Штиль

Глава 1

Ник Меррик сидел на своей кровати и водил пальцем по краю запечатанного конверта.

Ему не хотелось открывать его.

Да, наверное, и не стоило этого делать. Конверт был тоненьким, а тонкие письма из университетов всегда означали только одно: отказ.

Да и в любом случае, это не был Универ из его топ-списка. Он подавал документы в Университет Мэриленда, потому что у них была хорошая программа по физике, и это было государственное заведение. Если они откажут ему, он не расстроится, ему все равно.

Совсем.

Он думал, что будет хорошо, если заранее подать заявки в несколько местных учебных заведений, просто чтобы втянуться в новый ритм, чтобы посмотреть какую обратную связь он получит.

На деле же, оказалось, что он будет привыкать получать отказы, вот так вот с места в карьер.

Хуже всего было то, что его чувство вины сжималось клубком где-то в глубине живота.

Не потому, что ему пришлось бы уехать за пределы штата.

Чувство вины приходило, потому что он хотел уехать за пределы штата. Ну, или типа того.

Новое место означало анонимность. Никто не будет знать о его возможностях, его силе.

Никто не будет знать его как брата Габриэля Меррика, всего лишь половинки чего-то целого.

Новое место означало, что он будет просто Ник.

Чтобы это не значило. Иногда он переживал, что его желание сбудется, и что он останется жить в каком-нибудь странном городе, окруженный новыми людьми, и поймет, что в этом ничего особенного и нет, и что смысл его жизни основан на тех вещах, которые ожидают от него братья .

С другой стороны, а какой выбор у него был? Местные же колледжи означали, что он может остаться дома и помогать Майклу с бизнесом. Если он не сможет уехать в Мэриленд, он сможет пойти в местный колледж неподалеку. Вообще-то ничего плохого в этом не было.

За исключением того... что он не хотел идти в местный колледж.

В его термометре Галилея, что стоял на столе, начали двигаться цветные шарики, и Ник поднял взгляд. Он менял температуру. Еще и шторы у окна трепетали, так как порывистый ветер ворвался в его комнату. Это было глупо. Ему просто надо было открыть конверт.

Если бы только его сила позволяла ему словно рентгеном видеть насквозь.

Не то, чтобы ему это было необходимо. Он и так мог представить, как начинается письмо.

Уважаемый Николас, с сожалением сообщаем вам, что вы эгоистичный ублюдок…

Ну да. Ник выругался и засунул письмо между двумя учебниками, что стояли на столе. Он мог прочитать его попозже.

Тем более, Майкл просил его разобраться с пачкой счетов. Пусть лучше цифры займут его внимание, особенно с учетом того, что Майкл точно рассердится, когда придет домой и обнаружит, что пачка счетов все еще лежат на месте и ждут его.

На кухне никого не было, но в гостиной сидел его младший брат со своей подругой. Крис и Бекка смотрели кино, но Нику одного взгляда хватило, чтобы понять, что на самом деле ничего они не смотрели. Хотя Нику и взгляда то не надо было, воздух и так был счастлив нашептать ему о том, чем они занимаются.

Габриэль ушел куда-то вмести с Лэйни, а Майкл скорее всего будет на работе еще как минимум час.

Тишина.

Ник открыл упаковку с печеньем и включил ноутбук. Засунув печенку в зубы, он начал разбирать кипу карточек, счетов и отозванных чеков.

Майкл прекрасно справлялся с документами, он отмечал все, что он делал и сколько это стоило.

Однако он не очень здорово справлялся с тем, чтобы убедиться, что ему действительно заплатили за это.

Ник занимался домашней бухгалтерий с тринадцати лет. Он мог делать это во сне.

Его мысли постоянно возвращались к письму, которое он засунул между учебниками на столе.

По крайней мере, он был один, когда получил письмо сегодня, так что никто не был в курсе. Боже, это была катастрофа. Дьявол, Габриэлю, наверное, следовало бы придушить его, пока он не открыл конверт.

Ах... Бедный Никки. Ты им не нужен.

Габриэль не будет расстроен. Он не хотел, чтобы его близнец уезжал.

И в этом была другая причина его чувства вины.

Он поймал себя на том, что он вносит одну и ту же строку во второй раз и протер глаза. Благодаря недавнему пожару в библиотеке, школа на этой неделе была закрыта, но ему, пожалуй, следовало бы использовать освободившееся время для дополнительных занятий. У них не было денег на обучение, так что хорошие отметки были его единственной возможностью.

На столе прожужжал мобильник, и он подпрыгнул на месте от этого звука. Воздух стал резким и холодным пока он разбирался со счетами, и он попытался заставить себя расслабиться, зная, что и с воздухом произойдет то же самое, если он мысленно сможет перенести себя в какое-то более приятное местечко.

Он провел пальцем по экрану. Смс. Квин.

Его подружка.

Типа этого.

На самом деле его отношения с Квин были еще одним пунктиком из длинного списка вещей, которые заставляли его чувствовать себя неуверенно и виновато.

Ты меня можешь подобрать у Y?

Ник бросил взгляд на часы. Габриэль забрал машину, а Майкл уехал на грузовике. Майкл должен вернуться раньше Габриэля, но точно не в ближайшие двадцать минут. Он быстро набрал ответ.

Пока нет. Ты в порядке?

Снова повздорили с мамой.

Ник вздрогнул. И написал в ответ.

Я могу прийти за тобой. Через полчаса. Ок?

Конечно. Я буду в студии.

Студия на самом деле была просто комнатой на задах Y, с одной стеной, наполовину увешанной зеркалами и с установленным балетным станком, не очень аккуратно прикрученным к другой стене из гипсокартона. Но родители Квин не стали платить за уроки танцев, и Квин выжили из школьной танцевальной команды.

