Отдел непримиримых врагов

Понятие чести у вампиров — вещь неоднозначная. Поход в публичный дом никем не порицался, а вот за безобидную помощь в какой-нибудь мелочи прислуги могли на несколько дней запереть в личных покоях. Любая низкооплачиваемая работа была априори позорна, потому как подразумевала душевную слабость: доброта и щедрость — удел неимущих, поскольку ничего другого они не могли себе позволить.

Белладонна легко приняла новые правила игры. Сколько себя помнила — всегда была немного тщеславна и высокомерна. Однако чем дольше она жила в этом лицемерном обществе, с грубым и резким расслоением на бедного и богатого, тем противнее ей становилось. Не из-за того, что находилась на вершине пищевой цепи; жаловаться на подобное мог лишь законченный безумец. Скорее наоборот, её полностью устраивало то положение, что она занимала. А вот необходимость соответствовать абсурдным нормам и унижать вампиров, находящихся на более низких ступенях в иерархии, заставляла чувствовать себя грязной. Одно дело поставить на место того, кто вышел за рамки, и совершенно другое — добивать лежащего. Видимо, даже после ста лет вампирской жизни ещё не всё человеческое в ней издохло.

Впрочем, скоро Белладонна перестанет ассоциироваться с этим обществом. Главное, чтобы старшие продолжали думать о ней, как о слабом и беспомощном, зависимом от их денежной поддержки стандартном приёмыше. Продолжали верить в то, что она не способна ничего достичь без их помощи, как и любая другая смирившаяся со своей презренной участью женщина. Пока они придерживались этого предвзятого мнения, её руки оставались развязанными.

Смена гражданства — в целом процедура несложная. Труднее всего будет в начале, когда Белладонна подаст документы на то, чтобы приобрести вид на жительство. Старшие наверняка в тот же день получат звонок с доносом из консульства, и тогда всё завертится. Они очнутся и попытаются её вернуть на Флемоа. В ход пойдут от законных оснований до грязных уловок. Ей же будет необходимо продержаться от трёх суток до недели, как повезёт, и не попасть ни в одну из ловушек. В идеале — исчезнуть из поля зрения абсолютно для всех.

Одна загвоздка не давала расслабиться Белладонне. Время стремительно таяло, а ей всё никак не удавалось обрести ценного союзника. Союзника, зависимого от неё, как от наркотика. Настолько надёжного, что она могла себе позволить перевести на чужой счёт все свои сбережения и последние денежные поступления от старших, оставшись фактически без копейки.

На Марселя полагаться было нельзя. Ему, скорее всего, прикажут вернуться на родину после её дерзкой выходки. И если он не захочет этого делать — прав у мужчин на Флемоа было гораздо больше, чем у женщин, поэтому никто не имел оснований насильно депортировать их из другой страны — то все его счета прикроют следом.

Сделав маленький глоток вина, терпкой сладостью разлившийся по языку, Белладонна изнеможённо вздохнула.

С какой стороны не глянь, а заполучить за ближайшие три месяца Рикарда — вопрос первостепенной важности. И не потому что он был ей интересен как мужчина, что отрицать дальше было бессмысленно; вампир и оборотень — тянет на скандал международного размаха. А в целях банального выживания.

Она отвадит от него всяких Дарси. И сделает всё, чтобы другим тоже стало неповадно на него вешаться. Она сможет выстоять и прижиться вне вампирской общины на чужих землях. Прецеденты с дамами из благородных домов уже существуют. Главное — идти до самого конца и ни на кого не оглядываться.

Валери

По телу стекали ручейки воды, а босые ноги оставляли мокрые отпечатки стоп на кафельной плитке пола. Она распахнула дверцу своего шкафчика и дёрнула с крючка полотенце. Следом из душевой вышла уже закутанная в банный халат Дарси, три дня назад подключившаяся к их тренировкам. Зря. С некоторыми мужиками усердствовать нельзя, они быстро устают от повышенного внимания.

— Опять забыла полотенце? — недовольно проворчала Офира, уже переодевшаяся в брючный офисный костюм и лакированные ботинки без каблука. — Нам, конечно, как женщинам, всё равно что ты расхаживаешь голая в раздевалке. Но твой шкафчик расположен ближе всех к входной двери. Только представь, как тебе будет неловко, если дверь внезапно откроется…

— Как откроется, так и закроется, — энергично обтираясь, буркнула Вел, сводя на нет морализаторские нотации подруги. Да и вообще, слышать возмущения на эту тему от другого оборотня, ей было максимально странно. — Как будто сама никогда не раздевалась до… голого?.. Чтобы обратиться и не порвать одежду!

— Раздевалась и обращалась, — подтвердила она. — Но это вовсе необязательно делать публично.

— В смысле?

— Можно отойти куда-нибудь в кустики.

— Ну так-то да, — протянула Вел, замерев в нижнем белье. До неё только сейчас дошло, что никогда даже не задумывалась о том, чтобы попытаться спрятаться в момент обращения во время соперничества с братьями или драк с однокурсниками противоположного пола. А осознавать, что временами знатно тупишь — неприятно, поэтому она вскинула подбородок и воинственно произнесла: — Но у меня две ноги, две руки — всё как у всех! Зачем мне прятаться?!

— И правда, — всё так же недовольно пробормотала Офира. — Железная логика.

Вел натянула мешковатые спортивные штаны на низкой посадке и укороченный персиковый лонгслив с тугой резинкой под грудью, прикрывающий лишь верхнюю половину живота. Эту вещичку на днях ей подарила Белладонна, сказав, что грешно скрывать такую фигуру за бесформенными кофтами. Какую — «такую»? Она, конечно, не совсем поняла, но подарок приняла.

