Мефистон. Город Света

Глава 23

Коготь, дельта Абиссамы, Сабассус

— Здесь, — заговорил Федорак, окликнув Мефистона, за которым ему было тяжело угнаться по грязи.

Мефистон поглядел вниз по склону. Нигде не было ни следа моста или битвы, которую описал Федорак. Лишь мчался поток грязной воды, расцвеченной изумрудными пятнами света, да клубились рои мух.

— Сюда! — позвал его полковник, показывая на проем в стене деревьев. — Вот поляна, где они говорили.

Рацел отдал приказ, и Кровавые Ангелы легко побежали вверх по пересеченной местности. Закрепленные на их болт-винтовках фонари раздирали тьму под пологом.

Ушедший наверх Мефистон вернулся, услышав зов Федорака. Полковник и старший библиарий собрались в кругу солнечного света примерно пятнадцати метров шириной и огляделись.

Опустившийся на колено Властелин Смерти переворачивал рваные листья и треснувшие ветви. Его тяжелая броня утопала в грязи.

— Здесь протекло слишком много воды. Следов не найдешь.

— Когда они сдвинули мост — или чем бы оно ни было, — то перенаправили всю реку, — кивнул полковник. — Все здесь затопило.

— Старший библиарий, — позвал друга Рацел, показав рогами на посохе куда-то на землю. — Взгляни сюда.

Мефистон подбежал к нему и вновь присел. На земле четко отпечатался след, гораздо больший, чем оставила бы ступня человека, и невероятно знакомый.

— Силовые доспехи, — протянул Властелин Смерти, водя пальцем вдоль очертаний.

Рацел показал ему на символ рядом с каблуком.

— Тысяча Сынов, — кивнул Мефистон.

— Кто-кто? — потряс головой Федорак, подойдя к ним ближе, и посмотрел на отпечаток.

— Предатели. Некогда они были гордым легионом космодесантников, сотворенным Императором на Терре и управляемым своим генетическим прародителем, Магнусом Красным.

— Некогда?

— Они отвернулись от света Императора тысячи лет назад. Теперь предатели поклоняются иным богам. Иным созданиям. Они — бездушные чудовища, облаченные в силовые доспехи.

— Значит, слухи могут оказаться правдой, — заметил Рацел. — Возможно, Магнус и впрямь пытается создать новую империю среди звезд, начав отсюда, с системы Просперо.

— На это намекали и лорд Жиллиман, и Данте, — поднялся на ноги Мефистон. — И кто знает, что произошло с тех пор. Многое могло измениться в этой системе, пока мы были заперты на дальней стороне Великого Разлома. Быть может, Магнус уже начал завоевывать территории.

— Но вы же сказали, что Магнус Красный жил тысячи лет назад, — нахмурился сбитый с толку их разговором полковник.

— Такова природа варпа, — кивнул Мефистон. — Иногда в нем продолжают существовать создания, что давно должны были умереть. Особенно если они так сильны, как Магнус. Впрочем, он всегда предпочитал воевать издалека, дирижировать Долгой войной из убежища в эмпиреях. Но теперь, когда Империум ослаблен и разделен, похоже, еретик решился сделать свой ход.

— Но зачем? Ради чего возвращаться сюда столько лет спустя?

— Ради мести, — пристально поглядел на отпечаток Властелин Смерти. — Когда-то Магнус тоже утратил веру. Не знаю, поклонялся ли он Императору когда-либо так, как сейчас люди, но он точно верил в Него, даже называл Его отцом. Однако случилась галактическая война. Ересь Хоруса. Магнус и остальные предали Императора. Владыка Человечества сокрушил отступников, и потому Магнус бежал в варп с остатками своего легиона еретиков. И теперь он вернулся, если верить слухам. — Мефистон показал на отпечаток. — Присутствие здесь космодесантников-предателей может это подтвердить.

— Но зачем они здесь? — Федорак заозирался. — Что ценного в этих джунглях?

— Дело не в них, а в самой системе. Здесь дом Магнуса, Просперо. Во всяком случае, его обгоревшие развалины. Его родину опустошили верные Императору воинства, но ее обугленные останки вращаются вокруг той же звезды, что сейчас светит нам.