В отличие от Ника она точно знала кем, зачем и где она хочет быть.

Она просто не могла туда попасть.

Он еще не встречался с родителями Квин, но, несомненно, ее мать была послана на эту землю с единственной целью — изводить Квин, а ее отец не мог придумать лучшего занятия, кроме как пялиться в телевизор, отвлекаясь от него только на то, чтобы спеть очередную оду о том, какой замечательный у Квин старший брат. У Квин был еще и младший брат. Ему удавалось оставаться вне опасной зоны, скрываясь за наушниками и видеоприставками.

Напряжение в доме Квин было достаточно высоким еще до того, как там поработал пожар, один из тех, что были спровоцированы поджогами других Стихий в городе. Но сейчас семья Квин жила во временной квартире, тесном кондоминиуме с тремя спальнями рядом с Аннаполисом.

И Ник подумал, что у него проблемы.

Он не слышал, как открылась входная дверь, но воздух шепнул ему о том, что Майкл пришел домой.

Он также рассказал ему о том, что Крис и Бекка боролись в гостиной.

Ник улыбнулся и забил последний счет в компьютер, затем отложил в сторону оставшиеся три, где отсутствовали отметки об оплате.

Майкл, вошедший на кухню, выглядел усталым, и Ник был рад, что он закончил с бумагами.

Его брат взял бутылку воды из холодильника и шлепнулся на стул.

— Спасибо, что позаботился об этом.

Ник всегда это делал, так что он просто пожал плечами.

— Ничего такого.

— Думаешь, получится помочь мне завтра с работой, раз уж школа не работает?

Ник подумывал провести день в подготовке к подаче заявлений в колледж, в редактировании вступительных эссе, и пройти еще несколько тестов.

Но Майкл выглядел замученным, и Ник мог отложить эти дела на несколько часов.

— Конечно, — ответил он. Затем он умолк и подумал о Квин. — А можешь мне дать свой грузовик на часик?

Должно быть Майкл действительно устал, потому что он сделал еще один глоток из бутылки и бросил ключи на стол.

Ник вскинул брови.

Майкл пожал плечами, затем поднялся и направился в коридор.

— Я знаю, что ты не будешь делать глупостей.

Ник никогда и не делал. И иногда ему казалось, что это была еще одна часть проблемы.

Квин Бриско вытянула левую ногу и закинула ее на станок в пустой комнате, затем вытянула тело вдоль ноги, так сильно, как только смогла. Она не занималась балетом, нет, но она ходила на занятия танцами в детстве, и она всегда начинала и заканчивала классической растяжкой для разогрева, просто потому, что в ней был самый полный набор упражнений и он ее никогда не подводил.

Ее бедра кричали от боли, и она велела им идти к черту.

Если бы только она надела тренировочные брюки, вместо этих дурацких шорт, что впивались в задницу. Тогда бы ей не пришлось смотреть на свои массивные ноги.

Кроме того, на улице было прохладно.

Но шорты — это был не ее выбор. Шорты были частью костюма для чирлидеров Олд Милл и у нее было первое занятие этим вечером. Очевидно, в спортивной команде не были отменены занятия на неделю, как в школе, просто было изменено расписание.

Первые пять минут Квин позволила себе восторгаться командой чирлидеров. Это было не совсем то, что она любила, но ее выгнали из танцевальной команды из-за болтливости и из-за того, что она слишком толстая, она была уверена в этом, потому что получила несколько комментариев от преподавателя по поводу ее типа фигуры, и чирдилерство казалось отличной идеей.

Еще и Тейлор Моррисей, капитан команды, начала называть ее Маргаринчик, из-за популярной марки маргарина Криско, по аналогии с ее фамилией.

Остальные девчонки стали называть ее также.

Квин метнула взгляд на Тейлор и стремительно убежала оттуда, как оказалось только для того, чтобы обнаружить, что Джейк, ее старший брат, вернулся домой из колледжа на несколько дней.

Это не было проблемой. Квин смирилась с его существованием, как смирилась со всей своей семейкой.

Но ее мамаша заявила Джейку, что он может спать на кровати Квин, а Квин может поспать и на полу.

И вместо того, чтобы отказаться, благородно или вежливо, или как там положено нормальным парням, Джейк ухмыльнулся, глядя на нее, и заявил:

— Ага, там, на полу где обычно спят собаки?

Квин проиграла этот раунд. Более того, ее мамаша приняла сторону Джейка. Естественно, совершенный, ее мальчик, выигравший стипендию, игрок в баскетбол в команде Дюк, Джейк не мог поспать на софе.

И, естественно, их спор перерос в громкую ругань.

И, естественно, Квин ушла. Как обычно.

И ее уже тошнило от того, что она в такие моменты постоянно заваливается к Бекке и наблюдает за идеальными отношениями своей лучшей подруги со своей мамой и со своим парнем Крисом Мерриком.

Квин поменяла ногу и продолжила растяжку. Музыка в стиле R and B пульсировала в голове, она струилась через наушники, что были воткнуты в ее Айпод, это была абсолютно нехарактерная для нее музыка, но она прониклась яростью текстов, и ей было хорошо.

Она поймала ритм, закончила с перекладиной и закружилась на полу в сложной схеме прыжков и разворотов. Каждый шаг позволял ей подпрыгивать выше, пока она не ощутила, что воздух стал частью ее танца и не унес ее мысли далеко отсюда.

Тут песня закончилась и она остановилась перед пыльным зеркалом, ее грудь вздымалась и опускалась после упражнений.

Боже, ее бедра выглядели огромными.

Она нахмурилась и отвернулась, так чтобы ей не пришлось больше смотреть на себя.