Тёмные дни

Всем сердцем, всей душой она стремилась к одному, молила об одном — чтобы Корт мог жить. Она хотела этого с такой силой, что казалось почти невозможным, чтобы это не произошло.

Когда вместо жёлтого песок стал бордовым, Юта очнулась. Она сжала кулак и с удивлением посмотрела вокруг, как будто заново осознавая, где находится.

Искрящиеся золотом стены святилища показались Юте осыпанными сияющими драгоценными камнями. А прозрачное лезвие ритуального кинжала, отражающего солнечные блики, было окутано таким ярким светом, словно внутри аслура сверкало собственное солнце.

Силы покинули Юту. Ноги подкосились. Она упала на пол и разрыдалась. До этого момента девушка не позволяла себе плакать. Ей казалось, что если она будет сильной, то эта сила как-то передастся Корту и поможет ему справиться.

Но теперь она не пыталась сдержать слёз. Они свободно катились по щекам, обновляя, освобождая её. Юта упивалась этими слезами. Она глотала солёную влагу, бежавшую по щекам, и верила. Верила в то, что всё будет хорошо. Разве теперь, когда Юта вверила свою жизнь Ругу, он допустит, чтобы с Кортом случилось плохое? Ни за что. Этого просто не может быть.

В зал вошли двое атлургов. Но, увидев Юту, остановились у входа, тихонько переговариваясь. В конце концов, в проходящей на виду жизни атлургов тоже было кое-что святое. То, во что нельзя вмешиваться. И одной из таких вещей было общение с богами.

Приход людей привёл Юту в чувства. Она осторожно встала с пола и, не глядя по сторонам, вышла из святилища. Когда она проходила мимо двух ожидающих своей очереди атлургов, один из них заметил на губах девушки улыбку.

***

На душе было спокойно. Впервые за эти ужасные дни, полные кошмаров во сне и наяву, Юта чувствовала облегчение. Не торопясь она шла по улицам, наслаждаясь необычайно ярким светом, лившимся словно отовсюду.

Атлурги, проходившие мимо, все как один казались Юте красивыми, — стройные, высокие, статные. Их движения были исполнены благородства и спокойной уверенности. Казалось, все — мужчины и женщины — встречаясь с Ютой глазами, хотели улыбнуться ей. И только нежелание разрушать свой величественный образ сдерживало их.

Юта почти дошла до своего лурда, тихо улыбаясь чему-то внутри себя, как беременная женщина улыбается плоду, который носит под сердцем. Глядя себе под ноги, она чуть не врезалась в атлурга, шедшего ей наперерез. Казалось, девушка, в которую Юта влетела, была удивлена не меньше, чем она.

— Леда! — Лицо Юты светилось изнутри. Она не могла сдержать смущённой и глупой улыбки.

Но отчего-то Леда не улыбнулась в ответ, как делала обычно, даже в самые тяжёлые дни. Её лицо было мертвенно-бледным. Белые, словно обескровленные, губы искусаны в кровь. Взгляд Леды тоже был направлен внутрь. Но в отличие от Юты, то, что она там видела, было темно и ужасно.

Леда резко дёрнулась, столкнувшись с Ютой. И казалось, не сразу узнала её.

— Юта, — произнесла девушка безжизненным голосом, с трудом заставляя губы шевелиться.

Юта ещё испытывала эйфорию от прикосновения к чему-то неизведанному и прекрасному. Она ещё не могла осознать, что кроме этого покоя и блаженства в мире существуют и другие вещи. Такие, как боль и страх. Она ещё не могла полностью вникнуть в состояние Леды и осознать его значение. Но где-то глубоко внутри, там, докуда сознание и разум не могли достать, что-то натянулось до предала и оборвалось.

— Леда, как Корт? Поправляется? — с детской наивностью и уверенностью спросила Юта.

— Юта… — Леда медлила и мялась. Её худая тонкая рука нервно теребила край кофты, на рукаве которой виднелось пятно засохшей крови. С нервическим блеском в глазах и в каждом движении она беспрестанно смотрела Юте за спину. Как будто та преграждала ей путь, не давая пройти.

