Негатив. Том II

— Ну, я ещё не разобралась толком, — призналась барышня. — Ты сам сколько ходишь? Есть прогресс?

— Месяц хожу. Прогресс есть.

— Здорово!

Лия поцеловала меня в щёку и скрылась на проходной общежития, а я развернулся и направился к ближайшему служебному выходу, но не прошёл и двадцати метров, как из-за угла соседнего корпуса вывернула троица парней. И случайной встречей тут и не пахло: одним из них оказался Виктор, да и парочку его приятелей уже доводилось видеть раньше.

Сердце ёкнуло и лихорадочно забилось, но испуга я не выказал, только переложил портфель из правой руки в левую. Что самое паскудное — после инъекции сверхспособности восстановиться ещё не успели. Мысленно шарил, шарил и шарил, но энергии ощутить не мог. Улавливал одно лишь её эхо.

Эхо?! И тут будто плотину прорвало — ясновиденье взорвалось в голове серым всполохом, подсветило реальность, наложилось на неё сгустками призрачного свечения. Я вновь стал улавливать создаваемые другими операторами помехи и с некоторой долей фатализма отметил, что едва ли сверхспособности помогли бы справиться с этой троицей. Мало того что Виктор — золотой румб, так и остальные от него недалеко ушли.

А что не обойдётся без драки, я нисколько не сомневался и в своих ожиданиях оказался совершенно прав.

— Кому сказано было подальше от Лии держаться? — сходу выдал Виктор, а его приятели разошлись, полностью перегородив дорожку. — Тупой, да? По-хорошему не понимаешь? Сейчас доступно объясним!

Студенты определённо не собирались заходить слишком далеко и задействовать сверхспособности, они полагались на своё численное превосходство и полагались отнюдь не безосновательно: увы и ах, я ещё не восстановился в достаточной степени для рукопашных сшибок, да и убежать тоже не мог. А так бы задал стрекача. Унизительно — признаю, но и когда тебя по земле валяют, достоинства не сохранить.

Ну а тут не стал ни вставать в стойку, ни даже просто останавливаться. Как шёл, так и продолжил идти. Не говоря ни слова, вытянул из кармана стилет и утопил кнопку. Металлический щелчок вылетевшего из рукояти клинка враз стёр улыбочки студентов, приятели нервно глянули на Виктора, а тот облизнул губы, но с места не сдвинулся.

Я тоже идти на попятную не собирался, уверенно шагал, удерживая нож в опущенной руке и кривя в ухмылке правый уголок рта. Это как карточный блеф: у кого нервы не выдержат, тот и проиграл. Только бы вскрываться не пришлось. Только бы…

Виктор неуверенно переступил с ноги на ногу, и тут неподалёку послышались голоса. Кто-то приближался к нам со стороны соседнего корпуса, и старшекурсник коротко бросил:

— Ещё поговорим.

Троица студентов прошла мимо, зацепить меня плечом не рискнул ни один. Я приподнял портфель и прикрыл им нож, разминулся с вывернувшей из-за угла шумной компанией, а после сложил клинок и потопал дальше. Сердце так и продолжало лихорадочно колотиться. Вот же ерунда какая…

С вечера постирал трико и майку и вывесил их за окном, утром свернул и запихнул в портфель. Дальше мы с Мишей Поповичем позавтракали бутербродами и отправились в институт. Обычное начало дня двух студентов, ничего особенного. И проблем этот погожий денёк мне подкинул тоже самых обычных — студенческих.

Пришёл на лекцию по судебной психиатрии, а старичок-преподаватель мигом углядел и подозвал к себе. Убедительным оправданием пропуска занятий медицинская справка Владимиру Прокофьевичу отнюдь не показалась, пришлось продемонстрировать переписанные в тетрадь конспекты. Но оставались ещё «прогулянные» семинары, и мне поручили подготовить доклад и написать реферат. Когда б ещё на это время выкроить?

