Тёмная ночь

— С волшебником без гильдии и постоянной работы?

— У меня вообще ничего не осталось, — пожала она плечами. — И хватит болтать!

Поцелуй был головокружительным. Языки сплетались в страстном танце похоти и желания, а тела жили своей жизнью. Лаксус прижимал к себе Тори, и его член, зажатый между телами, тёрся о нежную кожу её живота. Она же, зарывшись пальцами в его волосы, исступленно целовала его — так, что обоим не хватало воздуха, но оторваться друг от друга они были не в силах. Снимать было нечего — они и так были голыми, но казалось, что каждый из них пытается врасти в другого, прочувствовать его — её — всем телом, всей душой…

Лаксус тихо рыкнул, так, что этот звук отдался вибрацией где-то в груди Тори, и прижал её к себе сильнее, намотав её волосы на кулак и откинув её голову назад. Тонкая шея, с нежной кожей и бьющейся жилкой, с головой выдающей состояние девушки, так и манила.

И зачем было бы ему сопротивляться этому неземному притяжению? Он припал губами к этой жилке, перемещая руку с её затылка на грудь и накрывая её ладонью. Шершавая, огрубевшая кожа давала такой контраст ощущений с тёплой водой, с его телом, что Тори невольно застонала, всем телом подаваясь навстречу Лаксусу. Он массировал её грудь одной рукой, то задевая сосок, то достаточно грубо сжимая мягкое, нежное полушарие в руке. Его губы гуляли по её шее поцелуями, укусами и засосами, перемещались на скулы, возвращались к истерично бьющейся на шее жилке, так и манящей… Лаксус не хотел сдерживаться, да и не нужно было это им обоим. Да и Тори, несмотря на некоторую невинность и неопытность, отвечала Дреяру пылко и страстно. Она царапала коготками его плечи и спину, выгибалась в его руках, словно тростник под ветром, ластилась к нему, как кошка… Тонкие пальчики проскользнули между телами и огладили головку, вызывая гортанный стон.

Лаксус на миг прервался, вдыхая и выдыхая сквозь стиснутые зубы. Самоконтроль летел к чертям, но Тори не хотела останавливаться. Он вновь огладила пальчиками головку и спустилась ниже по стволу, с лёгким нажимом проводя по достоинству волшебника вверх и вниз.

Лаксус понимал, что если так продолжится, то он набросится на Тори, словно дикий зверь. Этого он допускать не собирался, несмотря на то, что их секс и так обещал походить больше на животный — боли, лишней боли, он причинять не хотел.

Дикая животная страсть билась о стены из силы воли, и только чудом Лаксус не сорвался, когда его красавица скользнула под воду… и вобрала его член в рот почти до самого основания. Из-под воды она бросила на него хитрый, полный страсти и затянутый поволокой желания взгляд, от которого сносило крышу почище, чем от афродизиаков. Нужно было что-то делать…

Он рывком вытащил её из воды, подхватывая на руки и усаживая на краешек бортика, разводя её ноги в разные стороны и закидывая их себе на плечи.

— Не так быстро, моя птичка…

Его голос, полный страсти и желания, с той самой хрипотцой, от которой подгибались колени, подействовал на неё, как электрошок. Она вздрогнула, запрокинула голову, но тут же вернулась к нему взглядом, словно не веря, что он способен…

Губы Лаксуса коснулись чувствительного местечка на внутренней стороне бедра, и с губ Тори слетел стон.

Лаксус был умелым любовником — всё же, женщин в его жизни было предостаточно, — но именно этой он хотел показать всё, на что способен. Лаксус выцеловывал узоры на её теле: низ живота, бёдра, острые тазовые косточки, которые так и манили, чтобы их игриво лизнули, внутренняя сторона бедра… Стоило ему только опалить горячим дыханием её лоно, как она тут же попыталась стыдливо свести ножки вместе.

