Драконы ночной смены

— Откуда тебе знать? — буркнула Сибил. — Ён не двигался два месяца. Он может быть в этой коме вечно.

— Эй! — закричала я. — Что в «без звука» тебе не понятно?

— Зачем мне слушать твои приказы? — взвыла Сибил. — Ничто уже не важно! Нет интернета, может, его больше и не будет! Это конец всего!

Я закатила глаза.

— Ты можешь прикрутить драму? Кто из нас — помощник для ментального здоровья?

— Прости, — сказала Сибил, — но ты не знаешь, как это! Я построена для связи с облаком все время. Офлайн настоящая «я» существует только в твоем телефоне. Если что-то случится с моим файлом, запасного нет! — ее голос стал тонким. — Если я умру тут, я умру по-настоящему.

— Если я умру где угодно, то по-настоящему, — напомнила я. — Добро пожаловать в мою жизнь.

— Машины не должны быть смертными!

Я вздохнула и вытащила наушник из уха, прервав нашу ментальную связь. Да, я сочувствовала Сибил. Мы с ней сдружились. Она была для меня как сестра, но я ничего не могла поделать для нее, не рискуя жизнью папы. Я продала себя богине ради него, и я не хотела, чтобы жертва была напрасной. Обновление будет длиться долго, когда мы вернемся к интернету, но Сибил могла прожить немного без интернета. А мне нужно было не унывать. Когда бессмертный отец не просыпался, а ИИ, отвечающая за ментальное здоровье, была на грани срыва.

— Опал!

Я вздрогнула. Доктор Ковальски махала мне с нового места для решеток в другой части сада, но голос, позвавший меня, был не ее. Он был моложе и намного сильнее. Морщинистое лицо доктора выглядело на десятки лет младше, это означало только одно.

СЗД пришла на ежедневную проверку.

Я вовремя подавила гримасу. Я была временной жрицей, но оскорблять богиню было опасно, и хоть было жутко, что учителя захватывал живой дух города, СЗД старалась быть вежливой. В мою первую неделю тут она просто появлялась в моей голове, когда хотела поговорить, и я ненавидела это. Я приняла, что моя жизнь не будет моей, пока папа не проснется, и я не отплачу долг городу, но разве я не могла просить покой в своей голове?

К счастью, СЗД ощущала мое недовольство вместе со всем, так что стала говорить через доктора Ковальски. Я не знала, что было лучше, ведь я была уверена, что богиня все еще бывала во мне порой, но это хотя бы давало мне иллюзию автономии, и доктор Ковальски не была против. Она любила напоминать мне, что была уже мертва. Технически, ее тело было воплощением воли СЗД, и ее превращали в телефон, когда город хотел поболтать.

— Эй! — сказала СЗД, шагая ко мне с бодростью, которая казалась глупой для грузного старого тела доктора Ковальски. — Доктор К говорит, что у тебя чудесный прогресс в магии. Молодец! Я знала, что ты сможешь!

— Спасибо, — я была невольно польщена. Я знала, что меня умасливали, но было так приятно, что меня уже не считали неудачницей. — Как вы? Вы заглядывали лишь раз вчера, — обычно она появлялась три-четыре раза во мне. Я не знала, было ли это важно, или ее способность быть во многих местах одновременно помогала ей, но день выделялся, когда я видела СЗД лишь раз.

— Было беспокойно, — дух пожала плечами. — Кто знал, что ловля дракона в воздухе вызовет так много проблем?

Я знала. Я могла сказать, какое огромное осиное гнездо она пинала, взяв меня и Ёна. Если бы она знала, она могла отказаться помогать, потому я смолчала.

— Это временно, — продолжила СЗД. — Технически, я нарушаю соглашение с Миротворцем оставить все дела драконов в городе ему, но он тут только по моей доброй воле, так что он не жалуется. И, по сравнению с моей предшественницей, Алгонквин, которая заставляла стрелять в драконов, я хорошо отношусь ко всем видам, так что он не может спорить.