После лечебных процедур и обеда вышел на улицу; на военной кафедре ждали к трём, вот и решил погреться под весенним солнышком. Приметил на одной из лавочек Карла, Николая и Яна, которые в кои-то веки попались на глаза без своих вторых половинок, и подошёл.

— Падай, Пьер! — предложил Карл, и я отказываться не стал, уселся на край лавочки.

— Как дела? — поинтересовался, заложив ногу за ногу и порадовавшись уже одному тому обстоятельству, что ничего не тянет и не болит.

— Весна! — повёл рукой Ян. — Девчонки принарядились.

— И сердцу хочется любви, — поддержал приятеля Карл. — Да, Николя?

— Идите в баню! — буркнул тот, поднялся с лавочки и двинулся ко входу в главный корпус, но не дошёл, остановился под столбом с часами.

Студенты обменялись ухмылками, а вот я решительно ничего не понял. Начал о чём-то таком подозревать, когда появилась статная Тамара, но Коля на недавнюю любовь всей своей жизни даже не взглянул, более того — демонстративно отвернулся.

— Это как так? — не сдержал я удивления. — Он же по Томке сох?

— Николя у нас влюбчивый, — ухмыльнулся Карл.

— О, гляди! — указал мне Ян на выпорхнувших на улицу барышень, смуглых и черноволосых, чем-то неуловимо походивших друг на дружку. — Республиканцам в Домании несладко приходится, к нам беженцы едут.

Одна из брюнеток — очень симпатичная, с аккуратной головкой и классическим профилем, стройная, будто тростинка, оставила подружек, подошла к Николаю, и эта парочка поцеловалась у всех на виду, едва ли не демонстративно.

— Ребекку после ранения на реабилитацию отправили. Она в интербригаде снайпером была, — пояснил Ян. — Только ума не приложу, как они языковой барьер обошли!

— Да какой там барьер? — хохотнул Карл. — С языком целуются! Не маленькие, поди!

— Боевая деваха! — отметил Ян. — Но не оператор, а это минус.

— Почему это? — удивился я.

Студенты рассмеялись.

— Николя, бедняга, даже курить бросил, все деньги на резиновые изделия уходят, — отсмеявшись, пояснил Карл.

— Не самая бесполезная трата денег, — поддержал я шутку, а когда Коля повёл подружку куда-то вглубь территории студгородка, воспользовался случаем прояснить волновавший меня момент. — Слушайте, а знаете такого Виктора с кафедры феномена резонанса? На пятом курсе учится.

— Витя Костерок? — уточнил Ян. — Ага, выпускается в этом году. Дружки у него на год младше, те на четвёртом.

Знал приятеля Лии и Карл.

— Балбес и бездельник, одни карты на уме! — высказался он в высшей степени неодобрительно. — На военную кафедру забил, теперь пойдёт служить младшим унтером. Он пирокинетик, точно куда-нибудь в огнемётную роту угодит.

— Не, — мотнул вихрастой головой Ян. — Слышал, Витя в аспирантуру метит. На отработке методик синергии подвизается и, насколько понял, небезуспешно.

Карл пожал мощными плечами и в свою очередь полюбопытствовал:

— А чего ты им заинтересовался вдруг, если не секрет?

— Да мутным он каким-то показался, — ушёл я от прямого ответа. — Бывшая одноклассница с ним встречается, как бы чего не вышло.

— Одноклассница? — задумался Ян и взлохматил волосы. — Симпатичная такая, курносая? Поначалу ещё за Ингой Снегирь будто хвостик бегала?

— Ну да.

— Не, расслабься. Витя с неё пылинки сдувать должен.

Заявление это удивило не только меня, но и Карла.

— Жан, ты с чего это взял вообще?

— Ну я же говорю: в аспирантуру он метит! — закатил глаза наш вихрастый товарищ. — У профессора Палинского какая главная фишка? Правильно — синергия. А пирокинетики наглухо нестабильные, они только друг с другом кооперироваться могут. Плюс у них обычно с длительностью резонанса проблемы, стандартно в четвёртой четверти инициацию проходят.