— Поздно стесняться, — почти промурчал Лаксус, припадая в нежном поцелуе к влажным губам. Тори вскрикнула от удовольствия, и дрожь прошибла её тело от макушки до пят, но Дреяр не собирался останавливаться. «Птичка» запустила пальцы в блондинистую шевелюру, и сжала, как будто не зная, хочет ли она, чтобы он продолжил, или жаждет, чтобы он прекратил. Преодолев лёгкое сопротивление и наслаждаясь небольшой болью в оттянутых прядях волос, намокших и потяжелевших, Лаксус снова припал к желанному входу губами. Он целовал их, играл с ними и с её клитором языком, осторожно проникал внутрь — и тут же отступал, дразня и подталкивая к верному, с его точки зрения, решению. Тори выгибалась, стонала, невнятно что-то бормотала и всхлипывала от удовольствия. Сколько раз она замирала, начиная дрожать всем телом и ловя волны эйфории и оргазма, Лаксус не брался сосчитать. Вот такая — открытая, отзывчивая, плавящаяся в его руках, словно горячий воск, податливая и жаждущая — она нравилась ему ещё больше. И потому он хотел, чтобы она не только забыла о пережитом кошмаре в его руках — но и чтобы навсегда осталась в его объятиях. Где же он ещё найдёт такое сокровище?...

К языку он добавил один палец, пока всего один. Тори на миг замерла, а затем тихонько всхлипнула и двинула бёдрами в его сторону, словно прося о большем. Лаксус не поддался на провокацию, сменив тактику — вместо быстрых поцелуев, юркого и дразнящего языка и целой череды оргазмов он решил подарить ей негу и наслаждение, медленно погребающие под собой, как девятый вал. Он знал, что маленьким он не был — природа не обделила, хвала богам! — но чтобы не причинить своей Птичке ещё больше боли, он должен был подготовить её… Поддерживая её под ягодицы, он мял их в руках, благо они были настолько аленькими — в сравнении с его ладонями, — что одно упругое «полупопие» спокойно помещалась ему в руку.

Он то нежно проводил по ягодицам ладонью, то сжимал одну из них в руке, заставляя девушку в его руках выгибаться, подаваясь навстречу его губам, языку и пальцам. Вскоре пальцев стало два, и Тори уже стонала в голос, не заботясь о том, что эхо далеко разносит её стоны, полные желания. Лаксус и сам едва сдерживался, и не знал, насколько его хватит — вид расхристанной, с лихорадочным румянцем и блеском в глазах, девушки, призывно раздвинувшей стройные длинные ножки, стонущей так громко и сексуально, что от желания поджимаются яйца и член буквально до боли наливается кровью… Ещё немного, и он не сможет себя контролировать.

Тори вновь призывно выгнулась, качнув бёдрами. К двум пальцам добавился третий, и теперь Лаксус уже и сам тихо стонал — наслаждение, болезненное и неправильное, приносило даже то ощущение, как стенки её лона сжимают его пальцы. Тори уже сама насаживалась на его пальцы, задавая темп, но скоро ей должно было перестать хватать этой малости. И верно: она выгнулась ещё раз, едва-едва ухватилась за его шею кончиками пальцев и провела ними от затылка к шее и ниже, к лопаткам.

— Лаксус… — она смотрела на него так, что казалось, вот-вот набросится. Или будет умолять…

Лаксус считал, что она ещё не готова, но что оставалось, когда она так смотрела?!

Он осторожно пошевелил внутри неё пальцами, вызывая новый стон, ещё более страстный и жалобный.

— Пожалуйста…

— Сейчас, моя Птичка…

Самоконтроль трещал по швам. Лаксус аккуратно поднял её на руки — самостоятельно стоять Тори сейчас не могла — и хотел было аккуратно насадить её на себя, только на головку, чтобы дать привыкнуть но «Птичка» решила всё за него. Она провела коготками по его спине, царапая и вжимаясь в его. Лаксус вздрогнул, по телу как будто пробежал электрический разряд, расходясь от позвоночника. И, пока он старался не сорваться, ловкая девушка сама насадилась на его член, полностью вбирая его немаленькое достоинство в себя. Громкий стон наслаждения, смешанного с болью, разнёсся под сводами подземного горячего источника. На глазах у Тори выступили слёзы.

