Сломленный Король

Я вышла в коридор, держась в тени. Мне нужен информатор.

Я услышала кашель и спряталась в тёмном алькове как раз в тот момент, когда рядом проходил охранник. Он прошёл мимо меня, а я скользнула за ним сзади и прижала Скалей к его сонной артерии.

— Чувствуешь эту сталь? — прошептала я ему на ухо. — Холодная, правда? Я согрею её твоей кровью, если ты не ответишь на мои вопросы. А теперь кивни, если понял.

Я почувствовала, как он задрожал, но кивнул.

— Хорошо. А теперь скажи мне, где Гэлин? Только отвечай тихонько.

Охранник дал мне инструкции дрожащим шёпотом.

Когда он договорил, я обвила рукой его горло и сжала, чтобы перекрыть поступление кислорода. Я не собиралась убивать его, но хотела вырубить на какое-то время. Примерно минуту он тщетно сопротивлялся, после чего обмяк, и я затащила его в комнату, подальше от посторонних глаз.

Затем как можно тише направилась в апартаменты Гэлина, следуя инструкциям охранника.

Я ожидала, что дверь будет заперта, но вместо этого она была открыта нараспашку. Как-то не очень радует.

— Скалей, — прошептала я.

Двигаясь тихо, я прокралась внутрь. В его комнате царил бардак. Кровать разодрана, подушки вспороты, всюду раскиданы книги. Самого принца нигде не было видно.

Я тихо закрыла за собой дверь и принялась обыскивать комнату, но нашла лишь ещё больше разрухи. Я начала шарить вокруг, переворачивать книги, заглядывать под одеяла. Что они искали? Наверное, какие-нибудь колдовские штуки.

Далее я вошла в разгромленную ванную. То, что я увидела следом, заставило меня остановиться.

Кто-то написал чёрным углём на зеркале «F-слово А».

Какого Хельхейма?

Мой взгляд задержался на зеркале. Что означает «F-слово А»? Почему нельзя просто написать Fuck?

Но может, это написал не какой-то вандал-охранник. Что, если это написано Гэлином?

Что, если это послание?

«F-слово А». Я присмотрелась к букве А. За ней виднелось что-то ещё, кусочек другой буквы. Что-то вроде наклонного мазка. Тогда получается, что вся фраза обретала вид «F-слово Ал».

Это могло быть послание мне, но Гэлину помешали в процессе письма. «F-слово Али». Должно быть, это он пытался написать.

Какого Хельхейма это значит? Fuck Али? Едва ли он стал бы писать ругательства на своём зеркале, если ему так уж хотелось выразить гнев.

— F-слово Али, — пробормотала я себе под нос. — F-слово Али.

Я расхаживала по апартаментам Гэлина, бурча себе под нос. Что он пытался мне сказать? Может, предупредить?

Я попыталась представить, что случилось. Кто-то пришёл в его комнату, и он знал, что у него есть считанные секунды, чтобы оставить послание. Он схватил уголь и стал писать на зеркале. F-слово Али… вот только ему помешали.

Может, это послание — не предупреждение, а какая-то инструкция.

F-слово. Вот что он хотел мне сказать. Что за слово на букву Ф он имел в виду? Ну fuck исключается. Фонарь? Физика? Фуфло?

Но пока мой разум перебирал варианты, в подсознании сформировался ответ. Гэлин использовал особенное магическое слово, чтобы спрятать свой дом в Кембридже. И оно начиналось с буквы F.

Я перетрясала воспоминания, пытаясь вспомнить. Казалось, будто прошла целая вечность с тех пор, как орда драугов загнала меня в угол на сломанной пожарной лестнице. Я помнила, как Гэлин — или Мэррок, ведь тогда я знала его под таким именем, пока он был проклят — вернулся и разогнал немёртвых импровизированным факелом.

Он оставил меня в опасности, но вернулся ко мне. Он всегда возвращался.

