Ты дышишь солнцем

Глава 3. А ночи здесь темные

Натали нравилось в Хогвартсе. Большой зал, таинственный потолок, дети вносят легкий хаос в величественную готичность этого места. Вечером над столами парят горящие свечи, по утрам радует глаз голубое небо. Ната закидывала голову, наблюдая, как капли сильнейшего ливня пропадают, не долетая до стола. В просторных коридорах всегда шумно, ученики колдуют украдкой, чтобы не заметили профессора. А в классных комнатах такое волшебное оформление…

— Ты часто тут сидишь, — смеялась Друэлла, заходя в их комнату.

— Да, мне нравится наблюдать за обитателями озера.

Натали сидела на пушистом ковре, облокотившись на узкий подоконник огромного окна. Даже не подоконник, так, небольшой порожек. Огромный кальмар иногда величественно проплывал мимо окон, носились стайки рыб, иногда играли молодые русалы. Нате было очень интересно, а как окна спален Слизерина смотрятся с озера? Как огромный подводный дом?

— И не надоедает же, — Друэлла включала свет, делая невозможным дальнейшее наблюдение за происходящим за окном.

И Ната шла в общую гостиную, учить уроки и помогать другим. Она не могла объяснить, почему это делает. Но как пройти мимо грустного первокурсника? Как не утешить смешную рыжую малышку? Как не отругать двух драчунов? Натали все больше понимала, что прежнее желание быть учительницей никуда не пропало. Вот только в магических школах не учат литературе. Учитывая особенности ее семьи, она вполне может сменить профессора Вилкост. Та давно собирается на пенсию. На этом моменте Ната хихикала. Профессор самого боевого предмета в школе из нее получится колоритный. Разбивающий стереотипы.

Что ей нравилось в мире магов, так это отсутствие явного шовинизма. Мужчины здесь не были выше женщин априори. Девушки всегда могли учиться, а затем и работать. Никого не удивляло, что женщины получают мастерство, открывают собственный бизнес, ведут дела семьи. Абсолютный патриархат сохранялся лишь в делах рода и наследования. Главой рода не могла стать женщина. Хотя дочь могла ввести мужа в семью и тогда он станет временным главой, пока их общие дети не подрастут. Еще девочки обязательно должны выйти замуж, это было чем-то непререкаемым. И подарить мужу как минимум одного ребенка. В сущности, после рождения первенца девушка и могла заниматься чем угодно, если это не позорит семью.

В Хогвартсе, впрочем, были девочки, которые всячески подчеркивали, что их главная задача — быть украшением гостиной. И большая часть таких украшений обучалась на Слизерине. Богатые семьи поддерживали такое поведение. Проще устраивать договорные браки, если в этом есть необходимость. Впрочем, были и такие семьи, что презирали подобное поведение. Блэки, например. Несмотря на лидирующие позиции в списках знатных и богатых, они требовали от девушек не меньше, чем от парней. И эти дамы тоже задавали определенную моду на поведение. Среди них чаще встречались как раз такие, как Друэлла. С короткими волосами и сигаретой. Но на Слизерин такие поступали редко. Друэлла общалась в основном с Вальбургой, которая старше ее на год.

С тех пор, как Натали выздоровела, ее имя так же появилось в списках завидных невест. Долоховы богаты, их чистота крови не подлежит сомнению, а Натали красива и хорошо воспитана. Представители многих семей слали Долохову осторожные письма, пытаясь выяснить, не сговорена ли с кем-нибудь богатая русская. Но Долохов придерживался мнения, что его дети сами выберут себе супругов.

И поэтому Натали часто начинали осаждать женихи. То есть парни, которым толсто намекнули о наиболее притягательной невесте. Примерные сыновья, рассмотрев Натали со стороны, признали в ней подходящую жену. Симпатичная, неглупая. Тихая, не скандалит. Сейчас самыми активными ухажерами был Магнус Кэрроу, семикурсник Слизерина, и Найджел Диггори, когтевранец с шестого курса. Диггори дарил букетики и звал в Хогсмит. Кэрроу все норовил поцеловать ручку и предлагал провести экскурсию по подземельям. Диггори был слишком… слишком молодым и немужественным. Рядом с ним Натали чувствовала себя взрослой и отважной. А Кэрроу был просто отвратителен со своими грязными намеками и обещаниями показать то, что она еще не видела.

