Чужие миры

Домой.

Надо торопиться домой.

Ативерна.

Сутки вс^ тянулись, и тянулись, и надо было работать, улыбаться, перешучиваться с парнями и девушками, рассказывать новости...

И только когда Шура ушла, Ганц позволил себе ненадолго сбросить маску, тихо выругался сквозь зубы.

Ждать — хуже кары нет.

А дождется ли? Кто знает...

Так что мужчина лежал и бездумно смотрел на звезды, видные в чердачном окне. Спать не хотелось.

И когда звезды заслонила темная фигура, он не шевельнулся. Марька уселась рядом, вытянула ноги.

— Я поговорила со старым Варошем. Он когда-то хорошим охотником был...

Замолчала, покосилась на Ганца. Мужчина даже плечами не пожал.

Был и был, понятно же, что браконьерничал, только не попался. Вслух в таком не признаются, но все всё понимают, не дети.

— И что он сказал?

— Рядом с замком есть два места, где можно тело спрятать. Гиблое озеро и Черный овраг. Дальше можно тоже утащить, но это — дольше. А туда — быстро, да и люди туда не ходят. Даже браконьеры этих мест избегают, все одно там ничего хорошего нет.

— А сходить туда никак нельзя?

— Можно. Варош сказал, что и собаку возьмет, и с тобой сходит, но заплатить придется.

— Сколько?

— Две серебрушки.

Ганц фыркнул.

— Одну — и ту много.

Торговаться девушка не стала.

— Одну. И он идет с тобой.

Ганц кивнул.

— Когда?

— Да хоть бы и завтра с утра. Сможешь свою тележку у старосты оставить?

— Смогу.

— Отсюда пойдете, отсюда и вернетесь, может, и сутки не проходите.

Ганц опять кивнул.

Он был согласен.

❖ * ❖

Если кому-то кажется, что убить человека просто... да, это достаточно просто. Иногда и совершенно случайно убивают, и не хотят, а так получается. И плачут потом, и каются...

А вот спрятать труп — простите!

Спрятать труп сложно и муторно.

Начнем с того, что тело бывает тяжелым. Ворочать его неудобно, а пока идет окоченение, так и вовсе тяжко... мертвец по весу кажется втрое тяжелее живого человека. Не говоря уж о всяких пакостях, вроде телесных жидкостей, которые будут пачкать — все.

Тело надо дотащить.

Тело надо пристроить так, чтобы оно никому на глаза не попалось. Если его закапывать — уверяю вас, это не в лесу. Там водятся звери, которые не откажутся полакомиться тухлятинкой и разрыть могилу. Запросто.

А если его бросить просто так — его мгновенно найдут. Это только кажется, что лес — безлюдное место!

На самом деле — тот еще проходной двор. Ягодники, грибники, браконьеры, егеря, охотники, сборщики хвороста, лесорубы, угольщики... это далеко не полный перечень тех, кто обязательно окажется в лесу. А есть еще и те, кто может оказаться. Если судьба сыграет краплеными картами и человек^ не повезет. А убийцам почему-то часто не везет. В лес может принести кого угодно — от случайных прохожих, до тех, кто скрывается целенаправленно. К примеру, разбойников, беглых крестьян, наемников...

Кого только по лесам не носит!

Есть и другие леса, как в Авестере. Там можно идти несколько недель и никого не встретить. Но у нас — Ативер- на, и лес этот не так уж, чтобы велик...

А еще мы имеем дело с благородными.

; Вот считайте!

Убийство — то есть имеется тело, которое не надо бы никому показывать.

Мало времени.

И отсутствие навыков! Вот ведь в чем дело — отсутствие навыков!

Разделать тело на части и вытащить по кускам? Это работа для мясника, не для дворянина. А еще ее надо делать с умом и навыком, или уделаешься так, что не отмоешься. Сам-то ладно, но комнаты?

Паркет, обивка...

Не было? Не меняли их?

Значит, не разделывали труп. Целиком тащили, а это тяжело.

В лесу?