Я сосредоточилась, пытаясь вспомнить слово, которое я использовала, чтобы открыть взору его потайной дом. Финляндия? Финт? Фурнитура? Нет, что-то на древнескандинавском.

Я крепко зажмурилась, словно это поможет выдавить слово из глубин разума. Я помнила, как он воспользовался горящей бедренной костью, чтобы нацарапать слово на застывшей грязи, одновременно отпугивая кровожадных драугов.

Оно начиналось с Ф, потом И, потом Н.

Он защищал меня. Оберегал. И от него пахло дымом и шалфеем.

Потом ещё одна Н.

Я вспомнила их — все буквы аккуратненьким рядком в моей голове.

— Finnask! — буквально заорала я.

Поначалу мне показалось, что ничего не произошло. Затем я развернулась. Там, где находились остатки его стола, теперь появилось аккуратно организованное рабочее место. Ряд трав в баночках, стопки кальки и пергамента, большая стопка книг с заклинаниями в кожаном переплёте.

Я подошла, чтобы посмотреть поближе. В центре лежал маленький клочок бумаги.

«Дорогая Али,

Прости, но у меня мало времени до того, как они за мной вернутся. Не пытайся помочь мне. Это слишком опасно. Если хочешь спасти свой народ, сейчас самое время. Горма сегодня не будет в его покоях. Прокрадись, забери палочку. Используй её, чтобы освободить свой народ. Любой колдун должен суметь помочь тебе.

Навеки твой,

Гэлин».

Моё сердцебиение участилось, в груди что-то слегка расслабилось. Может, всё же есть надежда? Может, ещё не всё потеряно. Ещё нет.

Я сунула записку в карман и прошептала Finnask, чтобы снова скрыть рабочее место. Он прав. Я всё равно должна сделать всё возможное для спасения своего народа, даже если мы проиграли в Жатве.

Я собиралась уйти, но тут услышала голоса в коридоре. Я глянула на дверь и вспомнила, что замок практически выбили из двери.

По каменному коридору разносился голос Ревны.

— Туннельная крыса пропала, но хоть Гэлин получит по заслугам. Братоубийство. Это худшее убийство, за исключением, может, цареубийства. Да по сути это и цареубийство тоже! Этот монстр убивал всех, у кого есть право на трон.

Я спряталась за кроватью как раз в тот момент, когда дверь в комнату Гэлина распахнулась, и охранники Верховных Эльфов хлынули внутрь.

Глава 36. Гэлин

Я стоял на помосте голый по пояс и смотрел в Колодец Урд. Они забрали у меня куртку и рубашку. Солдат навёл палочку на моё сердце. Обсидиановая крышка, обычно закрывавшая колодец, была убрана, и я находился в считанных дюймах от его глубин. Если я совершу хоть одно неверное движение, проклятье швырнёт меня в бездну, и я упаду к самым корням Иггдрасиля.

На ночном небе ярко светила почти полная луна.

Верховные Эльфы заполонили сиденья амфитеатра на крыше Цитадели, чтобы посмотреть на мою казнь. Не каждый день наследного принца обвиняют в государственной измене. В убийстве родного брата. И пусть я с самого начала планировал расправиться со своей семьёй и захватить престол, это не было частью плана.

Я сделал то, что должен был сделать для безопасности Али.

Возможно, у меня ещё был шанс найти выход. Что ж, хотя бы Ганглати притих в моём сознании.

Раздался звук трубы, и недалеко от меня на помост взошёл мой отец.

Я посмотрел в Колодец Урд. Здесь всё началось, только в этот раз тут не будет Али. В этот раз они собирались сбросить меня одного.

Горм выглядел так, будто хотел собственноручно выпотрошить меня. Его ярость выжгла даже страх. Он знал, что станет следующим.

— Мне стоит сбросить тебя без суда и следствия.

— Закон утверждает обратное.

— Молчать, — рявкнул он и отвернулся от меня к толпе. — Я попросил вас всех прийти сюда, чтобы вынести суждение. Мой младший сын, принц Сун, погиб. Мой старший сын, Гэлин, обвиняется в его убийстве.