Наряжались у них в отделе все по-разному, потому как из формы им выдали только парадную, которую следовало надевать на вручение грамоты за успешное закрытие какого-нибудь головоломного дела. Руководитель, Офира и Оскар придерживались официального стиля, отдавая предпочтения деловым костюмам и лакированным туфлям. Притом капитан носил исключительно галстуки, а Оскар время от времени переключался на смешные бабочки, становясь похожим на мультяшного персонажа. Аллен, как и старший детектив, чаще всего приходил на работу в повседневной одежде: рубашках или тонких свитерах, классических джинсах, кожаных, но удобных кроссовках, — чем сильно выделялся на фоне остальных вампиров. Вот те вечно заявлялись в отдел, как на показ мод. Расфуфыренные до безобразия. Особенно её удивляла Белладонна, через день рассекающая то в юбке, то в платье, и вечно на огромных каблуках. На таких не то, чтобы бегать, на них и ходить страшно.

— Попахивает завистью, — шутливо поддела Дарси её подругу и лукаво улыбнулась, встретившись с Вел глазами: — Будь у меня такая подтянутая и красивая фигура, я бы вообще не одевалась.

— Ну, если ты больше будешь кардио упражнений делать, то через три месяца убрать лишний вес получится, — отмахнулась она с лёгким оттенком раздражения, закрывая шкафчик на ключ.

Трудноуловимая мелочь, как тонкая рыбная косточка на пушистом ковре с высоким ворсом, колола всякий раз, стоило расслабиться рядом их судмедэкспертом. Что-то в ней присутствовало… прогорклое. Что-то, что вызывало наплыв неконтролируемого отвращения. Хотя к людям Вел никогда особой антипатии не испытывала; только вампиров не переваривала по факту их противоестественного рождения из смерти. Возможно, таким образом отражалось непринятие её, как новой партнёрши Рикки. О чём он вообще думал, когда решил связаться с человеческой женщиной? Она, конечно, не станет на него стучать, но если родители узнают, то угрозами уже не ограничатся.

— Я готова. Пойдем в столовую? — Вел повернулась к Офире.

— Да, конечно, — отозвалась она и поднялась со скамьи, но не дошла до двери, а остановилась возле Дарси и с мягкой материнской улыбкой попыталась объяснить: — Милая, не всем мужчинам нравятся худенькие особы или пацанки с выраженной мускулатурой. В Кланбу любят крупных женщин, до которых тебе недостает как минимум пару десятков килограмм. Я же там эталонная красавица, поэтому у меня нет нужны никому завидовать. И ты постарайся полюбить себя такой, какая есть.

— Насколько я помню, Кланбу — родина слонов и бегемотов? — подчеркнуто равнодушно уточнила Дарси, натягивая сетчатые чулки, но всё же не смогла сдержать язвительной улыбки, носящий исключительно оскорбительный подтекст. — Извини, но меня интересуют совсем другие животные.

— Я это обязательно передам брату, — зло усмехнулась Вел, наблюдая за тем, как она меняется в лице.

— Проклятье, я не то имела…

Дослушивать её жалкие оправдания никто не собирался, и так всё стало предельно ясно с этой любительницей экзотики. Поэтому Вел стремительно вылетела в коридор, прихватив за талию Офиру. Пусть врёт и выкручивается перед Рикки.

У лестницы они столкнулись с Марселем, уткнувшимся в телефон. На миг показалось — он специально поджидал её после тренировки. Но стоило спросить про Фабу, как напарник зашагал вниз, сделав вид, что внезапно оглох. Далеко при этом не ушёл. Наоборот, какого-то кошака увязался следом и сел с ними за один стол со своим пакетиком крови. Намеренно бесил, не иначе.

После позднего ужина их компанию перехватил на подходе к отделу старший детектив. Он отправил Офиру переводить на мумбрешский язык международные документы, а их потащил на встречу с родственником жертвы. Брать показания у несговорчивых вампиров, если те не числились среди подозреваемых — удовольствия мало. Но ещё меньше, когда узнаешь, что сей неблагодарный процесс будет проходить в трехэтажном ночном клубе с живой музыкой.

Фейсконтроль на подземной парковке они прошли быстро и даже не подверглись тщательному обыску на запрещённые предметы, как другие желающие попасть внутрь. Оказалось достаточно тыкнуть в постную физиономию охранника полицейским удостоверением. Буйвол поморщился, но через турникет их пропустил.

Следующий громила, опять-таки из семейства крупных парнокопытных, поджидал за яркой неоновой лестницей, ведущей на первый этаж — в концертный зал с огромным, судя по вибрации в пятках, танцполом. Он оказался менее сговорчивым, чем его коллега. Старшему детективу пришлось разъяснять цель их визита администратору, явившемуся на зов громилы. А потом и вовсе уйти куда-то вместе с ним.

— Ждите меня у бара в зале, — бросил он, прежде чем скрыться за дверью с табличкой: «вход для персонала».

Заходить внутрь не хотелось, скорее наоборот — Вел страстно возжелала составить компанию охране, несущей пост за пределами шумного и душного помещения. Но, увы, исполнение приказа для неё имело гораздо большую ценность, чем сохранение собственного комфорта.

Вел оглушило на входе. И не только в плане слуха, но и от разнообразия ярких запахов: цитрусовое и мускатное удушье мешалось с вонью пота грязного тела, алкогольного перегара и свежей рвоты, размазанной по полу протухшей тряпкой. Звуки и запахи переплетались в одной жуткой какофонии, родом из гиеновой бездны. И, казалось, наносили сейчас непоправимый вред как органам чувств, так и мозгу, по меньшей мере отхватившему контузию.