— Может, развалины Просперо дороги врагу как память? — пожал плечами Рацел.

— Ты же изучал историю Ереси, Гай, — не согласился Мефистон. — Разве Магнус показался тебе сентиментальным?

— Кто знает, каким он стал. Он ведь больше не тот Магнус, что бился в Ереси Хоруса. Он провел века в заточении среди кошмаров варпа. Но тот Манус, что был побежден на Просперо в позабытые времена, осознал бы силу символа. Он бы захотел водрузить свое знамя там же, где некогда правил. Иначе зачем избирать эту систему? Чего ради возвращаться сюда, на развалины, когда есть целая Галактика? Он явно хочет этим что-то доказать.

— Но только представь, сколько энергии у него ушло бы на то, чтобы вновь войти в физическое измерение. Должно быть, это изматывающе даже для столь сильных созданий.

— Думаешь, он пришел сюда, чтобы восстановить силы?

— Как свои, так и боевые, — кивнул Властелин Смерти. — Жиллиман сообщил, что в этом регионе появляется заметно больше мутантов и нелегальных псайкеров.

— Магнус собирает воинства. Возможно, ты прав.

— И нечто в этой системе ему помогает. — Мефистон поглядел на Федорака. — Ты говорил, что это восстание было не первым. Когда они начались?

Полковник снова встревожился и нервно почесал лицо.

— Несколько лет назад. И раньше случались небольшие инциденты, сбегали дезертиры, появлялись возмутители спокойствия, и все такое, но несколько лет назад ситуация усугубилась. Я сразу понял, что все не так, как прежде. Мы начали сталкиваться с полномасштабными восстаниями. По всему континенту возникали культы.

— Есть ли что-то, что могло это спровоцировать? — осмотрелся по сторонам Кровавый Ангел. — Особенно тяжелая кампания? Проблемы с боевым духом? Что-то необычное?

Федорак потряс головой, а затем неловко покосился на Мефистона:

— Возможно, вы сочтете меня суеверным…

— Говори.

— Незадолго до мятежей в небе появилось нечто странное. Тогда я об этом не задумывался, а вот местные будто взбесились. Говорили, это знамение рока.

— Странное? О чем ты? Великий Разлом открылся задолго до описываемых тобой событий.

— Нет, не Великий Разлом. Мы иногда видим его в облаках, но это просто пурпурное мерцание. Это же было чем-то другим. Я подумал, комета упала или что-то в этом роде. Красная звезда появилась в ночном небе, гораздо ярче остальных. Она так сияла, что ее было видно и днем. Всем казалось, будто кто-то обратил на нас взгляд. Даже мои самые надежные офицеры вели себя необычно. Никто не мог спать, изменилась даже погода. Мы столкнулись не только с привычной проклятой жарой, но и с бурями и засухой. — Федорак скривился, поглаживая переносицу. — Наверное, совпадение, но едва появилась комета, как ко мне начали приходить сообщения о ведьмовстве и еретических сектах.

Кровавые Ангелы переглянулись. Рацел кивнул.

— Что? — потребовал ответа полковник.

— До нас доходили слухи не только о возвращении Магнуса, — сказал ему Мефистон. — Даже на другой стороне Галактики мы слышали о Сорциариусе.

— Планете Чернокнижников, — пояснил Рацел. — Мире, сотканном из колдовства и кошмаров. Планете, у которой нет права существовать. Магнус притащил с собой свой демонический мир…

— Так вот что мы видели? — ошеломленно посмотрел на них Федорак. — Это и было красным огнем в небе?

— Возможно, — согласился Властелин Смерти. — Это объяснило бы нарастание психической активности. Планета Чернокнижников — пристанище ведьм, притягивающее всех, кто ступает на темный путь. О ней говорится в бесчисленных мифах и легендах. Она — земля обетованная для заблудших еретиков, поклоняющихся Хаосу.

Федорак обеспокоенно поглядел на библиариев.

