Как белки в колесе

Глава 21

Возле моста нас действительно ждала приличная группа людей, которая, судя по всему, пришла пешком со станции. Наш фургон особых эмоций не вызвал. Пусть и трясёт на кочках, зато не пешком идти. Старший сопровождающий встал рядом со мной и направлял транспорт. С дороги мы давно съехали и теперь двигались по еле заметной колее.

— Левее, левее забирай, ты там не проедешь, — советовал мне мужчина. — Видишь, у горизонта два каменных сооружения, на них и рули.

Пылищу я поднял такую, что фургон было видно издалека. Те мужчины, которые отыскали нас на мобиле, остались возле моста. Но навстречу выехали другие охранники. Заставили остановиться, проверили, кто внутри, и успокоились. Пока шёл досмотр, Фалулей незаметно от окружающих отобрал у меня телефон, да и Кириллу жестом показал, что нужно эти предметы спрятать. Пусть здесь нет связи, но само наличие телефонов могло навести на ненужные мысли.

До двух каменных башен двигались минут сорок. Там всех заставили выбраться из салона и пройти процедуру.

— В Яриловы ворота по одному, — скомандовал кто-то из язычников, не оставляя сомнений в том, что мы прибыли, куда и стремились.

За себя я не волновался, но эти ворота могли не пропустить Кирилла или Фалулея. К нашему облегчению, на имеющиеся на теле руны защиты ворота среагировали как надо, посчитав друзей за язычников. И уже после своеобразной проверки мы смогли осмотреться и оценить размах мероприятия.

— Тридцать шесть шатров, — пересчитал Кирилл то, что видел.

Провожатый подскочил к нашей группе и, отсортировав мужчин и женщин, повёл нас за собой.

— Здесь кухня, туалеты в северной части, — пояснял он по пути планировку палаточного лагеря. — Мыться придётся пока через день. Амулетов воды мало. К хоромам без спроса не подходить.

Знать бы ещё, где те хоромы. Мы вообще-то гулять нигде не планировали. Нам бы Евдокию найти да слинять по-тихому.

— Похоже, левая сторона для женщин, — проследил Фалулей направление, куда увели женщин, которых я привёз на фургоне.

Шатёр нам достался четырёхместный в третьей линии мужской стороны. Остальные пассажиры фургона предпочли знакомую им компанию и проигнорировали нас.

— Вот и хорошо, — обрадовался Кирилл, когда понял, что четвёртого соседа не будет. — Сейчас под отводом глаз сходим и проверим.

— Вы никуда не ходите, сидите здесь, — оборвал я его. — Из нас троих это я волхв, и мне простят много чего, в том числе и проникновение в лагерь.

Фалулей возражать не стал. Ходить втроём да под отводом глаз в месте, где много народа, задача невыполнимая. Однозначно, что мы потеряем друг друга, и это создаст больше проблем.

Как потом оказалось, даже одному под отводом глаз пришлось нелегко. Людей в лагере было много. Они постоянно перемещались, кто-то ругался, спорил, другие что-то делали и суетились. В такой толчее подходить близко к шатрам я не рискнул, а издалека было плохо видно. Из полезного узнал, что прибыл второй фургон, практически пустой. Волнения его появление не вызвало. Администрация лагеря решила, что помощники продублировали команды, отправив встречать людей сразу два транспорта. Удачно, что второй фургон тоже припозднился, но в основном люди приезжали на мобилях. К моему удивления, я приметил парочку с родовыми прапорами. Пересчитав транспорт на парковке, я двинулся дальше, стараясь обходить людей по большой дуге. Отвод глаз скрывал меня, но это не было стопроцентной гарантией. Помню, что с главой рода Харченко такой номер не прошёл.

Не знаю, хорошо или плохо, но знакомых я пока не встретил. С другой стороны, до праздника ещё несколько дней, могут и приехать. Потоптавшись возле Яриловых ворот, которые располагались между двух каменных столбов, и повторно оценив процедуру опознавания «своих», я только пожал плечами. Чужаки к лагерю могут и ночью пробраться. Прибывших никто не переписывал, имен не спрашивал. Надеются на свою уникальную магию сокрытия в степи?

