Королевская школа. Часть 2. Ария

Хорн спрыгнул и протянул руку, лихорадочно всматриваясь в мое лицо.

– Все в порядке, – одними губами прошептала я. Подошел Дарий и радостно хлопнул друга по плечу.

– Мы отвлекли противника основными силами, а сами бросились наперерез, – отчитался офицер. – Полковник разделил армию, часть перебросил сюда, часть осталась для отвода глаз. Но, – он весело хмыкнул, – там сейчас происходит избиение младенцев. Что они могут с луками и арбалетами против ружей и пушек?

И словно в противовес его словам, Фазхан вдруг резко вскинул руку, доставая арбалет из-под полы. Он до сих пор сидел в седле, окруженный гвардейцами, и никто не додумался его обыскать.

– Лучше уж совсем без тебя, чем ты будешь против нас, – прошипел генерал и выстрелил.

Я не успела ничего понять. Только то, что сейчас умру. Вряд ли генерал промажет с такого близкого расстояния. Вдруг меня сильно толкнули вбок, и я опять полетела на землю, ударившись многострадальным бедром. На моем месте оказался Хорн. Рвано выдохнув, он согнулся пополам. Генерала сразу же стащили с лошади, отобрали оружие, но увы, поздно. Короткая деревянная стрела полностью вошла в живот Тору. Наружу торчал лишь кончик с оперением

***

Мы ехали уже больше часа, но до госпиталя было еще далеко. Я прижимала руку со скрученным шейным платком к животу Хорна, пытаясь сдержать кровь, которая выплескивалась из раны с каждым толчком кареты. Безуспешно. Платок был полностью мокрым. Мои руки, куртка, брюки, пол кареты – все было в крови. Дарий, сидящий рядом на диванчике, старался делать дорогу ровной, но иногда карета все же качалась, и я непроизвольно сжималась, словно это у меня из живота торчала стрела.

Карету починили быстро. Тору нельзя было ехать верхом, поэтому я за минуту выпрямила погнутую ось и прикрепила колесо, стянув треснутые спицы и обод металлическими заплатками. Получилось криво. Именно из-за них карета и покачивалась, но ремонтировать колесо тщательней не было времени.

Хорн то приходил в себя, то опять проваливался в забытье.

– Зачем? – прошептала я севшим голосом. – Зачем ты это сделал?

Он открыл мутные от боли глаза и криво улыбнулся.

– Не думай. Я не герой, – в голосе проскользнула ирония, – это просто тонкий расчет. Обычная математика.

«Какая еще математика?» – от страха голова почти не соображала.

– Ты гораздо важнее меня, – продолжил он деланно веселым тоном, – если умру я, то титул ария просто перейдет к моей младшей сестре. Род Хорнов не прервется. Я бесполезен и сам по себе ничего не стою. А вот если умрешь ты… – он немного помолчал. – Это будет катастрофой для всего королевства. И для нашего любимого короля.

– С какой стати ты вдруг проникся такой любовью к Эдварду? – пробормотала я в пустоту, – Хорн опять потерял сознание. Я ни на секунду не поверила в его озвученный мнимый расчет. Когда генерал выстрелил, у Хорна не было даже миллисекунды, чтобы что-то там рассчитать. Он действовал инстинктивно и неосознанно. И от этого знания почему-то болело сердце.

Я сидела на полу и мысленно умоляла лошадей поторопиться. Время превратилось в густой тягучий кисель. От бессилия хотелось плакать. Знания о первой помощи, которые нам преподавали в школе, ничем не могли помочь. Я лишь понимала, что нельзя вытаскивать стрелу, чтобы не спровоцировать еще большее кровотечение.

Дарий с сосредоточенным видом и закрытыми глазами все внимание отдавал дороге. Горна оставили на лошади, как и генерала, только крепко связали. Они ехали впереди, низко опустив головы, угрюмые и мрачные. Надеюсь, они сильно пожалеют о том, что совершили. Хотя, кажется, Горну все равно – он полностью отрешился от происходящего еще тогда, когда нас вывели из барака.