Тоже... поди еще, найди место. И зверье... нет, не выход.

Утопить?

Как вариант. Вспороть живот, проколоть мочевой пузырь, привязать груз... это можно. Это бывает. Озеро — перспективное место. Нырять холодно, ну да ладно! Озеро оставим напоследок.

И овраг.

Ганц не терял времени, расспрашивая спутника о том, почему овраг Черный, а озеро — Гиблое. Варош, оказавшийся отцом жениха пропавшей девушки, отвечал не то, чтобы охотно. Сначала запирался, дичился, отделывался коротенькими «да» и «нет», мычал нечто невыразительное. А потом разговорился.

Почему озеро — гиблое?

Так там ни одна рыбина не живет, ни одна живность. И вода там гадкая, невкусная... озеро прозрачное, чистое, но туда никто не ходит. Ни купаться — гадости нахлебаешься, ни рыбачить, ни...

Ганц понял, что их интересует не озеро. Скорее всего.

Глубокое оно?

Нет, не особенно. Чистое, вода аж голубоватая, но глубина небольшая. Есть провалы, конечно...

Овраг?

Гадкое место, гиблое. Глинистая почва, в дождь пластами оседает, завалит — крикнуть не успеешь! Уж сколько раз случалось... не на его веку, но случалось. В такое время туда лучше не ходить, но они осторожно. И им не рыть, не рвать ничего, пройтись — и уйти, правильно он понял?

Правильно.

Потому там и зверье не живет, и не растет ничего толкового. Опасно, конечно. Если что — оно впереди собаку пустят. Волчок... да, потому такое и имя. Так делают.

Когда сука течная, ее могут отпустить в лес. И ни разу не бывало, чтобы волки ее порвали. А кто уж там отец... может, и волк.

Серый Волчок глядел желтыми глазами. И уши у него, кстати, стояли торчком. Прижать их к голове, как делают собаки, он не мог, только хвост поджал. Он тоже не был в восторге от предстоящего. Но — человек приказал, и собаке оставалось лишь подчиниться.

С оврага и начали, благо, тот был поближе...

❖ ❖ ❖

Только увидев этот овраг, Ганц понял, за что его прозывают Черным. И похуже бы прозвать стоило! Может, ле

том он выглядел получше, когда здесь росла трава, зеленел папоротник, вносили свою лепту деревья...

Может быть.

А сейчас, на пороге зимы, почва, негусто присыпанная осенней листвой, казалась грязной и ржавой. Словно на 'нее кровь пролилась...

Торчащие пучки высохшей травы, беспомощно выломавшиеся из земли корни, цепляющиеся за склоны деревья, комья вывороченной глины, жирно поблескивающие на изломах...

Где-то на дне журчало — кажется, там бежал ручеек. Но Ганцу даже видеть его не хотелось.

— Смотри...

Варош с силой топнул по краю обрыва. И тут же отступил на шаг назад.

Секунд пятнадцать ничего не происходило. А потом толстый пласт глины попросту сполз вниз.

Ганц невольно поежился.

— Так завалит — и концов не найдешь...

— Оно верно. Только если тут тело прятали...

-Да?

— Абы где не спустишься. И не поднимешься... опять же, не на себе тащить тело надо, это лошадь, а она по бурелому не пройдет...

Варош объяснял. Ганц внимательно слушал. Выходило так, что удобных мест всего четыре. А их проверить намного легче.

Но какое ж жуткое место!

Даже городские трущобы были приятнее! Там все понятно, край — тебя попросту прирежут, да и в канаву скинут. А тут словно стоит кто за плечом, и шепчет, и смотрит, и касается шеи холодными пальцами... бррррр!

Ганц поежился и пошел за своим провожатым.

Им повезло с третьим местом.

Не то, чтобы повезло целенаправленно, обыскать они его не успели, осмотреть тоже, просто завыл Волчок. Глухо, утробно, как волки воют...

Варош посмотрел на собаку, ругнулся — и принялся доставать веревку, лопату...

— Ты, господин, постоишь здесь.

-А...