Своим парням я кратко изложил увиденное, заверив, что к женским шатрам под отводом глаз не подойти. Открыто туда тоже соваться не рекомендовал. Мы ищем Евдокию, и как мы знаем, её сопровождала Мирослава Зотова. Эта девица не только любого из нас распознает, но и шум поднимет. На данный момент в лагере почти сотня язычников и народ продолжает прибывать. Не осилим мы такое количество врагов. Запасных жизней не имеется, поэтому действовать нужно очень осторожно.

Следующим на разведку пошёл Фалулей. Он планировал исследовать площадку позади лагеря. Кирилл припомнил, что слово «хоромы» происходит от «хоро», то есть хоровода или круга. Это означало, что где-то поблизости круг с идолом. И раз уж нам категорично запретили туда соваться, то Фалулею срочно и бегом захотелось проверить то место.

Кирилл сидеть в шатре не захотел, и я повёл его без всякого отвода глаз в сторону кухни. Вначале мы издали понаблюдали за работающими женщинами, никого знакомого не приметили, зато поняли, что прийти и попросить еду можно в любое время. Кухня работала как конвейер, без остановок. Люди подходили, брали порции еды, уносили с собой или садились за стол под навесом.

Мы рассиживаться у всех на виду не стали и, взяв по миске каши с мясом (с учётом порции для Фалулея), унесли её в шатёр.

— Посуду не забываем возвращать! — крикнула нам вслед одна из поварих.

В целом организация лагеря для такого числа людей была на уровне. Жаль, что это не простые туристы на природе, а язычники с неясными целями. К возвращению Фалулея мы с Кириллом умяли кашу и попросили друга вернуть тарелки, заодно и кухню оценить своим взглядом.

— Спим, разведывать будем ночью, — вынес вердикт Фалулей после прогулки на кухню.

— Ты там хоть что-то интересно обнаружил, идол стоит? — задал я вопрос.

— Идол, как мы и предполагали, имеется. Какого из богов, я не понял. Сейчас в лагере ничего не узнаем. Так что можно отдохнуть.

Продрыхли мы в шатре часа два и были бесцеремонно разбужены одним из местных начальников.

— Кто тут из вас водитель фургона? — поинтересовался он.

— Мы все можем водить, — ответил Кирилл.

— А кто привёз вас сюда? — уточнил мужчина.

— Неждан, — кивнул на меня Фалулей.

— Ага, Неждан, значит, — сделал дядька какую-то отметку на листке. — Тогда он завтра поедет за людьми к мосту, а вы двое — на рассвете в хоровод. Набралось десять человек из числа новичков, плюс вас двое, как раз хватает.

Местный начальник ушёл, а Кирилл озадачился нашими именами. Вовремя Фалулей вспомнил о таком нюансе.

— Я буду Кудря, — заявил Кирилл, подразумевая, что его волосы соответствуют имени.

Я припомнил, что имена должны быть как-то завязаны на внешность или на темперамент человека. Сразу после рождения ребёнку дают детское прозвище, которое с возрастом может быть изменено, но обязательно отражает характер. Однако с ходу придумать Фалулею ничего не смогли. Кирилл начал перечислять те, где взяты за основу имена животных:

— Заяц, Ёрш, Сом, Соловей…*

Я знал по всяким сказкам имя Кощей, но к Фалулею это не подходило. Он у нас точно не костлявый. Пересвет — для блондина, а не брюнета. Неделя — лентяй, тоже не годится, не хотелось обзывать друга.

— Борщ, — вспомнил Кирилл ещё одно имечко и получил от Фалулея тычок в бок.

— Хорош забавляться. Буду Орлом, — закончил он прения. — Такое имя возможно?

— Можно-можно, — подтвердил Кирилл.

— Ну ты орё-о-ол… — не мог удержаться я от подколки.

