Любимый зомби

— Вы перед нами в долгу. — Прошептала она.

* * *

Жюстин Хендерсон лежала на больничной койке и к ней было подключено больше трубок и проводов, чем я когда-либо видела хоть на ком-то. Волосы у нее все еще были прямые и каштановые, но я помнила их густыми и сияющими. Сейчас они казались сухими и безжизненными, как и прочие части ее тела. Она была болезненно худой. Врачи сказали, что как бы они не накачивали ее питательными веществами сквозь трубки и иголки, она продолжала терять вес. Я бы даже не узнала ее, если бы родители и доктора не уверили меня в том, что перед моими глазами сейчас та же женщина, которую я встретила одной странной ночью два года назад.

Врачи были озадачены, поэтому исследовали различные сверхъестественные заболевания, и в итоге остановились на увядающей хвори, которая ассоциировалась с вампирами старой школы — последний такой случай был зафиксирован в восемнадцатом веке. Вот почему я привела с собой Жан-Клода. Он прибыл в эту страну из Франции как раз в то время, хотя «эпидемия» увядающей хвори не имела к нему отношения. Я надеялась, что он знает что-то о той херне, которая творилась с Жюстин Хендерсон, знает что, то чего не знают современные доктора и ведьмы.

— Она была сильно худа, когда вы познакомились? — Спросил он.

— Нет, она была нормальная, в здоровом весе, вообще не из числа тех женщин, которые морят себя голодом.

— В таком случае, она много потеряла. — Ответил он, проведя пальцами вниз по своей белой рубашке в нервном жесте, но на ней не было кружев, чтобы поиграть с ними — это была самая обычная рубашка. Его пальцы поднялись вверх, к воротнику-стойке, но тот оказался слишком прост, чтобы поиграть с ним и найти в этом успокоение. На Жан-Клоде был сшитый на заказ черный костюм с шелковыми лацканами, так что частично он напоминал смокинг. Это была самая незамысловатая одежда, которую я только на нем видела, и его пальцы все время пытались найти что-нибудь такое, во что можно зарыться, но бестолку. Раньше я не осознавала, как сильно игра с кружевом и сложносочиненными элементами одежды помогала ему справляться со стрессом. Готовясь к встрече с докторами и семьей, он сказал:

— Если я оденусь броско, это будет неуместно перед лицом их горя.

Я взяла его за руку, чтобы он мог прокатиться подушечкой большого пальца по моим костяшкам — вдруг ему это поможет? Странно думать, что Мастер вампиров, правитель кровососов всей Америки, нервничает. Он был моим женихом, а значит, я давно должна была понять, что для него значат все эти бирюльки.

— Она похожа на скелет. — Тихо сказала я.

— Что логично, ведь она умирает.

— Ты согласен с теорией врачей? Что эту болезнь вызвало нечто вампирское.

Его рука в моей сделалась неподвижной, как будто он задержал дыхание, но дело было не в этом. Он просто перестал дышать. Ему и не нужно было, если только для разговора, но обычно он все-таки дышал. Теперь же он вдруг застыл в той неподвижности, на которую способны лишь старые вампиры, и если бы я не держала его за руку, то решила бы, что он попросту ушел из палаты.

— Та болезнь, о которой они говорят, происходит в тех случаях, когда новообращенный вампир начинает охотиться на свою семью. Он заманивает и выпивает их досуха. Некоторые обращаются в вампиров, но большинство умирает. — Его большой палец начал поглаживать мою ладонь маленькими кругами, и Жан-Клод снова начал дышать, как будто кто-то щелкнул переключателем. Будь он человеком, ему бы пришлось вдохнуть поглубже, возможно, он бы даже задохнулся, но человеком он не был.

— Такие вампиры охотятся на свою семью, потому что могут войти в дом без приглашения. — Сказала я.

— Oui, мы можем войти в публичные здания без приглашения, но частные владения для нас под запретом, если только они не были когда-то нашим домом.