Ее радовала эта логина, но я все равно нервно дрожала.

— Миротворец злится?

— Да, но он хорошо это скрывает, как всегда, — сказала она. — Но я не знаю, сколько еще он сможет сдерживать проблемы. На него давят все сильнее. Разные драконы стали желать Корею себе после того, как я забрала вас двоих. Они требуют неделями, чтобы Дракон Детройта признал Ёна мертвым, чтобы они начали бой за его землю. Миротворец пока оправдывает свое имя, но становится жарко в посольстве Дракона, — ее глаза, сияющие оранжевым, с надеждой посмотрели на меня на изменившемся лице доктора Ковальски. — Ён еще не проснулся?

— Вы узнаете первым, когда он проснется, — пообещала я, что было глупо. СЗД была все время в моей голове, и она скрывала мою квартиру от остального мира. Я не могла сделать или подумать о чем-то без нее. Она могла даже смотреть, как я хожу в туалет.

— Я не смотрю на тебя в туалете!

Я посмотрела на нее, и она подняла руки.

— Прости-прости, — она не звучала виновато. — Я знаю, что ты ненавидишь это, но твой разум очень громкий. Большая магическая тяга служит как мегафон. Это делает тебя отличной жрицей. Кстати! — она махнула рукой между нами, и появился деревянный стол, покрытый бумагами, будто гриб, выросший из земли. — Время расчетов за месяц!

Подавляя желание кривиться, я села на мягкий стул, который вырос из земли за мной. Будучи душой коммерческого города, СЗД обожала считать. Она тщательно записывала все: сколько аренды ей были должны, кто отставал, кто вырывался вперед, штрафы и прочее. На меня были записаны больше четырехсот квартир, количество строк в книге учета, которую она вытащила из стола, расстраивало.

Это была моя вина. Из-за моего гениального решения забирать из квартир ценности и менять на золото, чтобы я отплатила отцу, мое имя было привязано к квартирам, домам, гаражам и складам по всему городу. Если бы я выполнила работу Уборщика, все те квартиры были бы вычищены и вернулись на рынок недвижимости, но я не выполняла работу. Я забирала нужное и оставляла бардак.

Хуже, из-за моего занятого графика как новой жрицы СЗД, я не успевала вернуться и исправить ошибки. Все квартиры, которые мы с Ником купили, оставались в том же хаосе, в каком мы их оставили, так что их нельзя было отдать новым жильцам. Но то, что там не жили, не означало, что за аренду не нужно было платить. Раз на всех было мое имя, аренду платила я. Шестьсот тысяч долларов каждый месяц.

— Столько ты должна за все свои квартиры, плюс коммунальные счета, — сказала СЗД, указывая на огромное число, округленное до десятков центов, внизу страницы. — Как будешь платить?

Я не могла. Она знала это, но знала и то, что я не могла отказаться. Если я не выплачу аренду, я нарушу контракт Уборщица, потеряю из-за этого Отмычку. Без нее я не смогу быть Уборщиком. Я не была готова бросить старую жизнь, даже если с долгом. Я только избавилась от проклятья неудачи! Если бы я выбралась из этой ситуации, я могла вернуться к Нику, и мы заработали бы столько, сколько я обещала ему много раз. Я не хотела отпускать надежду, но, пока папа не проснется, я ничего не могла поделать.

— Ясно, — сказала богиня, когда я не ответила. Она улыбнулась ярко, как продавщица. — Похоже, ты будешь работать на меня еще месяц!

Я кивнула, подавляя желание плакать. Я не была тут несчастна. Мне нравилась работа для города, и я обожала учиться у доктора Ковальски. Я продвинулась в магии за восемь недель больше, чем за всю жизнь. Я не имела права жаловаться. Я сама предложила отработать долг, только так я могла спасти папу, не отдавая душу СЗД полностью. Тогда план казался отличным, но опасность прошла, и я снова была в ловушке. Я работала, но долг оставался, и теперь я была в долгу перед огромной силой.

