Проклятье, с*ка!

Я упал на пол с единственной мыслью в голове: «Хоть бы не обмочиться!» Ссыкуну будет тяжело жить и учиться здесь, даже если это не его вина.

Запахло палёными волосами, где-то на потолке завыла пожарная сигнализация и я отрубился.

— Причёска, конечно… Бомба! Волосы торчат в разные стороны, и, кажется, до сих пор идёт лёгкий дымок. Или мне просто кажется. Тебе повезло, парень, — донёсся незнакомый мужской голос до моего сознания.

— Ты кто? Ангел? — спросил я у незнакомца и медленно добавил. — У тебя такой приятный голос. Такой нежный и добрый.

— Док! А с ним точно всё нормально? — обеспокоенно произнёс второй незнакомый мне голос.

— Да что с ним станется, не переживайте, Иван Петрович. Просто я немного переборщил с обезболивающими. Перебздел, как говорится. Но судя по его томографии, всё хорошо. Внутренние органы не пострадали, мозг, как говорится, не задет. Жить будет.

— Это хорошо.

Я приподнял голову и посмотрел по сторонам. Большая медицинская комната с белыми стенами, куча приборов и огромный шкаф с лекарствами. И два человека, стоящие у меня в ногах и поглядывающие в мою сторону любопытными взглядами. Значит, не ангелы. Ну, тоже хорошо.

Один из незнакомцев — пухленький мужчина лет тридцати в очках и в больничном белом халате. Второй постарше — седой старик в строгом чёрном костюме и с бородкой как у новогоднего старика.

Первая моя мысль — проверить штаны. Фух! Сухие. Значит, самое страшное меня миновало.

— Как себя чувствуете, Максим? — спросил тот, что был постарше и без халата.

— Нормально. Вроде, — неуверенно ответил я, хотя чувствовал себя прекрасно. Что мне какой-то удар током, и не такое переживал!

— Я ректор этой замечательной Академии — Павлов Иван Петрович, — представился седой старик с бородкой. — Мне очень жаль, что произошла такая неприятная ситуация. Вам что-то нужно? Просите, что угодно — мы всё исполним!

— Да, вроде, ничего. Спасибо за заботу, — поблагодарил я.

— Сможете сдавать экзамены завтра? К сожалению, отсрочить или перенести их я не смогу.

— А что, есть варианты? Зачислите меня без экзаменов за то, что чуть не убили? — удивлённо вскинул я брови.

— Такое у нас впервые, — пожал ректор плечами. — Я бы предложил зачислить вас, но не могу. Так что или сдаёте, или попробуйте свои силы в следующем году.

— Да уж, пообещали конфетку и сразу забрали, — расстроился я. — Смогу, всё нормально.

— Ну, могу предложить вам что-то другое. Чтобы загладить вину нашего сотрудника и уладить это маленькое недоразумения.

— Ну… Не такое оно и маленькое, — я болезненно скривился и даже очень артистично схватился за сердце.

— Максим! — одёрнул меня ректор, раскусив мой спектакль. — Это я из вежливости предложил — вины нашего сотрудника не было. Техника штука сложная, особенно, когда всё собирается на одном военном заводе. И шокеры, и штурмовые парализаторы, и анализаторы… А там у них знаете какой бардак?! Перепутали элементы питания, и всё.

И именно мне повезло наткнуться на это чудо техники. Кто бы сомневался!

— Ладно, — тяжело вздохнул я, смирившись со своей участью. Так-то я уже давно с ней смирился. — А могу я выпросить комнату с хорошим видом на озеро или лесок?

— И поменьше коек, наверное? — понимающе хмыкнул Иван Петрович.

— Вы сами предложили. Я за язык не тянул! И со мной ещё девушка — сестра по материнской линии. Можно её со мной поселить?

— Вам повезло, Максим. Есть у меня одна такая — всего на четыре кровати.

— Всего? — удивился я.

— Да. В основном у нас комнаты на десять и двадцать человек. На четыре персоны только для… для почётных учеников.

— Или для едва не убитых.

— Ну или так, — хмыкнул ректор. — Так что, по рукам?

— По рукам. А комнаты на двоих точно нет, или на одного? На одного я тоже согласен, если что.

— К сожалению, нет, — расстроил меня глава академии.

— Хорошо. Спасибо, Иван Петрович.

— Да не за что, молодой человек. Номерок получите на первом столике у распределителя. Я распоряжусь, а пока отдыхайте. И там девушка какая-то к вам ломилась.

— С синими волосами? — на всякий случай уточнил я.

— С синими, — подтвердил Иван Петрович и недоверчиво хмыкнул. — Та самая сестра?

— Ага.

— Странно. А кричала, что она твоя девушка, одной ногой — невеста. Вы уж там версии сверьте.

— Хорошо, сверим, — улыбнулся я в ответ.

— Надеюсь, вы сдадите экзамен, Максим. С такой фактурой, выдержкой и волей к жизни, вы будете одним из лучших учеников. Поверьте, я разбираюсь в людях. До встречи на экзаменах. Я буду принимать у вас историю Империи Российской.

Иван Петрович что-то шепнул на ухо стоящему и не проронившему ни слова за всё это время доктору, они синхронно развернулись и вышли из комнаты, оставив меня одного. А я закинул руки за голову и задумчиво уставился в потолок.

