Игрушка без упаковки

— Не знаю, Аня, сама в шоке, — соврала я, — что же теперь будет?

— Черт его знает, — вздохнула медсестра, — но думаю, ничего хорошего. Сотрудников по одному допрашивают все утро, нам за пьянку начальство такой нагоняй вставило и боюсь, это не конец. Не думаю, конечно, что они решатся уволить весь средний и младший мед персонал, но накажут по-любому.

Меня тоже допросила полиция, не особо дотошно, но страху я натерпелась уйму. Наконец отпустили и я отправилась работать. Примерно в середине рабочего дня меня вызвали вниз в вестибюль, я спустилась и увидела двоих полицейских.

— Гражданка Лесникова, — начал один из них, — проедемте с нами в отдел, у нас возникло к вам несколько вопросов.

— Каких еще вопросов? — не на шутку перепугалась я, — меня допросили утром, я все рассказала, что вам еще нужно?

— Всего лишь несколько вопросов, — заговорил второй, — не заставляйте нас применять силу, пройдемте.

— Можно я хотя бы переоденусь и заберу сумочку? — спросила я.

— Да, конечно, — кивнул первый полицейский, — я поднимусь с вами.

И он шагал за мной по пятам, не оставляя ни на минуту. Я сняла халат, схватила сумку и поехала с полицейскими. В отделе меня сразу препроводили к следователю, представившись Николаем Георгиевичем, он задал первый вопрос:

— Софья Александровна, скажите, куда вы ездили на своей машине из клиники в половине второго ночи?

— С чего вы взяли, что я вообще куда-то ездила? — резко бросила я.

— Вопросы здесь задаю я, — мягко ответил следователь, — и если спрашиваю, значит есть основания. Вашу машину зафиксировали камеры наружного наблюдения у ворот больницы и на възде на шоссе. В час двадцать семь вы выехали, но через короткий промежуток времени, а именно в два тридцать четыре вернулись на территорию клиники. Так где вы были, куда ездили?

— Ах это, — сделала я вид, будто припоминаю, — ездила развеяться. Как вы уже знаете, тем вечером мы с коллегами отмечали радостное событие и я нехорошо себя почувствовала, вот и решила проехаться по ночному городу, прийти в себя.

— Вы в нетрезвом состоянии сели за руль? — вкрадчиво задал вопрос Николай Георгиевич.

— Да я не пила практически, не особо это дело люблю.

— Вы куда-нибудь заезжали? Где-нибудь останавливались?

— Нет, просто каталась по городу, — ответила я.

— А у меня другие сведения, — открыл какую-то папку следователь, — вот, в один час пятьдесят девять минут вас зафиксировала камера наблюдения, установленная на заправке, где вы приобрели две канистры с бензином, не заправили машину, а именно наполнили канистры. Работник заправки хорошо вас запомнил и описал, так зачем вам бензин, Софья Аександровна?

— Про запас, — с досадой сказала я, — вообще, больше без адвоката я ни слова не скажу и дайте мне позвонить, я имею на это право!

— Да пожалуйста, — улыбнувшись протянул мне мобильник Николай Георгиевич.

Я набрала Сашин номер, он тут же ответил:

— Ты где? Я приехал в клинику, а медсестра на посту сказала, что тебя менты увезли и телефон отключен!

— Саша, приезжай скорей, — чуть не плакала я, — у меня большие неприятности.

Я сказала адрес отдела, где нахожусь, Александр пообещал быстро приехать и положил трубку.

— Советую вам сотрудничать со следствием, — забирая сотовый сказал следователь, — против вас слишком много неопровержимых улик.

— Никаких улик против меня у вас нет, — посмотрела я на следака, — а то, что я купила про запас бензин еще ни о чем не говорит! Я автовладелец, имею машину, она ездит на топливе, вот и все! И предъявить мне вам нечего!

— Как хотите, можете упираться, — хмыкнул Николай Георгиевич, — но я докажу вашу причастность к поджогу…

— Доказывайте! Это ваша работа! А пока не доказали, нечего мне тут указывать и обвинять черт знает в чем!