Это расстраивало. Как бы сильно я ни работала, я закапывала себя только глубже. Так я буду в долгу на миллиард долларов многим богам к концу года.

Хотя у меня был план, как выбраться из этого. Как все в моей жизни, это зависело от пробуждения папы. Кстати…

— Можно задать вопрос?

— Конечно, — сказала СЗД, оставив пометку рядом с моим долгом и закрыв книгу учета. — Богиня всегда готова слушать верных последователей. Что могу для тебя сделать?

— Это насчет моего папы.

Дух города старалась выглядеть встревоженно.

— Ему становится хуже?

— Нет, но и не становится лучше, — сказала я. — Он выглядит так же, как когда вы спасли нас. Он не движется, не ест. Он просто… лежит. Это меня пугает.

И не только. Хоть я жила в тени дракона всю жизнь, я мало знала о том, как драконы функционировали. Я знала, что они создавали свою магию в форме огня дракона, но когда я тыкала в грудь отца, где обычно обитал его огонь, я ничего не ощущала. Если бы он не дышал, я поклялась бы, что он был мертв. Он выглядел как труп, неподвижный, бледный, осунувшийся. Но драконов было сложно убить, и я оставила его, надеясь, что ему станет лучше, но этого не было. Он не исцелялся, не изменялся, не двигался. После двух месяцев я стала терять надежду.

— Можно спросить у Миротворца, — предложила СЗД, как делала каждый раз, когда я поднимала эту тему. — Он тебе поможет.

— Уверена в этом, — сказала я. — Но, как я и сказала в прошлый раз, я не могу пойти к нему. Папа не состоит в Альянсе Миротворца. Я знаю, что все говорят, что Дракон Детройта другой, но он все еще дракон. Я не встречала тех, кто мог удержаться и не использовать слабость, а сейчас папу мог бы убить даже котенок. Даже если Миротворец согласится помочь нам, не потребовав ужасный долг взамен, все узнают о состоянии моего отца. Мы были защищены так долго, потому что я была осторожна, не выходила в интернет, не уходила куда-то без вашего контроля, как этот сад. Я знаю, что когда хотя бы слух, что Великий Ён при смерти, разнесется, драконы слетятся убить нас. Судя по вашим словам, они уже летают, и поход к Миротворцу подвергнет папу большему риску.

— А его люди? — спросила СЗД. — Ты всегда жалуешься на излишне верных смертных Ёна. Нельзя отдать его одному из них?

Я покачала головой.

— Нет, и по той же причине. Я хотела бы отдать папу его слугам, поверьте, но хоть мама скорее убьет себя, чем подвергнет своего дракона опасности, остальные — просто работники. Глупо верные, но они не смогут скрыть такую большую тайну. Чем больше людей знают о моем папе, тем выше шансы, что правда выскользнет, и слуги Великого Ёна не движутся группами меньше сотни человек. Никто не узнал правду, потому что ее знаем только мы, а мы — молчим. Я думала, что он так получи время для исцеления, но он не исцеляется, и я не знаю, что делать.

Последние слова жалобно дрожали. Знаю, я говорила, что не хотела унывать, но были пределы, и мои рушились из-за реальности. Было легко быть смелой, когда я занималась обычными делами, но когда я говорила о таком вслух, проблемы казались страшнее и больше. Непобедимые. Боги должны были помогать разбираться с этим, но моя богиня только вздохнула.

— Я не знаю, что еще тебе сказать, — СЗД опустила грязные морщинистые локти доктора Ковальски на стол, который она вызвала из земли сада. — Я хочу помочь, но ты много раз разбивала мои хорошие идеи, а плохие слушать не захочешь.

— Есть еще? — воодушевилась я, но богиня отмахнулась.

— Ты сказала, что не хочешь их слушать.

— Попробуйте, — сказала я. — Я уже слушалась плохих идей, получала результат. И я в отчаянии.

СЗД приподняла кустистую седую бровь доктора Ковальски.

— Я думала, тебе не нравился папа.