Хорн больше не приходил в себя. По приезду я едва успела прошептать полевому хирургу: «Сделайте все, что возможно. Это арий Торус Хорн…», когда его уносили на носилках в операционную.

– Вы думаете, это знание заставит меня лучше оперировать? – раздраженно бросил доктор через плечо, натягивая маску.

Я виновато пожала плечами. На самом деле, я не знала, что может помочь и хваталась за любую соломинку.

Дарий, потоптавшись рядом со мной, отправился переодеваться. Мне тоже следовало бы, так как костюм, пропитавшийся кровью, выглядел и пах отвратительно, но я не могла себя заставить сдвинуться с места, словно если я уйду, Тор умрет.

Я опустилась на пол перед дверью в операционную, поджав под себя ноги и закрыв глаза. Сердце то замирало, то колотилось так быстро, что рвало грудь на части. Что со мной? Я ведь даже не люблю Хорна. Жалость? Чувство вины?

Мне до боли знакомо это ощущение ужасающей потери, его я уже испытывала раньше. Когда лишилась родителей, когда узнала о смерти Марты. Но ведь Хорн мне не отец, не брат и не друг. Тогда почему?

Я очнулась от полусна, в котором пребывала, когда герра Динара тронула меня за плечо. Секретарь молча протянула сложенный листок бумаги. «Немедленно возвращайся во дворец. Это ПРИКАЗ». И печать Его Величества, Эдварда Рема шестнадцатого.

Телеграмма была сухой, резкой и категоричной. Но она свое дело сделала – в голове прояснилось, словно пинок Эдварда задал нужное направление.

Я резко встала, сжав в руке послание короля. В комнату вошел Дарий с точно таким же листком. Он криво улыбнулся, когда мы обменялись телеграммами. Текст был идентичным.

– Выедем завтра утром, – произнес он. – Пленники уже отправлены в столицу с отрядом солдат.

Я согласно кивнула.

– Дениза, иди отдыхай, я подежурю.

С трудом заставив себя развернуться и выйти из госпиталя, я побрела в сторону бывшей палатки полковника. Лагерь опустел. Было странно идти вдоль брошенных повозок, необитаемых бараков, от некоторых остались одни деревянные остовы. Полковник, одержав легкую и быструю победу, закрепился в бывшем лагере фракрийцев и принялся обустраиваться там, отодвинув главный фронт на десять миль вглубь. Здесь осталась лишь горстка солдат, в основном тяжелораненых, и госпиталь, который еще не успели перевезти.

Динара помогла помыться и переодеться. Накормила какими-то бутербродами. Где она их достала?

От нечеловеческой усталости внутри все дрожало, и подгибались ноги. Я тяжело упала на кровать, закрыла глаза, но тут же открыла их снова, испугавшись калейдоскопа замелькавших перед ними картинок. Услужливое воображение не давало забыть пережитые ужасы. Вынужденный полет, плен, откровения Горна, мерзкие угрозы генерала, его горящие злобой и похотью глаза. Обеспокоенный Хорн, стрела, кровь… Море крови…

Измучившись тщетными попытками уснуть, я решила пойти в госпиталь. Там мы и сидели с Дарием, прижавшись друг к другу, ожидая конца операции. Она закончилась глубокой ночью. Хирург вышел к нам, бледный от усталости.

– Я сделал все, что мог, – произнес он в ответ на наши вопрошающие взгляды, – теперь все зависит от него самого. От его желания жить.

– Можно его увидеть?

– Зачем? – врач странно на меня посмотрел. – Арий сейчас без сознания и вряд ли придет в себя в ближайшие сутки.

Мы с Дарием расступились, давая мужчине пройти.

– Ну что, пойдем? – обернулся ко мне Зорг. И, видя мое нежелание уходить, добавил: – Ты ни в чем не виновата, Дениза. Не кори себя. Это был выбор Тора. Его личный выбор. Ты ни при чем.

