Магнат

— Подписывай дарственные бумаги на дома и вали на все четыре стороны, — отмахнулся экспроприатор. — За наркотой можешь подельника прислать, вон, хотя бы своего верного Санчо. Цену за товар я поднимать не стану, по старой возьмёшь. Только долго с закупкой не тяни, а то конкуренты обскачут. Тебя я пока трогать не буду, живой рекламой по столице походишь. Мне ещё всю остальную уголовную братию к рукам прибрать надо, а для этого не помешает репутация надёжного партнёра. Однако, когда дела в Асунсьоне завершу, советую тебе, Эскобар, оказаться подальше от Парагвая — не искушай судьбу повторно.

— С дьяволом связываться — себе дороже, — наконец понял, с кем имеет дело Эскобар и даже понюхал воздух — не пахнет ли серой? Списать проделки ряженого падре на трюки заезжего иллюзиониста трезвый разум дельца не позволял — за чёрной фигурой явственно прослеживались тёмные силы. Только из опасения прогневить гостя из преисподней, Эскобар удержал дрожащие руки от назойливого желания перекреститься. Оказывается, информаторы–то вовсе и не соврали о его дьявольских проделках в Европе — действительно страшный бес.

На том и порешили: кокаиновый барон подписал бумаги и в сопровождении верного Санчо ускользнул из таверны по подземному ходу в подвале. Перед бегством Эскобар, из любопытства, приложил ухо к деревянному ящику с динамитом — часовой механизм, в самом деле, тикал. Искушать судьбу наркобарон больше не стал, драпанул уже без оглядки. Потерянную недвижимость и денежные накопления было жаль, но главное–то — шкуру спас, а богатство — дело наживное. И почему–то бывалому уголовнику мнилось, что остальные коллеги по ремеслу одними денежными потерями от русского дьявола не отделаются — заставит душу в заклад отдать.

Да, тёмное времечко наступало для уголовного элемента в Парагвае. Оно и для нечестных бизнесменов тоже будет не радужным — всех русский падре прижучит.