Ведьма и Охотница

Ти уже почти заклевала носом, убаюканная запахом лаванды и размеренным мерцанием свеч, но из этого сладостного состояния ее вырвал шум снаружи: к ней будто продирался медведь через лес. Девушка подскочила, пряжа и вязанье упали на пол, одеяло горчичного цвета соскользнуло с колен.

За все время, что она жила здесь, встреч, которые начинались подобным образом, было две: в первый раз это был дикий кабан, который чуть не растоптал ее, во второй — пьяный охотник. Ти схватила склянки с тумбочки рядом с дверью. В одной хранился ядовитый сок лютика, в другой — его пыльца. Ти была против насилия, но опыт научил, что нужно уметь постоять за себя. Если бы не склянки, которые она завела после встречи с кабаном, то страшно представить, что бы с ней сделал охотник. При виде нее он заплетающимся языком забормотал что-то про «объемы, что надо» и распустил бы руки, если бы она побоялась воспользоваться их содержимым. А так охотнику — скорее, тупоголовому болвану, — оставалось только кричать, пока его кожа покрывалась волдырями от сока лютика, а потом сгибаться в приступах кашля, потому что в рот ему Ти засыпала не менее ядовитой пыльцы. Сердце быстро стучало, отзываясь в ушах, руки тряслись, перед глазами помутнело от страха и накативших слез: когда охотник, воя от боли, заковылял прочь — к счастью, он был так пьян, что ружье потерял в лесу, и давать отпор не собирался, — она склонилась над травой, и ее вывернуло наизнанку. Утерев рот рукой, Ти рухнула на поляну, чувствуя, как дрожат колени.

Разузнав в деревне про охотника и про то, что случай у ее хижины такой не единственный, Ти не могла это просто так оставить. Он снова напьется и снова полезет к девушке — а вдруг та окажется беззащитной? Тогда Ти воспользовалась всем своим арсеналом, чтобы навсегда отбить у него охоту нападать на девушек, а заодно и на животных. Настоящую темную магию она не практиковала — она запятнала бы ее душу, повлекла бы за собой страшные последствия. Такую силу нельзя прокормить или обуздать, с ней шутки не шутили. Девушка обошлась малым: наслала на охотника кошмары, от которых он мучился в бессоннице, и под самый конец этой череды снов пришла к нему в образе всех его жертв, чьи лица были искажены, постоянно менялись между собою и говорили сотней голосов одновременно. Ти приказала ему отказаться от оружия, никогда не трогать слабых и всю жизнь искупать свою вину, иначе эти кошмары будут самым малым наказанием из тех, что она для него готовит.

Конечно, ничего страшнее снов Ти наслать на него не могла, но охотник ей поверил и за одну ночь изменился так, что в Вилмсбурге до сих пор поговаривали про этот странный случай. Кто-то верил, что магические существа выкрали его душу в лесу и обменяли на другую. Девушке даже понравилось проучать этого недоумка, но книгу с подобными практиками она тут же закопала на заднем дворике, чтобы пресечь соблазн. Сжечь чей-то труд, заполнивший страницы чернильными письменами, ей не позволяла совесть.

Сжимая склянки во вспотевшей ладони — крепко, но так, чтобы их ненароком не разбить, — Ти нашла в себе храбрость распахнуть дверь и выйти навстречу тому, что ждало ее снаружи. Первой промелькнула и тут же улетучилась мысль «это фейри явили себя!»: фейри так не шумят, и показываться на глаза тоже вряд ли станут. Ти готовилась ко встрече с любым диким животным и магической сущностью, но почему-то увиденное потрясло ее до глубины души, как будто ее домик сам поднялся и ушел на курьих ножках.

На полянке, шагах в восьми от Ти, стояла девушка в коричневых кожаных штанах и темно-зеленом корсете, под которым виднелись рукава и воротник белой — когда-то белой — просторной рубашки. Сверху был накинут черный плащ с капюшоном, на шее висел некий амулет: камень цвета индиго, заключенный в серебро. Казалось, что центр амулета переливается всеми оттенками синего и притягивает к себе взгляд, напоминая воронку в океане. У незнакомки были коротко остриженные черные волосы, заправленные за уши, большие глаза и пухлые губы. На вид не старше Ти — лет шестнадцать от силы. Девушка тяжело дышала.