Он думает, что меня держит здесь только чувство вины? Ну да… Я же люблю Эдварда. Об этом знает все королевство.

– Во сколько мы выезжаем? – хрипло спросила я.

– На рассвете, – ответил Дарий, мельком взглянув на висящие часы. Стрелки показывали полночь.

– Иди спать. Я останусь. Все равно не смогу заснуть.

Дарий пожал плечами.

– Как хочешь, – и вышел из палаты.

В отделении для тяжелобольных стояло четыре койки. Все они были заняты. В углу на стуле дремала медсестра. Тяжелый запах крови, гноя, боли впился в меня, словно клещами, заставляя непроизвольно задерживать дыхание. Мужчина с обрубками вместо ног метался во сне, тихонечко постанывая. Я подошла ближе – Хорн в тусклом свете лампы был похож на мертвеца. Белоснежная простынь делала его лицо абсолютно бескровным. Заострившиеся черты, ввалившиеся глазницы, провалы ноздрей, синие губы. Нежилец. Я испуганно коснулась ледяной кожи – пульс едва прощупывался, но он был. Пока.

Опустившись на краешек кровати, я взяла руку Хорна, пытаясь согреть ее в своих ладонях.

Нет. Я не плакала. Только что-то мокрое текло по щекам и капало на простынь. Я вдруг представила этот мир без него, и стало невыносимо горько. Самодовольный, эгоистичный, наглый, заносчивый, дерзкий. Он наполнял и расцвечивал этот мир, нет – мой мир, яркими красками, заставляя мне злиться, ненавидеть… и восхищаться им. Без него мир уже не станет прежним.

Сколько же еще нужно потерять близких, друзей, родных, чтобы навсегда разочароваться? Чтобы мир превратился в черную выжженную пустыню? Или Тор и станет этой последней каплей?

Я вытерла мокрые щеки.

Он всегда меня спасал. Его не было, когда меня оскорбляли или унижали, зато, когда реально требовалась помощь и моей жизни угрожала опасность – он был рядом. Пусть с неизменными пошлыми намеками, пусть с похабными шуточками, но действия сами говорили за себя. А ведь это главное.

Как жаль, что я всю жизнь следовала правилам. Я не делала ничего безумного, сумасбродного, такого, о чем бы пожалела, но о чем бы потом вспоминала. С улыбкой или со слезами. Все равно.

Я совру, если скажу, что никогда не представляла, каким страстным он может быть. Особенно после того, как услышала восхваления арии Касси, когда та закатывала глаза перед девчонками и шептала с придыханием: «Он великолепен».

А может, зря? Зря я отталкивала, зря не поверила в серьезность, когда он предлагал сбежать после бала?

Я склонилась к лицу Хорна, прислушиваясь к поверхностному дыханию.

– Пожалуйста, не умирай, – прошептала тихо, почти беззвучно, судорожно стараясь найти правильные слова, те, которые заставят его бороться, заставят хотеть выжить.

– Помнишь, ты звал меня в свою спальню, предлагал стать любовницей. Так вот. Если ты еще раз меня пригласишь – я приду. Только позови.

– Нет, – вдруг прошептал Хорн, открыв потускневшие глаза.

Я вздрогнула от неожиданности. Оказывается, он все это время был в сознании? И слышал, что я говорила? Сердце заныло – какой позор, он отказался! Я сама предложила ему себя, а он не захотел!

– Женой…

– Что? – из-за грохота крови в ушах я не услышала.

– Не любовницей. Женой, – повторил он и добавил тихо, словно из последних сил, – обещай.

Я быстро кивнула, не задумываясь. Вот и первый безумный поступок.

– Кольцо, – он глазами показал вниз. Я перевела взгляд на его руку, – сам не смогу.

Сначала я хотела отказаться, а потом подумала, что для него это будет еще одной зацепкой, еще одним поводом бороться за жизнь. Стянула со среднего пальца тяжелый фамильный перстень Хорнов. Тот, который когда-то украл Бак. Интересно, сколько отвалил Торус, чтобы вернуть его?