектуально незрелых существ, поддерживать порядок… Не надо громких слов! — Он прочел волну возмущения и бурю мыслей. — Ты не похожа на наших смертных, и мы с тобой договоримся, кое о чем. Как два разумных существа. Я не враг тебе. Своей природы никогда не скрывал. Можешь быть против всего вокруг, а можешь принять мою помощь и попытаться понять. Тебе решать.

— Ты мучил человека! — Выдавила из себя девушка.

— А ты уверена, что он ни в чем не виноват? — Хозяин замка с иронией окинул ее взглядом. — Вот только не надо пытать меня, что и кому он сделал. — Фауст пресек ее вопрос. — То, что допустимо в Лорин, не обязано быть правильным в Вересе. На этом и закроем вопрос.

Фауст протянул ей руку. Жанна помолчала, глядя на раскрытую ладонь. Затем протянула свою в ответ.

— Замечательно. — Он слегка пожал ее пальцы. — Продолжим учить язык и разбираться в мироустройстве Вереса?

Она кивнула. Прикосновения к верийцу успокаивали. Больше он не казался ни страшным, ни опасным. Странная, чужая внешность не пугала, скорее завораживала.

— Готов поклясться, милая Жанна, в своем мире ты была белой волчицей. — Он улыбнулся.