Саша, как и обещал, приехал быстро, в сопровождении адвоката, который выслушав следователя разбил в пух и прах его обвинение и Николаю Георгиевичу пришлось отпустить меня под подписку о не выезде. Мы с Сашей молча приехали домой и на пороге квартиры столкнулись с Николаем Георгиевичем и двумя оперативниками. Следователь сунул нам с Александром под нос какую-то бумажку, пояснив, что это ордер на обыск.

— Денис, сходи пока за понятыми, — повернулся к одному из парней следователь, потом снова глянул на нас, — а вы открывайте дверь, надеюсь вы не станете препятствовать следствию.

Саша достал из кармана ключи и отпер замок, у меня чуть не подкосились ноги от страха, ведь на антресолях лежит пакет с моей вчерашней одеждой, я забыла выбросить его, все кончено. Естественно они быстро обнаружили сверток, разорвали скотч и достали мое вчерашнее платье. Даже стоя в нескольких метрах от него, я почувствовала отчетливый запах гари и бензина от ткани.

— Так-так, — хмыкнул следователь, — зачем упаковывать в полиэтилен одежду и так заматывать? Что скажете, Софья Александровна?

— А что тут говорить, — посмотрела я на него, — платье как платье, я не могу хранить свои вещи так, как мне удобно?

— Можете, конечно, — во всю улыбался Николай Георгиевич, — а запах-то какой? Вы подрабатываете на бензоколонке?

— Нет, не подрабатываю, — огрызнулась я.

— Так откуда же такой четкий запах бензина?

— Замолчи, Софья, — не дал мне Саша открыть рот и обратился к Николаю Григорьевичу, — вы собираетесь предъявить ей обвинение?

— Да, именно это я и собираюсь сделать, — кивнул следователь, — оставить под подпиской я вас не могу, вы арестованы по обвинению в поджоге клиники и в предумышленном убийстве людей заведомо для вас находящихся в беспомощном состоянии.

С этими словами он подошел и защелкнул наручники на моих запястьях.

— Никакой адвокат тебе не поможет, — усмехнулся следак, — пойдешь по полной.

— Софья, не бойся, — окликнул меня Саша, — все будет хорошо, у них нет доказательств, я тебя вытащу.

Но словам Александра не суждено было сбыться. Добытых доказательств и показаний свидетелей хватило для того, чтобы суд признал меня виновным по всех статьям и вынес приговор — 26 лет в колонии строгого режима. Правда они так и не узнали мотив, как не пытались меня расколоть, я не произнесла ни слова об Эрике да так и не признала свою вину. Адвокат, защищавший меня говорил что подаст апелляцию, дело пересмотрят, пытался меня подбодрить, но я была словно в тумане. Когда сидела в СИЗО, Саша навещал меня, но подробно выспросить, как там Эрик, не представилось подходящей возможности, по туманным словам Александра, он пребывал не в лучшей форме. Меня мучили невеселые мысли об Эрике, я даже не успела с ним поговорить, но это похоже бесполезно. Сегодня меня отправляют по этапу, как здесь говорится, мне уже было все равно, я смирилась с тем, что большую часть оставшейся жизни проведу за решеткой. Дни в тюрьме тянутся неимоверно долго, словно в часы кто-то добавил минут, а в минуты секунд. Саша приезжал на длительные свидания намного чаще, чем положено, за что платил огромные деньги начальнику колонии, помогал с ремонтом, привозил всякую технику, лишь бы создать мне сносные условия отбывания наказания. У меня был даже мобильный телефон по которому мы с Сашей болтали часами. Он рассказывал, как там Эрик, что есть положительная динамика, но не особо сильная. Что ведет он себя очень замкнуто, ходит словно сомнамбула, бормочет что-то под нос, Сашу вроде как узнает, но идти на контакт не хочет. Александр пытается работать с ним, как специалист, но Эрик мало на что реагирует. Уже прошел почти год, как я нахожусь в колонии, но ощущение такое, что лет пятнадцать, я не выдержу здесь еще 25, это ад, несмотря на созданные сносные условия…  Я сдернула с кровати простыню, разорвала ее на длинные лоскуты и крепко связала в несколько частей, чтобы не порвалась и не развязалась под моим весом. Скрутила петлю, привязала другой конец к перекладине верхних нар (после Сашиных денежных вливаний в колонию меня поселили в одиночную камеру, довольно неплохо оборудованную, с отдельным туалетом и душем и кое какой бытовой техникой, которую привез он же), взгромоздилась на стул, накинула петлю на шею и спрыгнула…

