Магнат

— Спасибо, Герасим, но с малыми бандами я, с божьей помощью, справлюсь, — погладив пальцами наперсный крест, усмехнулся парагвайский чудотворец.

— Да ты, батюшка Алексей, играючи и с большими совладаешь, — рассмеялся есаул и под одобрительный смех соратников закончил собрание: — Всё, казаки, расходимся, завтра с утра сворачиваем лагерь и поспешаем с благой вестью к нашим братам.

— Унгерн уже вывел дивизию из Урги? — дождавшись, когда казаки отойдут, тихо спросил Алексей

— Должно быть, уже у границы стоит, — не удивился осведомлённости парагвайского атамана Герасим и шёпотом предупредил: — Барона золотом не перекупить, и красотами земли обетованной не сманить. Унгерн будет подбивать казачество продолжать кровавую бойню в Сибири. Он надеется создать новое царство от Урала до Владивостока.

— Кто–нибудь из казаков в этакую фантазию верит? — тоже негромко вступил в тайный разговор Алексей.

— Люди живут надеждами, — развёл руками есаул. — Однако в Азиатской дивизии добрая половина личного состава набрана из бурятов и монголов, этим идеи новоявленного русского императора чужды. А теперь, после вестей о грядущем переселении в земли парагвайского края, и среди казачества сторонников у барона не останется.

— А что за человек, этот Унгерн? — палочкой пошевелил затухающие угли Алексей.

— Безрассудно отважный вояка, — подбросив поленце в костёр, поведал Герасим. — Хотя сам из дворянского рода, но честно прошёл воинский путь от солдата до генерала. В юности сражался простым рядовым на полях русско–японской войны. Затем получил офицерское образование и с первых дней Великой войны участвовал в боях на австрийском фронте. Получил пять ранений, и столько же орденов. Кстати, награждён за отвагу офицерским Георгиевским крестом. В боях провёл все годы Гражданской войны, дослужившись до чина генерал–лейтенанта. Наши азиаты считают, что ни пуля, ни стальной клинок, его не берут. Монголы даже называют Цаган–Бурханом, «Богом Войны», воплощением Махакалы–идама, ламаистского божества о шести руках, жестоко карающего врагов «жёлтой веры».

— Так он мне почти тёска, — рассмеялся Ронин. — Самураи меня тоже многоруким демоном–воином прозвали. Значит, найдём общий язык с белогвардейским воякой.

— Хорошо бы, — облегчённо вздохнул есаул. — Толковый генерал, честный.

— Ты барона попридержи у границы, скажи, что получил сведения о переброске к Монгольской границе нескольких дивизий красных. Нечего ему казаков зря на убой вести.

— Откуда простой есаул может знать о стратегической передислокации войск?

— Так тебе же временный союзник большевиков, парагвайский атаман, сам о том и поведал, — стукнул кулаком себя в грудь шпион. — А доказательства я Унгерну при личной встрече покажу. Через пяток дней я появлюсь в его ставке.

— А успеешь ли, батюшка Алексей? Тебе ещё, вон, караван сопровождать.

— Так я же к вам по воздуху прибуду, — провёл открытой ладонью над огненными лепестками пламени шаман и, глянув на отвисшую челюсть казака, вновь улыбнулся. — Да на дирижабле я прилечу, воздушном пузыре с моторчиком.

— Ну, коли так, — щёлкнул зубами Герасим и мотнул головой. — Эх-х, богато парагвайские казаки зажили. Слыхали мы, что и в американских речках они рассыпное золото лопатами гребут.

Да, разными дикими слухами земля полнится, но сейчас Алексею это было очень даже на руку — обездоленные казаки уже наяву грезили благодатной обетованной землёй. Осталось только сагитировать генерала Унгерна, который, как уже разузнал Алексей, очень увлекался восточными мистическими практиками. На этой маленькой слабости железного воина и решил сыграть парагвайский шаман.