Какое-то время они просто стояли и смотрели друг на друга.

— Здравствуйте, — негромко сказала Ти. — Вы… Вы ко мне или мимо проходили?

Вопрос звучал глупо, но Ти не понимала, что еще можно сказать в такой ситуации.

Незнакомка перенесла вес с одной ноги на другую, наклонила голову и прищурилась. Когда Ти шагнула вперед, она выставила руку ладонью вперед, останавливая ее.

— Стой! — она откашлялась. — Это ты — ведьма, которая здесь живет? — девушка мотнула головой в сторону домика. Губы сжались в прямую линию, в глазах засверкала ярость.

Сердце Ти застучало где-то в горле. Только не это. Только не снова.

— Я живу здесь, но не понимаю, о чем вы говорите, — она медленно положила скляночки на землю и показала незнакомке пустые руки. Та с подозрением следила за ее движениями. — Я подрабатываю садоводством. Это, — она указала носочком башмака на склянки в траве, — для работы с землей. Выращивать растения — разве ж это ведьмовство?

Она махнула рукой в сторону садика у дома: быстро, чтобы девушка не заметила, что она дрожит.

— Вот, например. Мелисса, мята, ромашка…

— Врешь, — оборвала ее незнакомка. Дрожь в голосе почти пропала. Она откинула плащ, демонстрируя тонкие, изящные ножи на поясе. На один из них она положила руку. — Ты продаешь проклятые вещи, я сама их видела. У тебя повсюду дьявольские знаки и ингредиенты для зелий.

Ти нахмурилась.

— Я правда не понимаю, о чем вы…

Ее лицо вдруг прояснилось, морщинка на лбу разгладилась.

— Так это вы… Вы залезли ко мне в дом! — она задохнулась от гнева. — Не было никаких фейри! Зачем вы это сделали? Я никому зла не желаю!

Кроме того охотника. Но он сам напросился.

Незнакомка чуть смутилась, рука на ноже дрогнула.

— Потому что это — мое предназначение! Выслеживать и изгонять таких, как вы! — она сурово свела брови к переносице. — Вы — пятно на безупречно чистой поверхности Земли! От вас одни беды. Люди умирают, скот дохнет…

Ти выпучила глаза. Скот дохнет? Как-то раз она помогла козочке залечить больную ногу компрессом из трав, и на этом ее знакомство со скотом заканчивалось.

— Да откуда вы это взяли? — возмутилась она. — Я вас впервые вижу, и первое, что я узнаю — вы вломились в мой дом, попортили мои вещи, а теперь доказываете, какая я плохая! Из нас двоих бед натворили пока только вы!

Ти аж выдохнула под конец яростной тирады. Девушка в плаще заморгала. Может, привыкла, что жертвы теряются и позволяют беспрепятственно перерезать себе глотку?

— Я… я…

— А амулет у вас на шее? Что, не магический? Как можно охотиться на ведьм, при этом пользуясь их… — Ти замолкла. Перевела дыхание. — Так вот кто вы? Охотница на ведьм?

— Хватит разговоров, — рявкнула девушка, откинув подол плаща. — Значит, сочту все сказанное за признание в колдовстве.

Она сделала решительный шаг вперед, Ти также решительно отступила назад и уперлась спиной в дверь в домик.

— Стой! — крикнула она и выбросила руку вперед. — Если не хочешь сгинуть на этом же месте, не двигайся, или я… Я… напущу на тебя смертельных лягушек! — ляпнула она первое, что пришло на ум. Замешательство на лице охотницы того стоило. — Убирайся от моего жилища!

В этот миг Ти почувствовала, что она и впрямь может наколдовать что-нибудь гадкое. Что-нибудь такое, от чего эта горе-охотница развернется и с криками убежит обратно в лес. Ее переполняла ярость и желание защитить себя и свой дом: она не собирается лечь на плаху и поправить воротничок, чтобы палачу было сподручнее отрубать ей голову.