По толпе пронеслись шепотки. Многие из них услышали это впервые.

Я обвёл взглядом амфитеатр. Моей сестры нигде не было видно.

— А где свидетель? — спросил я.

— Ревна! — проревел король.

Его голос разнёсся по зимнему воздуху, но ответом стало молчание. По мне хлестал ледяной ветер.

Всё началось с приглушённых шепотков, затем в задней части толпы зародилось движение. Ещё больше голосов. Наконец, наверху лестницы появилась Ревна. Она была одета в длинное струящееся платье из кружева и меха. Ярко-красный порез по диагонали пересекал её лицо там, где Али ранила её.

Она подняла руки.

— Отец, я здесь, — сказала она громко, чтобы её услышал каждый эльф в амфитеатре. — Я здесь, чтобы рассказать правду о поступке Гэлина.

Затем она медленно, превращая всё в грандиозное шоу, стала спускаться по ступеням. К тому моменту, когда она добралась до помоста, толпа взволнованно переговаривалась.

Ревна остановилась рядом с моим отцом, затем показала на меня пальцем.

— Этот мужчина убил моего брата. Но после тщательного рассмотрения я прошу о помиловании для него. Ночная Эльфийка наложила на него любовное заклинание. Он беспомощен перед её чарами.

Верховные Эльфы разразились дикими воплями.

Я смог заговорить только тогда, когда они умолкли.

— И как же я смог убить моего брата?

Ревна посмотрела на меня как на полного идиота.

— Ты сбросил его с Вашингтон-тауэр.

— Верно, но как я смог это сделать?

Она с отвращением покачала головой.

— Так ты собрался защищать себя? Как попугай повторяя вопросы? Я видела, как ты это сделал — ты поднял его за шиворот и сбросил за край.

— Но как же я мог напасть на него, дорогая сестра, если я ношу Шлем Ужаса?

Ревна тряслась от ярости.

— Я не знаю, как ты это сделал, раздери тебя Хельхейм! Я знаю, что я видела. Я хочу, чтобы тебя посадили на цепь, брат. На цепь и в моём распоряжении.

Я не желал воплощать извращённые фантазии, которые могли у неё иметься.

— Шлем явно сломан, — прогремел голос короля. — Ты пользовался своей магией.

— Абсурд! — парировал я, притворяясь шокированным. — Его невозможно сломать.

Король Горм прищурился.

— Докажи. Ты принёс мне клятву, что останешься верным. Мне надо, чтобы ты проявил себя как верный подданный.

— И как же мне это сделать?

Король опустил руку на пояс и достал длинный кинжал. Позолоченный, разумеется. Он бросил кинжал к моим ногам.

— Я приказываю тебе отрезать себе безымянный палец на левой руке.

Заскрежетав зубами, я нагнулся и поднял кинжал. Это… не идеальный расклад. И естественно, он выбрал что-то извращённое.

— Если ты этого не сделаешь, я сброшу тебя в колодец! — прокричал король Горм. И вот снова этот страх. Он ужасно боялся того, что я могу сделать, если шлем не работает.

Я мог бы попросить Ганглати взять верх и убить его. Но сейчас не время. Только не тогда, когда все эти палочки наведены на меня и готовы сбросить в колодец, если я не докажу свою верность.

Я крепко сжал кинжал. Это всего лишь палец.

В амфитеатре воцарилась тяжёлая тишина.

— Как пожелаешь, — я стиснул кинжал и прижал лезвие к первой костяшке безымянного пальца на левой руке. Одним резким движением я отрезал его.

Боль была немыслимой, у меня перехватило дыхание, но я поднял руку, показывая кровь, лившуюся из обрубка.

Толпа взревела, и я знал, что победил.

— Вы видите, — прокричал я, сжимая своё запястье. — Я несомненно доказал свою верность. Боюсь, моя сестра что-то напутала.

Я едва слышно пробормотал заклинание, чтобы начать исцеление отрезанного пальца.