Прошло время, и в урочный час, когда звёзды усеяли небосвод, в засыпающем полевом лагере Азиатской дивизии появилась высокая фигура бородатого казака. Алексей, не таясь, прошёл мимо солдатских палаток, не вызвав подозрений у редких встречных. Раз уж дозорные пропустили чужого казака в лагерь, знать так надо. Теперь стража у входа в юрту генерала должна проверить безоружного казака и решить, допускать ли гонца к начальству для доклада или заставить обождать до утра.

Однако у Алексея сегодня не было в планах вступать в пререкания с дозорными или караульными, он знал, как незамеченным пройти мимо. Когда высокая тёмная фигура показалась из–за юрты, стражникам было уже не до рассматривания гостя.

Внезапно налетевший порыв ветра поднял клубы пыли, закрутил в спираль маленького смерча и шершавым наждаком прошёлся по лицам, заставив отвернуться и зажмуриться.

Незваный гость бесшумной тенью проскользнул за распахнувшийся полог юрты.

Серая пелена вихря моментально осыпалась песчинками на ковёр за порогом, явив взору фигуру статного казака с двумя солдатскими Георгиевскими крестами на груди.

— Кто пустил? — почувствовав воздушный порыв от ворвавшегося ветра, недовольно обернулся хозяин юрты. — Почему без доклада?

Барон сидел на полевом раскладном стульчике у низенького стола, заваленного депешами. На столешнице стояла зажжённая керосиновая лампа, а остальное пространство освещали языки пламени, пляшущие посреди юрты в стенках очага из камней. Унгерн был одет в монгольский халат–курму священного жёлтого цвета, плечи украшали генеральские погоны, на груди, в отблесках света, сверкнул офицерский Георгиевский крест. На худощавом, осунувшимся лице серыми тенями под глазами отпечаталась усталость.

— Так, Роман Фёдорович, вроде бы, заранее договорено о встрече, — пожал плечами высокий гость, прошёл чуть вперёд и, поджав ноги, уселся на корточки перед пляшущими языками огня.

Алексей снял папаху и положил сбоку на застеленный цветастым ковром пол. Поток горячего воздуха колыхал изображение гостя, придавая чёрной фигуре призрачные очертания.

— Господин Ронин? — уже полностью развернул корпус к гостю барон и вгляделся в бородатый лик парагвайского владыки.

— Предлагаю обращаться просто по именам, — улыбнулся Алексей. — Мы же обе легендарные личности: вас монголы почитают, как «Бога Войны», и меня японцы окрестили очень похоже — Асуром, вечно воюющим демоном, восставшим против воли богов. Так что Роман Фёдорович, нам ли с вами кичиться громкими прозвищами?

— У вас, господин–товарищ Ермолаев–Ронин, слишком много обличий, — сквозь зубы выдавил Унгерн. — Уж и не знаю, какое истинное?

— Всё — театральные маски, — грустно усмехнувшись, отмахнулся Алексей. — Приходится играть сразу дюжину ролей в массе спектаклей. Этим вечером я выступаю в качестве демона–искусителя. Можете всерьёз не воспринимать облик геройского казака, но к словам лучше прислушаться.

— Звучит, как угроза, — вызывающе глянул в глаза опасного пришельца генерал.

— Рок судьбы, — подняв указательный палец, подправил формулировку наглец.

— А если я не верю в судьбу? — упрямо сжал тонкие губы бесшабашный барон.

— Ну вы же не станете плевать против ураганного ветра, — рассмеялся парагвайский шаман. — Я когда–то очень удивил отважных самураев. Позвольте бродячему факиру показать несколько фокусов из своего арсенала. Если желаете, считайте их забавными иллюзиями.

— А разве фокусы можно воспринимать по–другому? — прищурил глаз Унгерн.

— Я бы хотел, чтобы сотворённые миражи выглядели для вас пророческим видением.

Алексей взмахнул рукой, и со стола генерала птицей вспорхнула свёрнутая полевая карта. Широко расправив края–крылья, бумажная птица с шуршанием упала перед костром.