— Юта, — в который раз начала Леда, пряча запавшие глаза от вопросительного взгляда, — завтра в час, когда Небесные Братья выйдут в зенит, будет проведена Церемония Милосердия.

Несколько секунд Юта молчала, не понимая смысла сказанного. Глупо-счастливая улыбка, словно приклеенная к её лицу, не хотела отставать. И только превращалась в какую-то отвратительную застывшую маску.

— Что ты имеешь в виду? — только и спросила Юта.

Наконец Леда подняла на неё взгляд. Лучше бы она этого не делала. Сила этого взгляда была такой, что Юта чуть не покачнулась, как будто её ударили в грудь. Боль, страх, отчаяние, бушевавшие в душе Леды, помимо воли заставляли осознать происходящее.

Подбородок Леды задрожал, но она не плакала. Единственным, что она сказала, было:

— Со вчерашнего утра он не приходит в сознание. Я просто больше не могу смотреть, как он умирает.

И Леда, словно призрак, заскользила по коридору мимо замершей Юты.

Когда девушка опомнилась, она обернулась вслед Леде, желая крикнуть, что это неправда, и Корт скоро поправится. Но даже воздух в коридоре уже перестал колебаться. Тот же тёплый нежный свет, что и пять минут назад, лился из осветительных окошек. Юте казалось, что он ослепляет её. Что Милосердные Браться обрушили на неё весь свой гнев, и через секунду она потеряет сознание. Она хотела этого — хотела просто забыться. Нет, она хотела умереть.

Юта стояла одна в коридоре, согнувшись, как будто её сейчас стошнит. Одной рукой она держалась за стену, а другой — стискивала кофту там, где помимо её желания всё ещё билось истекающее кровью, разорванное пополам сердце.

***

Настал Час Скорпиона — час, когда оба Солнца Нибелии поднимаются на максимальную высоту. И сливая воедино всю силу своего гнева и своего милосердия, даруют просящим Последнюю Милость.

В Утегате царило скорбное оживление. Весь город словно сдвинулся с места — каждая его клеточка пришла в движение. Люди по одному, по двое и семьями выходили из своих лурдов. Некоторые шли из Святилища Руга и с полей, засеянных белыми цветами. С тем чтобы единым потоком устремиться к южным коридорам, выходящим на поверхность.

Как и всегда, атлурги были спокойны, торжественны и молчаливы. Гордо, с осознанием неизбежности конца, которое с рождения живёт в каждом из народа, они шествовали по ярко освещённым улицам, чтобы отдать последнюю дань уважения человеку, который пришёл из другого мира, но по праву стал одним из них.

Атлурги собирались на Церемонию Милосердия, проводившуюся для Корта, который — как теперь думал каждый — мог бы стать прекрасным вождём для народа.

На сегодняшнюю церемонию, как на все церемонии для выдающихся представителей народа, собрался весь город. Пришли все мужчины и женщины. Дряхлых стариков, неспособных передвигаться самостоятельно, приносили родственники. Матери несли на руках малых детей вплоть до грудных младенцев. Все готовились в последний раз прикоснуться к человеку, чьей жизнью руководил Руг. И чью жизнь он решил забрать к себе так рано.

Весь город торжественно двигался по коридорам на Церемонию Милосердия. Кроме одного человека.

Юта, как и все дни до этого, сидела на кровати, уткнув взгляд в стену, словно ждала чего-то. Она не собиралась выходить из своей комнаты. Она знала, что там, снаружи, происходит что-то ужасное и непоправимое. И ей ни за что нельзя идти туда, потому что там её ожидает что-то настолько кошмарное, что она не способна ни осознать, ни пережить в здравом уме.

И только назойливые звуки приглушённых голосов и равномерный шорох множества ног, в унисон движущихся по коридорам, заставил Юту выйти из оцепенения и со страхом прислушаться к происходящему снаружи.