— Осел безмозглый, Мефистон описал не нас, — фыркнул Рацел, не веря своим глазам. — Если ты не научился отличать легального псайкера от еретика, то недостоин своего звания.

Гнев во взгляде Кровавого Ангела лишь встревожил Федорака еще пуще, но прежде, чем он успел ответить, Мефистон показал ему на реку и задал вопрос:

— Мы там, где находился мост? Он стоял здесь, прежде чем его подорвали культисты?

— Примерно, — ответил полковник и прищурился, изучая деревья. — Да, думаю, здесь.

Мефистон бросил взгляд на Рацела и постучал по оплетенной кожей книге на поясе.

— «Пресыщенная коса», глава двадцать седьмая, стих седьмой. «Неописуемый магнетизм». Давай посмотрим, что тут делал Цадкиил.

Рацел приказал отделению Туриоссы рассредоточиться среди деревьев и встать на страже. Потом он снял книгу с пояса и вместе с Мефистоном подошел к берегу.

Федорак попятился, мотая головой, и вытащил пистолет, когда библиарии начали изрекать воззвание.

Мефистон говорил по памяти, пока Рацел читал. И без того низкий тон, которым произносились слова, с каждой фразой понижался, пока шум не стал совсем непохожим на то, что могло бы исходить из человеческих голосовых связок.

Рацел воздел посох, позволив солнечным лучам сверкнуть на рогатом черепе, а Мефистон обнажил Витарус и показал им на стремительный поток.

Гулкие голоса библиариев, усиленные варповством, заставили содрогнуться весь горный склон, будто его охватило небольшое землетрясение. Вниз покатились булыжники и ветки, и полковник взобрался на дерево, тревожно оглядываясь, пока осколки камней стучали по его бронежилету.

Наконец единым рокочущим ревом библиарии отдали приказ.

От берега потянулись нити красного света, похожие на багряные лучи солнца, идущие из подземного склепа. Их были десятки. Казалось, в сердце реки растут алые деревья. Сперва воды текли прямо через сверкающие колонны, но, когда два библиария снова изъявили свою волю и голоса их эхом разнеслись по лощине, красные нити переплелись, образовав единую структуру.

Вода обрушивалась на алую стену, с грохотом растекаясь по обе стороны от нее. Федорак вскарабкался выше, но Кровавые Ангелы лишь уперлись в землю, готовясь встретить бурлящие потоки вышедшей из берегов реки. Вокруг мчалась вода, однако библиарии спокойно шли через грязевой оползень к открывшемуся берегу. В грязи бились рыбы и жабы, над ними клубились мухи. Река уже текла в новом направлении. Мефистон провалился по колено в липкую грязь, подтягивая себя Витарусом в середину опустевшего русла. Когда же он добрался до центра, то воткнул меч по рукоять и направил через клинок пламя варпа.

Грязь забурлила и вскипела, окутав Астартес вонючим паром. Примеру старшего библиария последовал и Рацел, ударивший посохом и выпустивший вторую волну психической силы. Спустя несколько минут в грязи появились проблески серебра, отражающего лучи солнца на лица библиариев.

Когда потоки варпа хлынули по его костям, Мефистон осознал, что ему едва ли нужно произносить слова ритуала. Его сила была теперь столь неотъемлемой, настолько тесно связанной с его разумом, что она выплеснулась из него почти по собственной воле. Было время, когда он с подозрением отнесся бы к такой необузданной мощи. Рацел смеялся над смертным солдатом из-за того, что тот путал психические дисциплины с колдовством, но чем дальше углублялся в своих исследованиях Мефистон, тем яснее понимал, как тонка грань между ними. На протяжении веков организации, подобные его собственному библиариуму, облачали свои дисциплины в таинственный и эзотерический язык, полагая, что именно благодаря запутанным обрядам сохраняют разум чистым. Мефистон начал смотреть на вещи иначе. Ему казалось, что не столько метод, сколько намерение отделяет божественное от проклятого. Он вспомнил свое нежелание оживить мертвого пилота боевого корабля. Некоторые вещи были явно за гранью допустимого, но здесь, на Сабассусе, он знал, что следует воле Ангела.