— Подойдите ближе к огню, Роман Фёдорович, присядьте, — гипнотическим тембром голоса поманил одинокого зрителя бродячий факир. — Я добавлю света, чтобы вам было виднее изображение на карте.

Унгерн криво усмехнулся, но внял зову факира. Фокус с летающей картой генерал разгадать пока не смог. В театральном действе появилась интрига.

Стоило барону присесть на корточки перед развёрнутой картой, как заезжий прохиндей взмахнул рукой, и пламя костра, жадно глотая внезапно возникший приток воздуха, взметнулось на метр вверх. За огненным пологом чёрная фигура слабо просматривалась, еле позволяя генералу заметить пассы шамана руками. Очевидно, парагваец являлся профессионалом своего дела, и Унгерну не удалось отследить, когда ловкач успевал подсыпать в бушующий костёр порции химического порошка. Унгерн втянул носом воздух, но шаманское зелье оказалось высокого качества — в юрте не чувствовалось посторонних запахов.

— Уважаемый, я вас не на пляску рук смотреть пригласил, — недовольно проворчал из–за алой пелены пламени факир. — Прошу обратить свой взор на карту.

Унгерн опустил глаза и удивился уже по–настоящему. Из–за каменного очага выползала жёлтая змейка из песчинок и клубочком сворачивалась в уголке карты.

— Как только Азиатская дивизия пересечёт границу Советской республики. — Горстка песка отделилась от клубка и тонкой змейкой скользнула на изображение монгольско–советской границы. — Вам по флангам нанесут удары две кавалерийские дивизии красных. — От песчаной горки на краю карты отделились ещё две змейки и оттеснили первую вглубь советской территории. — Прижмут к позициям пехотных дивизий красных, усиленных артиллерийскими полками и бронепоездами. — К имеющимся на карте добавились ещё змейки и, окружив первую в кольцо, перемешались в шевелящийся клубок. — Азиатская дивизия будет полностью истреблена.

— Откуда у красных появятся свободные дивизии? — не сразу поверил мистификатору генерал.

— Я их высвободил, — сложив руки на груди, заявил наглец. — Я увёл дивизии батьки Махно в Парагвай, а ещё снял угрозу большевикам с Польской границы. Не судите строго, генерал — в парагвайском крае очень люди нужны. Русская земля Сибирью не заканчивается. Когда–то ведь и в Забайкалье казаков не было, но ведь согнали китайцев и край подняли. Вот теперь черёд до Парагвая дошёл. А что земля южноамериканская далече расположена, так ведь и не на утлых деревянных стругах по сибирским рекам идём — на мощных железных судах по океанскому простору. Техника нынче другая, но душа казака всё так же воли просит. Тяготится под гнётом жить. Раньше царь с боярами казаков давили, теперь комиссары большевистские третируют — не бывать в старых землях вольницы казацкой, новые края осваивать надо.

— Зря ты, атаман, в ход истории вмешался, — сжав кулаки, посетовал генерал. — Не дал сотворить светлое царство в старых русских землях.

— Под руинами империи новый дом не построишь, — отрицательно покачал головой Алексей. — Веди казаков в свободные земли Парагвая.

Песочная змейка медленно поползла по карте вдоль обозначения Транссибирской железной дороги.

— Богдо–гэгэн согласен дать казакам пять тысяч лошадей, чтобы эвакуировать из Монголии семьи русских эмигрантов, — поделился результатами переговоров Кондрашова с продажным ханом Алексей.

— И хан предал, — заскрежетал зубами генерал.

— Не переживай, недолго монарху упиваться абсолютной властью, — усмехнулся Алексей. — Лошадей–то хан будет отнимать у простого народа, чем только ускорит революцию. Большевики поделятся запасами оружия с монгольскими повстанцами, а то и сами вмешаются в процесс отъёма власти у эксплуататоров. Не зря же комиссары привели конные дивизии через всю страну к границе?