Между прочим, вовремя мы озаботились подбором имён. Посыльной от начальника заглянул в шатёр после ужина и как раз уточнил имена тех, кто пойдёт завтра с утра в хоровод. И даже пояснил, к чему такая бухгалтерия. Оказывается сил этот хоровод возьмёт столько, что повторно встать в него получится не раньше чем через три дня. Так что все особи мужского пола в лагере наперечёт.

Стоило мужчине уйти, как Фалулей занялся обеспечением нашей безопасности в шатре. Прежде всего поставил защиту от подслушивания, затем укрепил ткань шатра, поставил сигналку на входе и что-то ещё по мелочам намудрил. И убедившись, что шатёр стал миникрепостью, мы в глубоких сумерках немного прогулялись по мужской половине лагеря. Заодно посетили туалет и там неожиданно повстречали «Ярило». Дружно запаниковали. Правда, почти сразу вспомнили, что этот блондинистый красавчик с нами не знаком.

— Нас вообще никто из мужчин-язычников не видел раньше, — заверил Фалулей, когда мы вернулись в свой шатёр.

— Да и женщины не могут ничего сказать компрометирующего, — добавил я. — Другое дело, если встретим Мишку Куракина или Зотову, те сразу сообщат, что мы не язычники. На крайний случай я формулой активирую свой символ Перуна на лбу. Ну-ка посмотрите, он у меня проявляется?

— Символ на месте, — подтвердил через несколько секунд Кирилл. — И это действительно на крайний случай. Иначе как ты объяснишь его наличие?

— Это как раз проще всего, — не согласился Фалулей. — Он же как ни крути, а Анохин. Скажет, что зашёл в пещеру, а Перун возьми и одари его. Пусть кто скажет слово против.

Насчёт собственной безопасности я не волновался. Фалулей прав, мой статус волхва давал много плюсов даже в ситуациях, где нас могли раскрыть. Другой вопрос, что в лагерь мы пробрались для поисков Евдокии, но пока ничего в этом направлении не сделали.

Ночью под отводом глаз ещё раз походили между шатров. Лагерь хоть и охранялся, но по периметру, за границей «жилой» зоны. Я насчитал шесть постоянных сторожей, которые неспешно ходили по обозначенному для них маршруту и как-то видели в темноте.

Кирилл сразу отправился к шатрам женской половины, я — в сторону парковки, Фалулей шарился непонятно где. Никто из нас ничего толкового не узнал. В шатрах темно, кто там спит — не видно, к тому же входы почти всех шатров были зашнурованы. Это днём было жарко, а ночью в степи температура опустилась градусов до семнадцати, и народ предпочёл закрыть шатры. В общем, нам пришлось закругляться со шпионской деятельностью.

Ожидаемо подняли всех до рассвета. Нездоровая тяга язычников к утренним мероприятиям меня всегда раздражала. Парни ушли изображать тот самый хоровод, а я зевая поплёлся под отводом глаз к женским палаткам. Девицы дружной стайкой, напевая песни, ушли в степь, я же решил их дождаться на подступах к лагерю и по возможности рассмотреть и пересчитать всех.

Девки гуляли примерно час. Наплели венков из местной скудной растительности и не спеша вернулись обратно. Насчитал я всего сорок две особи женского пола возрастом от шестнадцати и где-то до двадцати пяти лет. Главное, что в этой стайке полураздетых девиц присутствовала Мирослава Зотова! Узнал я её не сразу. В простой рубахе с разрезами по бокам, босиком, с распущенными волосами и в венке, она выглядела довольно эротично. Титьки у неё оказались размера так третьего. Они призывно колыхались под полотняной рубахой. Как Мирославе удавалось раньше скрывать свои довольно аппетитные телеса, я так и не понял, но обрадовался самому факту, что девушка в лагере.

— Предполагаю, что Евдокию ей не удалось уговорить. Иначе бы она тоже свободно разгуливала по лагерю. А раз её не видно, то где-то сидит взаперти, — отчитывался я парням о своей разведывательной деятельности.