— Разве вампир, обративший новичка, не должен оставаться рядом с ним и следить, чтобы тот не зарезал свою семью? Это же привлекает к вам внимание. — Заметила я.

— Должен, и в Европе он бы так и поступил, или будь он из старых вампиров, однако большинство из тех, кто перебрался в Америку, не следуют этой традиции. Они не понимают, что некоторые правила были не прихотью Совета, они продиктованы логикой.

— Ты слышал врачей — следов укусов на ней не было.

— Если и другие способы кормежки, ma petite, и ты об этом знаешь.

Я понизила голос до шепота, потому что далеко не все были в курсе, что Мастера вампиров умеют питаться как-то иначе.

— Я в курсе, что вы, ребята, способны кормиться от своих человеческих слуг, буквально поглощая питательные вещества из того, что мы едим, если вы, например, заперты где-то, вроде трюма на корабле. В этом есть смысл, когда речь идет о долгих путешествиях, но если иссушить своего человека-слугу до смерти, то и самому можно откинуться.

— Вред одному будет также причинен другому. — Подтвердил Жан-Клод. Его пальцы нащупали мое обручальное кольцо и он поглаживал его подушечкой. Видимо, что угодно сгодится в качестве игрушки для успокоения нервов.

— Значит, ни один вампир не стал бы так поступать со своим слугой.

— Ты права.

— Я что-то упускаю, да?

— Существует куда более редкие способы подпитки на расстоянии, ma petite.

Я мотнула головой.

— Кормежка на страхе, гневе или любой другой эмоции требует прикосновения кожи к коже.

— Нет, если вампир достаточно древний.

В уме я сделала себе пометку, потому что раньше этого не знала.

— Выходит, это дело рук какого-то древнего вампира?

— Non, ma petite, я бы почувствовал силу такого порядка. Даже по-настоящему древним из нас понадобилась бы какая-то связь с этой женщиной. Она не была бы случайной жертвой.

— Тогда что это?

— Я видел нечто подобное, и лишь одна вампирская способность приводила к такому. Ardeur может высушить до смерти.

— Только в случае продолжительного кормления, но сюда никто не приходит и не затрахивает Жюстин до смерти.

— Как только человек подсаживается на ardeur, нужда в регулярной подпитке исчезает. Отказ от еды и общее истощение может идти от жажды в прикосновении вампира.

— Она не уморила себя голодом, Жан-Клод, она теряет вес, хотя доктора продолжают пичкать ее едой. Она не должна худеть.

— Белль Морт, первая из одаренных ardeur’ом и способная питаться похотью, могла вот так иссушить человека на расстоянии.

— Хочешь сказать, это делает Белль Морт?

— Нет-нет.

— Тогда что ты хочешь сказать? — Я начинала злиться или терять терпение, или и то, и другое вместе, и мне не хотелось больше держаться за руки. Видимо, эта мысль оказалась слишком громкой, потому что Жан-Клод разжал свою ладонь.

— Прости, я просто… хочу помочь Жюстин и ее семье.

— Ты чувствуешь ответственность. — Сказал он.

— Ага, думаю, да.

— Ребенок действительно от зомби, которого ты подняла?

— По анализу крови они обнаружили связь с потомком брата Томаса Уоррингтона. Сам он умер бездетным. У этого потомка и правда есть генетическая связь с ребенком Жюстин — достаточно близкая, чтобы считать их родней, так что — да, по ходу, отец ребенка — Уоррингтон.

— Даже старому вампиру трудно зачать дитя. Я никогда не слышал, чтобы зомби были способны на это.

— Я тоже. Видимо, мне предстоит накатать еще одну статью в профессиональном журнале.