Она пыталась не слушать, закрывать уши и снова забыться в своём странном оцепенении. Но теперь это не получалось. Она знала, что они там. Идут по коридорам, чтобы совершить что-то ужасное. Шаркают ногами по крепкому, словно камень, песку, шепчут что-то друг другу. Словно огромное чудище с тысячей рук и тысячей ног. И тысячей белых букетов в руках.

Юта больше не могла этого вынести. Этих звуков, и этого знания. Она выбежала из дома и побежала куда-то — туда, где не было этих людей, не было их сочувствующих взглядов и тихо шуршащих голосов. Туда, где она могла остаться одна. И забыть обо всём. И исчезнуть.

Юта долго бежала по коридорам. До тех пор, пока ей совсем перестали встречаться люди. Сердце скакало возле самого горла. Не сразу Юта узнала место, куда привели её ноги. Это был длинный, прямой и безлюдный коридор, медленно, но неумолимо уводивший девушку вниз, туда, откуда росли Красные Горы.

Юта не противилась. Она покорно дошла до самого конца улицы, заканчивавшейся тупиком. И так же покорно, без единой мысли, надавила на рычаг, приводивший в движение скрытые в толще стен механизмы. Массивная каменная дверь плавно скользнула в сторону, и Юта ступила в царство мрака и холода.

Она прошла в центр пещеры — к искусственному подземному озеру. Неяркий свет, едва пробивавшийся от свода, совсем не освещал замершую чёрную гладь. Юте казалось, что в котловане вовсе не вода, что там затаилась чёрная липкая бездна, готовая поглотить каждого, кто неосторожно приблизится к ней.

За спиной дверь с тихим скрежетом встала не место. Девушка не обернулась. Она не знала, как открыть дверь с этой стороны. Ведь в прошлый раз всё делал Гвирн. Но она и не собиралась обратно. Это место казалось идеальным, чтобы остаться в нём навсегда.

Юта подошла к чёрной бездне и остановилась на краю. Второй раз за два дня вверяя свою жизнь каким-то неведомым силам, девушка опустилась на корточки. А затем, не находя в себе более сил, легла на холодный камень.

Она не собиралась подниматься. Она знала, что должна остаться здесь. Её одежда тут же пропиталась влагой, в волосах заблестели бисеринки росы. От каменного пола под одежду заползали щупальца ледяного холода. Под руками было влажно и скользко.

Мерзкая на ощупь слизь была повсюду. Пальцы и щека Юты буквально утопали в ней, но она не пыталась даже чуть-чуть приподнять голову. Утонуть в слизи, замёрзнуть, быть поглощённой чёрной бездной — теперь было всё равно. Уснуть и не проснуться — вот всё, чего она хотела.

Словно засыпая, Юта видела перед закрытыми глазами цветные картинки и образы из прошлого. Из памяти всплыло воспоминание о том, как она была в хранилище с Гвирном. Как нелепо поскользнулась в этой слизи и чуть не упала. Они говорили об уровне воды и чём-то ещё. Да, слизь повсюду. Будто глянец, покрывает пол и стены. Слизь, похожая на… На что же? Что она напоминает? Что в ней такого, что Юта никак не может избавиться от этих вертящихся по кругу воспоминаний?

Почти помимо воли в мозгу вспыхнула картинка: она поскальзывается и падает на руки Гвирну. «Ты в порядке?», — спрашивает он. Юта смотрит себе под ноги, пытаясь понять, из-за чего упала, и наконец замечает, что весь пол покрыт каким-то налётом.

«Скользкая дрянь, — говорит она, освобождаясь из хватки атлурга. — Что это вообще?». Юта приседает на корточки, чтобы рассмотреть. Весь пол покрыт этим. «Должно быть, из-за постоянной сырости пол и стены пещеры поросли какой-то плесенью», — думает она.

Ей на ум приходит курс биологии в колледже. Им рассказывали, что плесень, растущая в тёмных влажных местах, стала основой первых антибиотиков, созданных на Нибелии. Когда-то давно её даже специально выращивали в искусственных условиях. Конечно, это было задолго до создания химических аналогов.