— И что с того? — нахмурился Карл.

— А то, что Лия эта с первого румба четвёртого витка, она в синергии Витю натуральным локомотивом на пик способностей тянет. А разобидится и начнёт с кем-нибудь другим работать, тогда пиши пропало. Он ведь на кафедре не единственный пирокинетик с золотым румбом. Тогда Вите аспирантуры как своих ушей не видать, забреют в корпус. С кем он там в карты резаться будет?

Как раз в карты играть там было с кем, но зацепился за это замечание, уточнил:

— Он завзятый картёжник, получается?

— Ну так! — фыркнул Карл. — С парочкой приятелей по клубам ходит, простаков обувает. Витя, наверное, и учится спустя рукава, что на картах куда больше повышенной стипендии имеет. Я слышал, он парень башковитый, просто раздолбай.

— Очень интересно, — хмыкнул я, вытянул карманные часы, откинул крышку и поднялся со скамейки. — Ладно, бежать пора.

На самом деле до начала занятий на курсах ещё оставалось время, просто решил потратить его с пользой. Перво-наперво воспользовался служебным положением и выяснил корпус и комнату, где проживал Витя Костерок, туда и двинулся. На вахте предъявил удостоверение, а стучаться и вовсе не стал, просто взял и толкнул дверь. Та оказалась незаперта, дальше — коротенький коридорчик и крохотная гостиная.

Витя в одиночестве сидел за столом и размеренно тасовал колоду карт. При виде меня он резко вскинулся и буквально прошипел:

— Ты чего тут забыл?!

Смазливую физиономию перекосило, и я поспешил поднять руку с раскрытым удостоверением.

— Сюда смотри!

Из спальни выглянул один из давешних студентов — куда как более крепкого сложения, он хмуро глянул на меня и со значением хрустнул костяшками пальцев. А вот Витя дёргаться не стал и презрительно усмехнулся.

— Вахтёр? И что с того?

— Выкинешь ещё что-нибудь вроде вчерашнего — узнаешь. Вы у меня общественными работами дни напролёт заниматься будете, на каждый чих докладную писать стану. А ещё приятелей из комендатуры попрошу к вашим карточным делам присмотреться. И тогда ты, Витенька, не то что в аспирантуру не попадёшь, тебе за счастье в список неблагонадёжных будет не угодить. Уяснил?

Ответом стало напряжённое молчание.

— Так мы поняли друг друга? — с нажимом повторил я.

— Да.

Витя едва не выплюнул это короткое подтверждение, но больше я на него давить не стал, развернулся и вышел в коридор. А там беззвучно выдохнул, приподнял кепку и вытер выступивший на лбу пот. Не могу сказать, будто совсем уж блефовал, но и устроить этой троице развесёлую жизнь было вовсе не так просто. Надеюсь, и не придётся.

На военной кафедре меня сразу взял в оборот мордатый преподаватель — не толстый и даже не дородный, а просто мощный; воротник сорочки на бычьей шее попросту не сходился. Беседовать со мной Василий Архипович взялся не в аудитории, а в собственном кабинете, и устроенный им блиц-опрос оказался целиком и полностью посвящён дисциплинам, изучавшимся на курсах контрольно-ревизионного дивизиона.

Не могу сказать, будто совсем уж не ударил в грязь лицом, но в основном, как показалось, с ответами справился неплохо, и дядька благосклонно кивнул.

— Для начала пойдёт. На вступительном курсе натаскаю, потом, глядишь, в какую-нибудь группу пристрою. Ну, поехали!

Следующие два часа я то конспектировал основы ведения следственных мероприятий, то решал задачки и выполнял практические задания. Ну а потом меня отправили на урок по разговорному нихонскому. Как пояснил Василий Архипович, больше он мне времени уделить не мог, а занять чем-то было нужно.

— После в тир спускайся, — предупредил наставник, убирая учебные материалы в железный шкаф. — Там тебя ждать будут.