— Леди Натали, — Магнус захлопнул книгу Наты и сел на стол, — вы так прекрасны, что я не могу сосредоточиться на книге.

Ната тяжело вздохнула. Вечер, библиотека, а тут этот… отвратительный хам. Нате нравилось время, в котором она живет, именно благодаря этому ощущению безопасности для девушки. Хотя бы в общественных местах. Тут, обняв за талию, можно схлопотать вызов на дуэль. И ухаживание за девушкой подразумевало прогулки с позволения родителей, ужины в присутствии родственников или компаньонки, недорогие подарки. Школа давала чуть больший романтический простор, дети чувствовали себя здесь свободнее. Но Магнус Кэрроу переходил все мыслимые и немыслимые рамки.

— Я тебе еще раз скажу, если ты не понял с первого раза, — улыбнулась Ната, стараясь сохранить безмятежность на лице. — Меня не интересуют твои предложения, твои чувства и ты целиком. Еще раз: советую тебе найти себе другую девушку, которая посчитает тебя милым… а не отвратительным.

За соседними столиками послышались смешки. Друэлла с удовольствием откинулась назад в ожидании шоу. Магнус был туповат. Не то чтобы идиот, но вид имел лихой и придурковатый, говорил что-то двусмысленно неприятное, выливал на себя по полфлакона одеколона… А еще категорически не хотел понимать, что со стороны Натали ему ничего не светит. И что терпение Долоховой не безгранично. Магнус не понимал, потому что опять схватил ладонь Натали — то единственное, что может хватать парень без вызова на дуэль от разгневанного отца:

— Как ты можешь быть так жестока со мной? — взвыл он.

Актер он тоже так себе. И голос противный. И этот жуткий запах одеколона. Ната вырвала руку, а Магнус заголосил еще громче:

— Прекраснейшая, добрейшая, почему именно ко мне ты так несправедлива? Не хочешь принять мои чувства, а ведь они глубоки и неподдельны!

Но за спиной Магнуса уже появилась миссис Дрейк, схватила парня за ухо и вполне по-магловски потащила нарушителя тишины навстречу наказанию. Ната вздохнула. Магнус ее даже немного пугал. Можно, конечно, вызвать его на дуэль — все же родовой талант в ней присутствовал в полной мере. Но тогда тип дуэли будет выбирать Кэрроу. И выберет дуэль на шпагах. Или еще хуже — на мечах. Имеет право. А тяжелый меч Ната в лучшем случае сможет только удержать, но никак не сражаться.

Она не спеша дописала эссе, однако Друэлла с домашней работой еще не закончила, поэтому Ната еще переписала из книги по чарам несколько любопытных заклинаний. В итоге выходили из библиотеки поздно.

— О Мерлин и Моргана, где мои сигареты? — хлопала себя по карманам Элла.

— Знаешь, это уже зависимость, — Ната привычно рассматривала гобелены на стенах.

— Что? — поморщилась Элла. — Ты, бывает, такие странные вещи говоришь… Я забыла косметичку в библиотеке. Пару секунд, ладно?

Друэлла забежала в дверь библиотеки, а Ната, устало вздохнув, прислонилась к стене. За пару секунд Элла не уложится, потому что на деле могла забыть косметичку даже в столовой.

Идти обратно одной не хотелось, а ноги ныли от усталости. Она не привыкла много ходить, тем более, что девушки носили туфли на каблуке, пусть и не слишком высоком. Натали из-за болезни пролежала в кровати несколько лет, поэтому к концу дня чувствовала невероятную физическую усталость. И хотя она бы с удовольствием еще почитала, поболтала, кому-нибудь помогла… но глаза слипались от усталости.