— А я спущусь к собаке, посмотрю, что там у него. Если завалит, постарайся меня вытащить.

— Вытащу, — твердо пообещал Ганц. — Но лучше сам спущусь.

— Ты не сможешь. Сноровки у тебя нужной нет.

Ганц пожал плечами.

— Ты эти места лучше знаешь, верно. Так и помочь лучше сможешь. А сноровка... вроде как не слепой, не дурной, на рожон переть не буду.

Варош задумался. А потом протянул Ганцу веревку.

— Вокруг пояса обвязывайся. Если что — не брошу. Слово даю.

Ганц поверил.

Сказано было увесисто, куда там иным благородным. Этот — не бросит.

Как Ганц спускался — лучше не думать. Этот кошмар ему еще долго будет по ночам сниться. И просыпаться Ганц будет с криком ужаса. Страшно...

В разных переделках он бывал, жизнью рисковал, но было в этом овраге нечто такое... подсердечное, подсознательно жуткое, отвращающее... бррр! Он словно липкими щупальцами проникал под одежду, промораживал, выпивал силы, затягивал, заставлял остаться...

Перебьется!!!

Пару раз Ганц повисал на веревке, однажды его чуть не завалило... до самого дна спускаться не потребовалось. До половины пути.

Атам...

Выворотень.

Так в деревнях называется, когда дерево во время урагана с корнем вывернуло. Яма образовалась...

Вот там и выл Волчок. Сидел, поскуливал, далеко не отходил...

Ганцу и лезть далеко не потребовалось. Только чуть копнуть — и увидеть прядь волос. Сейчас грязную, страшную, а когда-то наверняка светлую. И ленту.

Выцветшую, но все еще остающуюся в волосах, тоже чудовищно грязных....

Он нашел Ликсу.

Оставалось разобраться, что теперь делать с этой находкой.

❖ ❖ ❖

В охотничий домик Леруа по понятным причинам сообщать не стали.

Варош и Ганц шли по лесу, придавленные зловещей находкой. Но охотник не утерпел первым. Понятно, ему здесь жить, его это в первую очередь касается.

— Что теперь-то будет? А, господин?

— Ничего хорошего, — предрек Ганц. — Тело надо извлечь, разобраться, от чего она умерла... ну и с Леруа разговаривать.

— Так и будут они откровенничать...

— С нами не будут, с другими поговорят. На любого управа найдется.

Варош покосился недоверчиво, но промолчал. Заговорил он минут через двадцать.

— Ликса хорошей девушкой была. Хоть и случалось у нее... случалось. А все одно — правильная она была девка. Марька тоже... если сын посватается — слова не скажу.

Ганц промолчал.

А что тут скажешь? д_а> хорошая? Пусть сватается? Это при том, что он девушек первый раз в жизни видел, а одну вообще — трупом?

Варош тяжко вздохнул, погладил Волчка, который чувствовал состояние хозяина и лез под руку, утешал, ластился, что тот щенок.

— Надо бы Ликсу Похоронить, как положено. Молитвы прочитать...

Ганц понял и кивнул.

— Обещаю. И достанем, и в деревню привезем, все будет сделано честь по чести.

Дайте только до города добраться.

Ганц Тримейн слов на ветер не бросал.

❖

Шесть дней.

Именно столько понадобилось Ганцу, чтобы добраться до Шерваля, и организовать людей.

Приехать обратно, выкопать тело, привезти в деревню... да, и обследовать тоже.

Трупы, которые пролежали год, выглядят отвратительно. Ганца это не остановило бы, но причина смерти и так была ясна.

Нож остался в теле девушки. Небольшой, всаженный по самую р^жоять... таким клинком убить трудно, но если очень постараться...

Сила удара была такова, что клинок сломал ребро, вошел в тело, да там и остался. Видимо, потому и вытаскивать не стали.

Или не смогли... даже сейчас его едва вытащили, а уж тогда-то...

Или возиться было некогда... да и кровь могла хлынуть, уделаешься — не ототрешь. А потом и времени не было.