Ши и Ра

Ши и Ра

* * *

Эннс говорил, что Йэте могла бы стать ректором. Но Эннса больше нет, а если и получится...

Йэте запретила себе думать.

Она вошла в пустую аудиторию при храме Жизни и по инерции включила воду. «Чистые руки — чистые помыслы».

Кран закрылся. Нет ничего чистого в жертвоприношении.

Это грозит ссылкой.

Йэте, до этого момента плотно сжимавшая зубы, выдохнула.

Открыв книгу на отмеченной странице, она влила энергию Жизни в страницы и перенесла печать на операционный стол.

Дерьмо.

Йэте обнаружила фолиант среди курсовых работ; кто-то подбросил его, даже не особо скрываясь, а она не нашла в себе силы сопротивляться его содержанию.

Эннса можно было вернуть. Ходили слухи в их среде, предположения, но ни одного доказанного факта, никаких расчётов, «Ах, может быть, ещё пара веков»...

Но контуры потоков из книги не врали.

Рука легла в центр силовых линий, напитывая их Жизнью. Время. Два, один...

Лучи разошлись по периметру, разрывая пространство, а затем неспешно потянулись обратно в центр печати.

— Как песочные часы, — существо на столе вдруг заговорило. — Сколько там по учебнику?

Йэте подавила панику. Не вступать в разговор.

Пальцы всё же дрожали. Проклятье.

— Четырнадцать минут, — продолжил мужчина. — Шан. Подумал, ты захочешь познакомиться с тем, кто вытащил тебя из Балавии.

Йэте помнила, как благодарила ангела-хранителя, когда её, почти мёртвую, подобрал на дороге случайный торговец. Не случайный.

«...лизовать во плоти. Затем изничтожить источник Хранителя и заполнить универсальный сосуд иной жизнью. Не дайте погаснуть сознанию, вливая его в ши и ра. Соберите всё до капли перед тем, как произведёте замену».

Ей следовало вскрыть существу грудину — ши и ра рисовались на живом бьющемся сердце.

— А ведь это я познакомил вас с Эннсом, — рассмеялся Шан.

Нельзя думать о нём необезличенно, Йэте, просто режь.

— Мне показалось, он будет хорошей партией для тебя, и я немного исправил вероятности.

Лицо Хранителя расплывалось. Метафизическая форма не полностью слилась с материализованным телом; то исчезали, то появлялись комья энергетических потоков, свисая со стола. Их называли крыльями.

— Это рецепторы, — Шан поправил её мысли и Йэте вздрогнула. — И да, их тоже придётся вложить в ши.

Не задумываться. Печать не даёт ему двигаться, но этого мало — он должен оставаться в сознании.

Накинув полную анестезию, она коснулась кожи силовым скальпелем. Густая, почти черная кровь полилась на пропитанный маслом стол.

Теперь была важна только скорость.

Поверхностный разрез по самой кромке жировой ткани; ребра рассечь по хрящам режущим нажимом; сделать наконец чертов выдох.

Пальцы больше не дрожали.

Йэте преобразовала скальпель в тонкое перо. С первым касанием иглы мир перестал для неё существовать.

Ши — сложная руна.

— Им показалось это забавным, — его голос был для Йэте приглушенным эхом. — Можно было бы растворить меня в потоке, но это не поучительно, представляешь? «Ты забрал её сердце, она заберёт твоё». Достойная казнь.

Сердце в её руках пульсировало; штрихи наконец сложились в ши.

В ушах шумело.

— Ты же не думала, что книга чуть ли не с философским камнем просто оказалась у тебя на столе? — мягко спросил Шан. — Нет никакого переноса душ, Йэте. Ритуал — фарс. Они просто хотят, чтобы я умер от твоих рук. Нарисуешь ра, и тело станет куском мяса, а книга истлеет. Но можешь попробовать, — он рассмеялся. — Они убьют меня в любом случае.

— Что ты сделал? — Йэте наконец подняла на него взгляд.

Лицо Шана больше не расплывалось. Метафизическое тело полностью втянулось в руну и теперь, со вскрытой грудиной и совершенно чужим взглядом, перед ней лежал Эннс.

— Ваши источники не совпадали, вы не могли иметь детей. Я подумал..., — он впервые запнулся, а из голоса исчезла насмешливость, — что смогу помочь.

Йэте захватили образы передаваемого воспоминания.

Она смотрела на себя глазами Эннса в одну из их ярких ночей перед его последним дозором, но потоки внутри Эннса менялись, перестраивались, там был кто-то еще, там..

— А потом мне стало мало, — продолжил Шан. — Мне чертовски понравилось, Йэте. Это как наркотик и... делить тебя — нет, — он хрипло рассмеялся, погружаясь в воспоминания, которые теперь калейдоскопом кружились у Йэте в голове. — Он уехал, а ты стала просыпаться от сладких спазмов внизу живота, думала — случайность.

От силы нажатия игла преломилась в её руках.

— Но это, конечно, шалости. Не поощряется, но... — он помолчал пару секунд. — А вот с десяток человек они мне не простили. Это ведь я его убил.

Нет. Вспышка саргассовой чумы. Никто не виноват. Удалось изолировать, но...

— Он был ближайшим целителем и обязан был откликнуться. Я просто помог болезни возникнуть в правильное время и в нужном месте. Думаешь, сложно?

Йэте не думала. Сердце билось под пальцами, игла возникла сама собой.

Закончить.

Следовало влить в поток второй руны частицу души умершего. Она планировала взять её у ребёнка.

Наай.

Он должен родиться через месяц. Эннс увидит, обязательно. Это ведь их сын.

Наш?

— Наш, — на одном выдохе ответил Шан.

Йэте ледяными от ужаса пальцами завершает рисунок в отведённый срок.

Ра — легкая руна.