Якудза из другого мира. Том IV

— Простите, что сейчас прерываю ваш очень красивый и поэтичный разговор, но позволено ли будет мне поинтересоваться — не приходил ли к вам молодой человек с прической как у компьютерного ежика? Его ещё зовут…

— Молодой человек, у нас гости редко называют своё настоящее имя, — осадила меня холодным голосом женщина. — Господин Норобу, что это за грубиян рядом с вами? К тому же ещё и хинин… Он ваш чистильщик тапочек?

Я даже ошалел слегка от такой резкой перемены. Только что пожилая женщина улыбалась, любезничала с сэнсэем, а в следующий миг на её месте оказалась Снежная Королева. Да-да, по-другому и не скажешь. Каждое слово падало льдинкой на красный ковер и разбивалось на мелкие кусочки, оставляя за собой след инея.

— Простите его, госпожа Хадзуки. Этот неотесанный кирпич на самом деле драгоценный камень, а я тот самый гранильщик, который должен вытесать из него совершенный алмаз. Мой ученик, Изаму Такаги. Да, он хинин, но очень хороший мальчик. Ещё бы научился язык держать за зубами и слушать, что ему говорят, — покачал головой сэнсэй.

— Да уж, тяжело вам приходится, господин Норобу. Сейчас такая молодежь пошла, что хоть стой, хоть падай. Не слушают и не уважают старших, прекословят и думают, что они умнее. А как только что-либо случается…

— Так сразу же бегут за советом, — подхватил Норобу. — Увы, мы с вами были такими же, госпожа Хадзуки. Это сейчас мы стали чуть старше, опытнее, а вы ещё и красивее…

— Ну что вы, господин Норобу… Вы меня смущаете, — приложила ладонь к наштукатуренной щеке старушка.

— А как смущается моё сердце, когда я вижу вас во всем блеске и великолепии…

Ну вот, опять затянули свою волынку. Похоже, что они могли начать разговор на любую тему, а потом съехать на привычную лесть. И как долго это будет продолжаться?

Впрочем, пока что не слышно криков, не слышно полицейских сирен и не раздаются выстрелы на улице. Значит, Кабуки-тё пока что живет обычной веселой жизнью.

Я ждал целых пять минут… Представляете? О чем можно говорить пять минут при встрече? Просто поздоровались, чмокнули друг друга в щечку и потом перешли к делу. Но нет, этот японский политес.

Старики рассыпались друг перед другом в вежливых словах, льстивых словах, красивых словах. Они сыпали ими беспрестанно, словно стремились перещеголять друг друга в льстивом батле. Им бы на антибитве реперов выступать, вот там бы взяли первый приз. А так… Я стоял, они кланялись и любезничали.

Много ли я узнал из их слов? Только то, что сэнсэй у меня духовитый мужик, а старушка раньше была самой красивой из всех женщин мира. Это можно было уместить и в одно предложение, а не рассыпаться по ковру блестящим бисером.

Эх, в таких случаях мне вспоминается мой друг, с которым жили в одной общаге, когда учился. Пашкой его звали. Так вот этот Пашка, на утро после вечеринки, очень любил поговорить. А так, как нам нужно было переться около двух километров то в основном он говорил со мной. И мог нести всякую чушь, вроде чукчи из анекдота, который что видел, то и пел. А я всегда жутко страдал с похмелья, так что вы можете представить себе моё состояние, когда я шел рядом.

И вот в один из таких прекрасных дней, когда я уже примерился к валяющейся в траве палке, чтобы огреть ею излишне болтливого товарища по спине, в моей голове что-то щелкнуло. Вот как будто переключили клавишу выключателя. Щелк! И я уже не слышу своего товарища. Он что-то говорит, а я не вникаю! Идет только жужжание, как от басовитого шмеля. Жужжание и только! Я иду рядом с ним и только поддакиваю в тех местах, где Пашка набирает в грудь воздуха.