— Глупая, глупая птичка… — Лаксус шумно дышал, пытаясь не сорваться… и не кончить прямо сейчас. Яйца уже болели, настолько ему хотелось наконец-то заполучить эту девушку себе, полностью, безраздельно и без остатка овладеть ею… И то, что она сделала… Вдох, выдох…

Он гладил её по спине, сцеловывал слёзы боли и говорил её всякие нежности и глупости, пока она постепенно успокаивалась и расслаблялась. Лаксус вновь не хотел торопиться, он старался не двигаться, но Тори вновь решила всё за него.

Она обвила его шею руками, зарывая пальцами в жестковатые белые волосы. Её грудь прижималась к его, и он чувствовал, как набухли горошины сосков. Он поддерживал ее одной рукой за талию, но вторая — свободная рука — которой он гладил её по голове — сама по себе скользнула между их тел и сжала горошину соска. Тихий стон вырвался из груди Тори, эхом отправляясь гулять по пещере. Кто бы ему раньше сказал… Лаксус наклонился, чтобы сорвать с её губ поцелуй, чтобы заглянуть в глаза. Удостовериться, что боль прошла…

Но Тори всё решила сама. Она приподнялась на его члене и опустилась вновь, плавно и нежно. Вода отлично служила смазкой для их тел, и она легко скользнула сначала вверх, а потом и вниз по его достоинству.

— Ох-х… — Лаксус рвано выдохнул.

Она сжимала его внутри себя, и это трение было сродни эффекту разорвавшейся бомбы. С Дреяром ещё никогда такого не случалось, и он боялся, как бы не закончить раньше времени! Тори же тем временем снова качнулась на его члене, сжимая его внутри себя. Лаксус чувствовал, как её горячее нежное тело трётся о него, как она пульсирует, там, внутри, и эта пульсация передавалась и ему, словно соединяя их обоих невидимой нитью.

Ещё немного — и они начали двигаться в унисон. Тори, зарывшаяся пальцами в его волосы, поглаживающая и немного царапающая его шею и плечи, тянулась за поцелуем. И Лаксус не собирался себе отказывать ни в чём. Его бёдра мерно качались вперёд и назад, и выгнувшаяся Тори в его руках, словно наездница, подстраивалась под этот немного рваный ритм, выгнув спину, так, что его член заходил ещё глубже. Если бы не было воды, в которой они стояли, то влажные пошлые звуки шлепков плоти о плоть разносились бы эхом под каменными сводами. Он целовал её, то неистово и жадно, то вдруг извиняясь как будто. Начинал целовать её медленно и нежно, переходя с губ на скулы, маленькие аккуратненькие ушки, веки…

— Лакс… — стоном слетело с губ Тори его имя, и он потерял самоконтроль к чертям собачьим.

— Моя маленькая птичка, — прошептал он ей на ушко, прикусывая мочку. Руки перехватили её под ягодицы, сжимая, до боли и наверняка до синяков, но ему уже было плевать Пелена желания и страсти застила им обоим глаза, так что и Тори не была против, когда он начал в буквальном смысле насаживать её на свой член, быстро и жёстко, почти вбиваясь в нежное лоно. Она подавалась ему навстречу, обвив ногами его бёдра, тёрлась о него всем телом и почти кричала его имя, когда они оба зашлись в оргазме.

Тори бы упала в воду, если бы не Лаксус. Но и он едва стоял на ногах, пришлось привалиться к бортику и опереться о него, иначе они оба бы шумно рухнули в воду. Дреяр аккуратно снял свою любовницу со своего члена и поцеловал её в висок, с безмолвным вопросом заглядывая в глаза. Тори только улыбнулась и поцеловала его в уголок губ, пряча смущение за намокшими волосами.

— Ты стесняешься меня после всего этого? — с хриплым смешком поинтересовался Лаксус.