— Ты что здесь делаешь? — удивился Том, наткнувшись на девушку.

— Жду Эллу, — голос у Наты был усталым, — она что-то забыла в библиотеке.

— Уже поздно, — напомнил Том.

— Я знаю, — несколько раздраженно ответила она.

Ната тоже не любила бродить по замку вечером. Он был темный, запутанный, а профессора и старосты при всем желании не могли быть везде. Чем ближе к отбою, тем неуютнее себя чувствуешь. Да и Тони всегда просит не задерживаться в коридорах после заката.

— И что вы так долго делали в библиотеке? В гостиной же есть многие книги, — продолжил Том.

— Мерлин с тобой, ты мне что, брат? Задержались мы. Не бросать же на середине. Ты куда-то шел? Вот и иди.

— Я провожу вас, — Том прислонился к стене рядом, помолчал с полминутки и нерешительно добавил: — Спасибо за книгу.

— Чем теперь планируешь заняться? — Ната устала и едкие вопросы словно сами вылетали: — Эликсир бессмертия на крови новорожденных? Ритуал отдачи жизни? Создание ножа бессмертия? Или попытаешься отобрать камень у Фламеля?

— Я никак не пойму, откуда у тебя такая… нелюбовь ко мне? Я пока еще никого не убил.

— Судя по книге о крестражах, ключевое слово здесь «пока».

— Я не буду убивать ради убийства, — уверенно заявил Том. — К тому же, можно было бы найти особые пути. Убийцы, насильники…

Ната тяжело вздохнула, жалея о том, что вообще начала этот разговор, но все же продолжила их дискуссию:

— Ты никогда не задумывался, почему воины — почетно, наемные убийцы — как минимум профессия, а темные маги, убивающие в ходе ритуалов, — это сумасшедшие, которых нужно уничтожать?

Том нахмурился и с недоверием посмотрел на девушку. Та, прикрыв глаза, продолжила:

— Воин убивает в бою, защищая что-то или кого-то. Убийца, в историческом понятии этой профессии, это охотник, который для убийства совершает определенные действия и всегда относится с уважением к своей жертве. Но Темные маги, которые ловят беззащитных девушек… или забирают детей… Подкарауливают, похищают и убивают на алтаре. У них нет уважения к жертве и противнику. В них нет азарта охотника, они всего лишь эгоисты, отказывающиеся признавать поражение. Или искать другие пути.

— Я — не такой. Я не убью кого-то невинного.

— Это ты сейчас говоришь. А потом, случайно, твой эксперимент убьет, скажем, девочку с третьего курса. И ты получишь свою жертву, заберешь энергию ее жизни и смерти. И скажешь себе: «Это ведь всего одна смерть. Что стоит жизнь этой прыщавой девчонки? Я стану великим и сделаю лучше жизнь миллионов!» И ты убьешь старика, который не отдал тебе нужную вещь. И еще кого-то, кто стоял у тебя на пути… А потом тебе скажут, что родился ребенок, способный тебя победить. И ты убьешь младенца. И его родителей. И еще сотни людей, чтобы привести своих безумных сторонников, таких же садистов, как и ты, в ужасный мир боли и страданий. Если ты сейчас думаешь, что убийство оправдано, то ты мне заранее отвратителен.

На какое-то время повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием факелов.

— Тони тоже готов убивать, — возразил Том, хотя внутри у него бушевала настоящая буря.

— Тони — воин. Он убьет в бою, — сказала Ната, уже делая шаг вперед. — Не провожай нас, а то еще решишь, что я стою на пути твоего величия.

Друэлла уже выходила из библиотеки, Натали мотнула головой, требуя уйти быстрее, а Том остался стоять в пустом коридоре.

Почему каждый недолгий разговор с этой девушкой буквально выворачивает его наизнанку? С ней он старается быть спокойнее, не показывает свое настоящее лицо, но она будто и так знает… даже не так. Она будто видит его еще хуже, чем он есть. Что самое невероятное — в ее словах он сам себе кажется неприятным.