Горло болит жутко, глотать не могу. Я пошевелилась и открыла глаза. Что произошло? Где я? Тут мой мозг постепенно пришел в рабочее состояние и я все вспомнила. Потрогала шею — болит. Боже, ну почему я не умерла? Как такое может быть? Из глаз потекли слезы, тут же открылась дверь и в палату вошел Саша в сопровождении доктора.

— Слава богу, — бросился он ко мне, — девочка моя, что же ты делаешь, я чуть с ума не сошел, когда мне позвонили и сообщили, что ты пыталась свести счеты с жизнью. Повезло, что шейные позвонки не сломала, это просто чудо! Но у тебя несколько минут было кислородное голодание, ты четыре дня в себя не приходила! Прошу, Кристина, не делай глупостей, я бы поговорил с тобой как врач, это мой профиль…

— Это и мой профиль тоже, — перебила я и закашлялась, — у меня нет больше сил, Саша, я не хочу, не могу!

— Ну почему ты мне все с самого начала не рассказала про Эрика, — отчаянно прошептал мужчина, — зачем понаделала глупостей? И я дурак, не остановил тебя.

— Если бы ты меня остановил, я б никогда тебя не простила, — тихо ответила я, — а так хоть его вытащили. Как он, кстати?

— В порядке, — замялся Саша и отвел глаза.

— С ним что-то не так? — забеспокоилась я и с трудом села в кровати, — Саша, что с Эриком?

— Я не хотел тебе говорить, — дальше мялся он, — по крайней мере не сейчас.

— Немедленно рассказывай, — схватила я его за руку, — говори, ну!

— Эрик пропал, он сбежал, — выдохнул Саша и пристально посмотрел на меня.

— Как сбежал? — с трудом сглотнула я, — когда?

— Как раз в тот день, когда мне позвонили и сказали что ты пыталась покончить с собой. Я немедленно сорвался к тебе, а через несколько часов позвонила Валентина и предупредила, что Эрик пропал, молча ушел из дома.

— Только этого не хватало, — упала я на подушку, — что творится в его голове? Куда он пошел? О чем думал?

— Этого я не знаю, — вздохнул Саша, — понятия не имею, что у него на уме! Раньше он шагу сам не ступал, куда посадишь — там и сидит молча, уставившись в одну точку, даже ума не приложу, где его теперь искать!

— Что же делать? Ты немедленно должен вернуться в деревню! Кстати, ты что там находился, когда позвонили насчет меня?

— Ну да, — кивнул Александр, — я как раз приехал проведать Эрика с Валентиной, привезти им кое-что и тут такое сообщение.

— Езжай назад, со мной все в порядке, — отправляла я его, — постарайся разыскать Эрика, ему опасно бродить по улицам!

— Нет, я не уеду никуда, не оставлю тебя, — заупрямился Саша, — даже не проси.

— Саш, я свою свободу и жизнь положила на то, чтобы вытащить Эрика и если с ним что-то случится, то все мои усилия напрасны, прошу тебя, поезжай, попытайся его найти.

— Тогда поклянись мне, что больше не станешь делать глупости, — пристально взглянул Саша в мои глаза.

— Клянусь, что ничего больше с собой делать не стану, — произнесла я, — только поскорее поезжай.