В этот момент я понял, что познал дзен, и мне уже не страшны рассуждения Пашки о кузнечиках, комарах, голых ножках и прочей белиберде, которую он увидел на улице.

Вот в таком же примерно состоянии я и провел пять минут раскланиваний и любезничаний. Включился только в тот момент, когда понял, что два старика смотрят на меня.

— Доброй ночи, уважаемая госпожа Хадзуки. Прошу прощения за свою грубость и нетактичность, но не могли бы вы всё же ответить на мой вопрос? Не заходил ли к вам мой одноклассник с торчащими во все стороны волосами?

— Нет, молодой хинин. Никого такого я не видела. К тому же, как только господин Норобу позвонил, я тут же дала задание на дозор для нашей охраны. Найти фотографию твоего одноклассника в сети не составило труда — вы же молодые-озорные всюду оставляете свои физиономии. Даже не задумываетесь, что они могут быть использованы полицией или же преступниками.

— Госпожа Хадзуки, о каком дозоре вы говорите? — поднял я бровь, проигнорировав извечный стон о хреновой молодежи.

— В квартале Кабуки-тё есть специально обученные люди, которые находятся на всех входах в квартал и не пускают тех, на кого им указали, — терпеливо пояснил Норобу. — Если же указанные люди прорываются, то тогда тут уже вступают силы якудзы. Они быстро объясняют правонарушителям их неправоту и нежелание их видеть в квартале.

— Ну, слабое утешение, — покачал я головой. — Исаи может запросто мимо них проскользнуть.

— Всё-таки утешение, — отрезала госпожа Хадзуки. — Как бы быстр не был твой Исаи, но камеры всё равно его засекут. А это уже будет предупреждение для нас. Тут не всё так просто, мальчик-хинин. Тут крутятся большие деньги, которые нужно оберегать. Поэтому нас и берегут, чтобы не дай боги что-то с нами не случилось.

— Хорошо если так, — проговорил я.

— Но всё-таки, чтобы всё прошло успешно, мы будем охранять Миоки, — сказал Норобу.

— Да, конечно. Господин Норобу, мы можем с вами посидеть в комнате напротив, а молодой хинин… — госпожа Хадзуки стрельнула в мою сторону глазками. — Молодому хинину Миоки хотела высказать благодарность наедине. Хотя, судя по его поведению, благодарности он явно не заслуживает.

Я опустил голову. Вот ещё. Я же извинился!

— Проводите же нас, прекрасная госпожа Хадзуки, — улыбнулся сэнсэй. — И угостите меня чаем. Я помню, как вы прекрасно умеете заваривать хосино-мидори…

— Ну что вы, я всего лишь люблю своё дело, — загадочно улыбнулась хозяйка отеля в ответ.

Госпожа Хадзуки позвала девушку из прислуги, наказала ей встречать гостей, а сама взялась проводить нас.

Сам отель представлял из себя среднюю гостиницу, где люди пережидают пару-тройку дней перед перелетом. Чистенько, приятненько, но небогато. Нет той пафосной позолоты, которой гордятся пятизвездочные отели. Всего лишь временное пристанище. Либо уголок, где можно без посторонних глаз заняться сексом.

Мы поднялись на третий этаж. Госпожа Хадзуки приглашающим жестом распахнула дверь перед сэнсэем и поклонилась. Мне же она показала на дверь напротив.

Я подмигнул сэнсэю, мол, не теряйся. Тот сделал вид, что ничего не заметил. Он важно прошел в номер, и госпожа Хадзуки закрыла за ними дверь. Мне ничего другого не оставалось, кроме как стукнуть пару раз в номер по соседству, а потом дернуть дверь.

Дверь распахнулась также легко, как и моя челюсть, которая отпала, когда я увидел обнаженную рыжеволосую девушку на кровати. Она чуть застенчиво улыбнулась и поманила меня пальчиком.