Упавшие с небес. Книга первая. Падшие

Глава 13. Элеазар. Инза и Луан

Непостижимый, поскольку не было никого до Него, чтобы исследовать Его.

Неизмеримый, поскольку не было никого до Него, чтобы измерить Его.

Незримый, поскольку никто не видел Его.

Неизреченный, поскольку никто не смог постичь Его, чтобы рассказать о Нём.

Апокриф Иоанна

1

– Марина, Марина, постой… За прощание с летом мы уже выпили, за День Знаний в колледже тоже выпили. Сейчас я хочу тост сказать. Дорогая наша, Инзочка! Как хорошо, что мы с тобой на абитуре познакомились и подружились. А ты потом нас на всех вступительных экзаменах вытаскивала! За нашу умницу Инзу! За удачное знакомство! Ура! – предложил слегка захмелевший Платон своим спутницам, которых он пригласил отметить в ресторане их первый учебный день в Элеазарском Юридическом колледже.

– Нет, Инза, так не годится! Ты зачем сок все время пьешь? Тебе же Платошка водку налил. Вот давай-давай – за себя! Пей до дна!

– Да я уже один раз пробовала алкоголь. Мне не нравится его действие. Он ставит блоки в сознании и ослабляет контроль, – пыталась сопротивляться Инза.

– Ха–ха–ха! – дружно засмеялись Платон и Марина.

– А ты что совсем заучка: «блоки», «контроль сознания»? – с иронией поинтересовалась Марина. – В школе-то, небось, зубрилкой была?

– Я не училась в школе.

– Да, ладно заливать… Я же видела твой аттестат. Одни пятерки…

– Я экстерном сдала экзамены за среднюю школу.

– А почему ты не ходила в школу? В школе же круто… Ну не в смысле учиться, а в смысле друзей, тусовок… – заинтересовался Платон.

– Там, где я раньше жила, не было школы… – не нашлась, что ответить ему Инза.

– В смысле… русской школы? Ты за границей жила?

Видя, что светленькая странноватая Инза смутилась, не зная, что ответить, Марина с понимающей ухмылкой положила свою ухоженную руку с разноцветными маникюром, украшенным стразами, на плечо парня.

– Ну что ты привязался к ней, Платон? – интимно придвигаясь к нему, спросила Марина. – Неприлично задавать столько вопросов девушке. – Ее пальцы быстро скользнули по блузке на груди, проверяя, насколько расстегнуты там верхние пуговицы, – уступать парня завладевшей его вниманием тянке она вовсе не собиралась. – Может, у нее болезнь какая, потому она и училась на дому.

Но Платон то ли не услышал Марину, то ли отмахнулся от ее язвительных слов и по-прежнему продолжал во все глаза смотреть на эту удивительную, похожую на инопланетянку девушку.

– А ты на дому училась? И не только по школьной программе, да? А ты бы могла экстерном сдать экзамены на диплом колледжа?

Такой вопрос нисколько не удивил Инзу.

– Конечно, – сказала она просто. – Но я не вижу в этом смысла. Сейчас моя задача увидеть мир без прикрас и способствовать тому, чтобы он стал лучше. А для этого надо, чтоб законы исполнялись на практике.

В это время Платон вздрогнул и удивленно взглянул на Марину, которая под столом шалила, трогая босыми ногами его колени. Глаза его невольно заблестели, и он наконец-то увидел, что брюнетка оказывается горячая штучка.