Нет худа без добра, как говорится. Током шибануло, но выбил комнату поменьше. Уже хорошо… И мой первый день здесь подошёл к концу. Надеюсь, что подошёл. Какой-то он был сложный. Наверное, потому, что я впервые забрался так далеко от дома и вышел из зоны комфорта. Было непросто. А ведь экзамены ещё даже не начались.

— Хватит валяться! — заглянула в медкабинет головка с синими волосами. — Пошли комнату смотреть, мне уже номерок выдали.

— Пошли… — тяжело вздохнул я, поднялся с медицинской койки и побрёл за шебутной девчонкой. — Оль, а что там за история с девушкой или даже невестой?

— А, это? — отмахнулась она. — Да меня к тебе не пускали, пришлось импровизировать.

— Могла сказать — сестра.

— Что-то не подумала. Я же одна в семье, на автомате выдала. Не парься.

— Лады.

Через десять минут ходьбы по просторным и светлым коридорам академии мы с Олькой уткнулись в дверь нашей комнаты, переглянулись и шагнули внутрь. А неплохо тут! Можно сказать — просторно. Две двухъярусные кровати, два стола, два кресла. Настольная лампа на тумбочке. Большое окно и вид из него прям на зелёный ухоженный газон. Можно выйти через широкую стеклянную дверь, или вытащить на улицу кресла и посидеть там, наслаждаясь природой. Так и сделаю, если будет время.

Эх! Даже жаль, что эта комната будет нашей лишь пару ночей. Хотя, Оля говорила насчёт бюрократии — так что шанс есть.

— Я сверху! — сразу определилась Олька и кинула свою маленькую сумку на второй ярус.

— Тогда я снизу, — сказал я, словно у меня оставался выбор. — Привет, парни! — поздоровался я с двумя другими обитателями нашей берлоги, притаившимися на второй двухъярусной кровати. Один уткнулся в планшет, второй просто лежал с закрытыми глазами, сложив руки на груди.

Разговорить их получилось с трудом. Любитель планшета отмалчивался и отвечал короткими односложными предложениями, а любить поспать в основном угукал.

Выяснить удалось немного. Никита, первый парень, из какой-то глухой деревни. Высокий, худой, стройный и весёлый. Вроде, весёлый. По крайней мере, когда он отлип от планшета, стал гораздо разговорчивее и заметно повеселел. А второй — полная его противоположность. Столичный парнишка Ярослав — сбитый, приземистый, с толстой накачанной шеей, черными глазами и слегка сгорбленным носом. Наверняка с примесью горных кавказских кровей.

— А вас за какие заслуги поселили сюда? — решил поинтересоваться я.

— Случайность, — пожал плечами Никита.

— Без понятия, — отвернулся к стенке Ярослав. — Поселили и поселили.

— Врут, — хмыкнула Олька со своей второй полки, на которую уже успела забраться.

— Понятно, — скривился я, — врунишки-шалунишки.

— Эй, парниша! Не базарь так! — вспыхнул горячий Ярослав, вскочил с койки и набычился.

— Выпьем? За знакомство? — предложил я.

— В смысле? — не понял и сразу растерялся мой визави.

— Ты, когда спрыгивал с кровати, сумку задел ногой, и там что-то характерно звякнуло, — пришлось мне пояснять ему. — А нам в этой комнате ещё две ночи вместе жить, как минимум. Вот я и спрашиваю тебя — выпьем? Чтобы легче жилось.

— Хм, а ты мне нравишься, — широко улыбнулся Ярослав. — Выпьем!

Он нырнул под кровать к своим сумкам, а через секунду вынурнул обратно, держа в одной руке лимон, а в другой — красивую бутылку с надписью: «Арарат» на этикетке.

— За знакомство!

С меня был нож, с которым я не расставался и который очень удачно подошёл для резки лимона. С Ольки приятная женская компания, а с весельчака Никиты — стаканчики, за которыми мы послали нашего юного гонца в столовую.

А через каких-то полчаса я уже знал, как звали родственников Ярослава минимум до третьего колена, как он очутился в нашей вип-комнате и как зовут двух его невест, на которых он совсем не хочет жениться. И как они оба очутились в этой комнате, мне тоже не пришлось долго выяснять. Парни всё рассказали сами.

Отец Никиты был поставщиком Академии по фермерским продуктам и неплохо ладил с администрацией. А Ярослав — горец с чисто славянским именем, просто выставил ректору ящик вот такого прекрасного напитка, каким сейчас угощал нас. И это была его предпоследняя бутылка, о чём он в глубине души очень сожалел. Коньяк в академии — это самая твёрдая валюта, которая подходит как для преподавателей, так и для натурального обмена со студентами.

— Не переживай, Яр! Напишешь письмо предкам, вышлют тебе ещё пару ящиков, — утешал я парня.

— Это да… — пьяненько хмыкал мой новый друг.

Кстати, вторую бутылку коньяка мы тоже уговорили. Одной на четверых… хотя, даже на троих, было маловато. Я почти не пил, а вот парни и Олька накидались будь здоров!

Оля, конечно, была смешная. Всё время благодарила меня за всё, что я для неё сделал, и называла лучшим другом, ставя в пример парням.

— Мой братюня! — хлопала она меня по плечу и гордо задирала носик.

Отрезвлять я её не стал — пусть расслабится после пережитого за день стресса. Через два часа я уложил всех по койкам и отправился спать сам. Завтра тяжёлый день — первые экзамены.

А ночью была гроза. Да ещё какая! Настоящая, майская. Так я и вырубился, под раскаты грома и блеск молний. Просто лучшая ночь в моей жизни в этом мире.