Если по чесноку, я не хотела, чтобы кто-то узнал, что я подняла настолько живого зомби. Совсем недавно одно правительство искало меня, чтобы я подняла мертвого политического лидера — ну, такие слухи ходили, но, к счастью, те зомби, которых они обнаружили, оказались трухлявыми, и не сошли бы за человека. Это было пару лет назад, и пару уровней силы назад. Если бы то правительство пронюхало, что я могу поднять кого-то настолько живого, за мной бы начали гоняться опять. Нет уж, спасибо. Наш менеджер в «Аниматорз Инкорпорейтед», Берт Вон, и так пытался подписать меня на поднятие из могилы мертвых мужей, чтобы они могли зачать ребенка. Ага, совсем нет совести у этого ублюдка — он реально считал, что это отличная идея. Нет. Просто нет.

Единственное, что помогло случаю с живым мертвяком не засветиться в прессе и перед глазами у беспринципных людей, было то, что Хендерсоны не хотели, чтобы кто-то пронюхал, что их дочурка занималась сексом с зомби. Они не хотели, чтобы их внук прославился на весь интернет, как малыш зомби. Если мы все приложим необходимые усилия, то эта история не засветится и сейчас.

— Если только Белль Морт не проникла в страну и по какой-то причине не выбрала Жюстин, то это не могло произойти из-за кормежки ardeur’а на расстоянии. — Резюмировала я.

— Это не Белль, но женщину совратила наша кровная линия.

Я уставилась на него.

— Это еще что значит?

— Твои зомби могут выглядеть живыми, ma petite, но эта девушка видела, как он встал из могилы, я прав?

— Ага.

— И все же, вопреки этому ужасному зрелищу, она занялась с ним сексом через час или два после того, как он был поднят.

Я кивнула.

— Это было чертовски быстро.

— Они также признались друг другу в любви в это время, верно?

— Да. — Подтвердила я. Мне не нравилось то, к чему он клонит.

— Способности Белль были завязаны на похоти, мои же вышли за ее пределы, но лишь после того, как ты обрела эту силу — тогда она и смогла обратиться в любовь.

— Ага, я случайно привязала к себе парочку людей, которые искренне меня полюбили. — Закатила глаза я, пытаясь высмеять то, что меня пугало. Я вообще не хотела обладать способностью заставить кого-то внезапно влюбиться в меня по-настоящему.

— Белль могла вызвать похоть у сотен и тысяч своих жертв, но не ощутить влечения в ответ, если не хотела, так что это было ее оружием. Я видел, как короли отдавали свои земли ради одной ночи с ней. В моем же случае эта способность стала обоюдоострым мечом. Я могу вызвать обычную похоть, но если речь идет о чем-то большем, в ответ я получу то же самое.

Я кивнула. Совсем недавно мы обнаружили, что частично наша любовь может быть вызвана ardeur’ом, но если это так, то мы оба ее чувствовали. Что вы будете делать, если вдруг узнаете, что ваша счастливая любовь на самом деле наколдована? Станете бороться? Проигнорируете этот факт? Обратитесь за помощью к какой-нибудь ведьме? Я бы взбесилась, если бы сама уже не привязала к себе случайно несколько людей на тот момент. Мне было трудно винить Жан-Клода. Мой мир и без того хрупкий, чтобы выебываться на него. Похоть — это не любовь, а в моем случае могла появиться и истинная дружба, потому что это тоже форма любви. Есть еще столько всего, что мне предстоит узнать.

— Ты повторяешь мне в деталях те вещи, которые я уже знаю, потому что хочешь, чтобы я над ними задумалась.

— Все так, ma petite.

— Ты хочешь сказать, что этот зомби, Томас Уоррингтон, использовал какой-то подвид ardeur’а на себе и Жюстин. И что из-за этого они друг в друга влюбились.

— Полагаю, что так.

— Но это же невозможно. Он зомби, а не вампир — начнем с этого, но даже вампиры не обретают так быстро способности вроде ardeur’а. На это уходят десятки лет, даже целые века.

— Я не думаю, что это был его ardeur, ma petite, я думаю, это был твой. В конце концов, этот зомби был твоим созданием.

Мне не понравилось, что он использовал слово «создание», но я решила забить, потому что это все не могло быть правдой, а может, я просто не хотела, чтобы это оказалось правдой.