А Инза огляделась вокруг. Ресторан назывался «Обитель лесной ведьмы». С потолка свисают пучки сушеных трав и цветов. Множество больших и малых декоративных свеч. Даже метла стоит в углу, и черные коты с горящими зелеными глазами не спеша прогуливаются между столами или спят возле пузатых бутылей – с магическим зельем, надо полагать. На полках между черепами животных и чучелом совы стоят огромные истрепанные фолианты, похожие на древние. Бывшей ангелице очень хотелось взять одну из них в руки, полистать, прочесть какие-нибудь колдовские заклинания. Но скорее всего, это просто имитация книг – внутри этих коробок с крышками, обтянутых кожей, возможно, ничего и нет, кроме темноты. А вдруг это реальные книги? Надо будет посмотреть. Но самое замечательное, что лес кругом…

Один из котов подошел к Инзе и, мурлыкая, потерся об ее ногу. Девушка погладила его по бархатистой шестке и угостила мясной нарезкой со стола. Забавляясь с котярой, она услышала сначала звуки рояля, а вслед за ним зазвучал тихий, но удивительно чистый голос. Прислушиваясь к нему, бывшая ангелица сначала подалась вперед, навстречу к музыке, но потом беспомощно и нервно огляделась по сторонам. В ресторане стоял гвалт, люди о чем-то переговаривались, смеялись, жевали; звенели бокалы, ударяясь друг о друга, и веселящая влага вливалась в рты, блестящие от жира… Инзе стало жаль артиста, он хотел нести людям свое искусство, а их интересует только жизнь их ненасытных утроб… Впрочем, они для того и пришли сюда, чтобы вкусно поесть и повеселиться…

Но в том-то и дело, что этот мягкий, обволакивающий контртенор завораживал… На высокой ноте голос, наливаясь силой, затрепетал, сверкая богатством звучания обертонов. Взметнулся ввысь и, вызывая взрыв восторга, полетел над клубами сигаретного дыма и чадом искусственного веселья…

Зачарованная Инза смотрела на сцену, всем своим существом окликалась на красоту этого гибкого, мелодичного вокала. Вглядывалась в тонкие черты белокожего лица, она удивилась, что глаза его необычные – с алыми радужками. Девушка не заметила, что зал тоже притих. На несколько минут окружающий мир перестал для нее существовать. На глаза ее навернулись слезы от переполнявших эмоций: она видела не человека снаружи – а живую трепетную душу, слышала глас из иных сфер, который непостижимым образом, казалось ей, проникал в каждую клетку сердца и звал за собой прочувствовать голос звезд и всю космическую неизмеримость Вселенной.

– Среброволосая Дейенерис из расы драконорожденных Таргариенов! – представил ведущий исполнителя арии.

Необыкновенная дива завершила песню и ушла со сцены под взрыв аплодисментов.

– Браво! Браво, Дэни! Просим песню на «бис»! – закричали несколько завсегдатаев, уже знакомых с певицей.

Инза была не только очарована, но и крайне удивлена. В ее голове никак не хотели соединяться два пазла. Длинные платиновые волосы, рассыпавшиеся по плечам, глубокое декольте, обнажающее пышную грудь, и яркий макияж говорили, что перед залом поет женщина. Но жесткие скулы и линия подбородка, а также звучание голоса намекали, что он – мужчина… Из транса Инзу вывел взрыв смеха, Марина сказала Платону что-то оскорбительное про ориентацию певца.

– Как это низко на потеху публики выставлять такой талант посмешищем. Он настолько аристократичен и уникален, что даже пошлым облачением его не унизить. А люди, слушая его, сами того не понимая, возвышаются хотя на несколько минут, – едва сдерживая слезы, проговорила Инза.

– Ой, да я тебя умоляю … – протянула Марина, скорчив кислую гримаску. – Ну что это за музон? В тоску вгоняет… Да и вообще… она ж мужик, что за ерунда такая? Может, следующая споет поживей. На медлячок я тоже согласна.

– Не, а чо? Она права, – примирительно начал Платон, причмокивая губами и дожевывая антрекот. – Если он – мужик, пусть и остается мужиком, чего он бабским голосом поет? Я б этих пидерастов расстрелял, – закончил он зло, вытирая подбородок салфеткой от потекшего соуса.

– А вы никогда не слышали, как поет ангел? Он не мужчина и не женщина – он просто дух, – печально улыбнулась Инза. – А вы знаете, что знаменитый композитор Чайковский был гей? Однажды он даже пытался покончить жизнь самоубийством из-за того, что бог его создал таким… А потом подумал и решил, что ему стыдиться-то нечего, ведь только благодаря своей изящной и утонченной организации он творит такую прекрасную музыку.