С неба упали первые крупные дождевые капли. Ти вздрогнула от неожиданности, когда одна из таких попала ей на шею и скатилась вниз, оставляя после себя мокрую дорожку. Холод отрезвил ее.

Даже если Ти злится, даже если ей при этом очень страшно, это еще не значит, что теперь надо перегрызть друг другу глотку. Ти ничего не знает об этой девушке, а незнакомка заблуждается насчет нее. Неужели им теперь драться, как диким животным?

Ти толкнула дверь локтем, не поворачиваясь к охотнице спиной.

— Идем. Дождь начинается. Не будем же мы разговаривать, вымокшие до нитки.

Охотница на ведьм по-прежнему стояла на месте, не убирая руки с ножа. Ти вздохнула.

— Что, боишься заходить в пряничный домик ведьмы? Убить меня ты и там сможешь. Обещаю не вырываться.

Девушка не шевельнулась. Дождь уже разошелся в полную силу; темное небо затянули тучи, запахло мокрой травой и землей.

— Ты же сказала стоять на месте, не то напустишь на меня… лягушек, — она упрямо мотнула головой, когда намокшие пряди черных волос упали ей на глаза.

— Я соврала. Я такое не умею, — просто сказала Ти и прошла в дом.

Охотница, чуть помешкав, пошла за ней пружинящими, как у кошки, шагами, не отпуская рукояти ножа.

Дверь захлопнулась за ними сама — может, от сквозняка, а может, и нет.

Девушки зашли внутрь как раз вовремя: дождь с ветром, словно голодные животные, принялись завывать в окна и со всей силы бросаться на дом, сотрясая его до последнего бревнышка. Крупные капли забарабанили по крыше, в дымоходе загудело от ветра. Когда охотница на ведьм вздрогнула и провела ладонями по плечам, Ти подошла к камину и бросила в пламя березовое полено, а еще украдкой взяла с каминной полки охапку листьев гравилата и тоже отправила их в огонь — он поможет им успокоиться и поговорить по-человечески.

— Присаживайся, — она указала на кресло-качалку, а сама подняла вязанье и одеяло, которые лежали на полу.

Охотница следила за ней недоверчивым взглядом, будто ожидала, что ведьма сейчас прочтет какое-нибудь заклинание и пропадет в густом черном дыме. Ти не стала ей что-то говорить, а прошла к обеденному столу и забрала оттуда стул на четырех ножках. Она поставила его у камина и плюхнулась на сиденье.

— Ну что, мое жуткое ведьминское убежище похоже на то, что вам описывают в… Где такому учат? В деревенских школах? Церквях? — едко поинтересовалась девушка, скрещивая ноги и устраиваясь поудобнее. С охотницей на ведьм она столкнулась впервые и действительно не знала, откуда такие берутся и чего от них можно ожидать кроме, по всей видимости, острия ножа у горла.

Охотница подбоченилась, вздернула острый подбородок и заявила:

— Твой сарказм тут неуместен. Зло многолико и может явиться в любом угодном ему образе, — и уже спокойнее добавила, — И я не так глупа, чтобы послушать представителей духовенства, раскрыв рот, а потом идти кромсать вам подобных по их указке. Я…

— Чай будешь? — перебила ее Ти.

Охотница заморгала от неожиданности, потом помотала головой.

— Подсыплешь мне еще чего-нибудь, — пробормотала она, прошла к камину и наконец села в кресло-качалку. Нож в руке, видимо, ей надоел, и она заткнула его за пояс.

— А я буду. Меня Ти, кстати, зовут, — девушка соскочила со стула, включила под чайником огонь и загремела кружками в буфете.

— Вил.

— Значит, никто тебя не науськал ненавидеть ведьм? Тогда с чего вообще такая неприязнь? — спросила Ти, засыпая в заварочный чайничек синего цвета с золотыми цветками смесь черного листового чая и сушеных цветков лаванды. Она обхватила посуду обеими ладонями, прикрыла глаза, шепнула пару слов над заваркой и повернулась к Вил.