– Ну, скажем, не все гомики – Чайковские. А те, что есть – гниды, – криво усмехнулся Платон. – По мне так – это галимый выпендреж, чтобы выше других казаться, типа аристократы они… Понты нагоняют, будто симфонии понимают, а там даже мелодии нет, только скрипки скрипят да дудки дудят.

– Вот именно, – поддержала однокурсника Марина. – Может, кто-то раньше и слушал Чайковского, да все они вымерли… еще в прошлом веке. Счас другие времена и другая музыка в моде.

Ради этой Дэйнерис Инза посидела в ресторане еще часа полтора и послушала несколько ее песен, но когда на сцену вышел лысоватый мужчина и хриплым голосом стал петь разбитные песенки Гарика Сукачева, интерес к лесному ресторану у девушки пропал, и она заскучала. Виновато поднялась со стула.

– Вы меня простите, ребята, но надо идти. Поздно уже. Приятного вам отдыха! – извинилась девушка перед однокурсниками и ушла.

– Да ладно тебе, хорошо ведь сидели!.. – услышала она за спиной, но не остановилась.

2

Инза вышла из «Лесной ведьмы» и оглянулась, не зная куда идти. Уже смеркалось. Среди сосен вилась асфальтированная тропинка к стоянке авто, на которой стояла машина Платона. Он забрал их с Мариной после последней пары и обещал после тусовки развести по домам.

«Придется домой добираться на маршрутке – Диме-то я сказала, что не надо меня встречать», – вздохнула Инза и поплелась к автомагистрали по растресканному от множества проросших кореньев тротуару.

Впереди нее ехал инвалид в коляске. Девушка видела, что его каталка скособочилась и встала, а калека рывками пытался продвинуть ее вперед. Что случилось, издалека было не разглядеть: то ли колесо зацепилось об корягу, проломившую асфальт, то ли оно провалилось в рытвину… Коляска упала навзничь, и бедолага вывалился на землю, прежде чем Инза подоспела со своей помощью. Девушка переставила инвалидное кресло на ровное место, а потом уже повернулась к парализованному парню, немного пугаясь его веса. Но поднимать его не пришлось, чьи-то сильные руки подхватили его под мышки… Светловолосый мужчина не только посадил его на средство передвижения, но слегка пригнув корпус юноши к коленям, несколько раз энергично провел рукой по его спине, стряхивая пыль и сухие листья.

Это был тот самый певец-альбинос из ресторана, из-за которого Инза возненавидела чуть ли не добрую половину веселящегося народа. Теперь уже без грима и косметики, в каком-то очень небрежном гранжевом прикиде он совсем не был похож на трансвестита… Но в толпе он все равно не затерялся бы из-за высоченного роста и длинных белых волос, стянутых на затылке в хвост. Лучистые глаза артиста – светло-серые, а не розовые (из-за искусственного освещения в ресторане), так удивившие девушку во время его выступления, – смотрели тепло и спокойно.

Инза ахнула.

– Ой, это вы… – пробормотала она изумленно. – А я… вас видела в «Лесной Ведьме».

Он молча кивнул. Озабоченно оглядел окрестности.

– Ой, очки… Я потерял свои очки… Вы не могли бы… – смущаясь, попросил рыжий, совсем юный паренек, когда Инза, встряхнув его клетчатый плед от пыли, накрыла им тощие коленки.

Альбинос нагнулся и поднял с земли то, что он просил инвалид.

– Эти? – с сожалением спросил он, аккуратно держа пальцами металлические дужки очков с треснутыми стеклами.

Парень со вздохом принял их, вытер платочком линзы и нацепил себе на нос.

– Хорошо, что треснули, а не разбились. Теперь хоть ямы перед собой буду видеть и объезжать…

– В разбитых очках дорогу виднее, – весело подтвердил альбинос, и все дружно рассмеялись.