Семь свитков из Рас Альхага, или Энциклопедия заговоров

Радостно пораженный тем, что чудовищный узел может быть в скором времени развязан, я решил, что навсегда останусь учеником мудрого дервиша и, если не узнаю своего настоящего имени, то попрошу Учителя дать мне любое, по его усмотрению.

-У тебя нет желания узнать историю Рас Альхага?- спросил дервиш.

-Честно признаюсь, Учитель,- спохватился я,- что я снова был занят только самим собой.

-Эта история может пригодиться тебе, когда ты станешь отвечать на вопросы визиря,- пропустив мимо ушей мое раскаяние, сказал дервиш.- Поэтому постарайся не заснуть... хотя бы до строительства крепости Рас Альхаг.

ПЕРВЫЙ РАССКАЗ ДЕРВИША

Столетие тому назад франкские графы и бароны вновь, а именно в четвертый раз, дали обет завоевать священную для их веры Заморскую землю, где родился, жил, был распят на кресте, а затем воскрес пророк Йса. Этот обет именовался "взятием Креста", что в действительности обозначало "взятие меча", которого их пророк никогда в руки не брал. Те неверные, кто брал Крест ранее - а случалось такое трижды на протяжении столетия, отсчитанного назад от того времени, о котором идет речь - приходили в Палестину через Рум и его столицу Конью, как сущие варвары, стирая с лица земли селения простолюдинов, разрушая города и убивая поголовно их жителей, занимаясь грабежами гораздо чаще, чем молитвами. Надо сказать, среди них попадались честные и благородные воины, не падкие до гнусного разбоя, и таких, оставь они свое оружие дома, султан охотно пропустил бы в свою землю, как добрых паломников, за обычную дорожную мзду. Но их можно было пересчитать по пальцам.

Когда недобрые вести о буре, надвигавшейся из полуночных стран, дошли до владык, благочестивых имамов и шейхов, многие мудрецы сошлись во дворце египетского правителя. Эмиры обнажали свои клинки и выказывали перед султаном свою доблесть. Как обычно говорится в преданиях, "мечи их сверкали подобно тысяче молний, и сами воины были готовы пуститься навстречу врагу с быстротой бушующего ветра". Эмиры клялись правителю, что одним блеском оружия они ослепят неверных и приведут их к водопою гибели. Мудрые шейхи терпеливо дождались, пока храбрецы опорожнят кувшины своего красноречия, распустят пояса и откинут полы кафтанов.

Когда наконец стало слышно журчание ручейка, бежавшего в дальнем углу дворцового сада, султан обвел взглядом шейхов. Тогда достославный глава египетских джибавиев Ихвар Мисри низко поклонился владыке и сказал:

"Тень Аллаха на земле! Позволь напомнить тебе, мудрейшему из мудрых, одну историю, которую рассказывал три года назад, сидя на этом самом месте, глава охотников Шираза".

Султан улыбнулся и кивнул головой. "Однажды очень умная и хитрая обезьяна,- стал рассказывать шейх,- спустилась с дерева к ручью, чтобы напиться, и вдруг увидела прозрачный сосуд, внутри которого ярко краснела спелая вишня. Просунув лапу в узкое горлышко, она быстро зажала вишню в кулаке, но сразу догадалась, что не сможет вытащить лапу обратно. Внезапно появился охотник, который устроил эту простую ловушку. Обезьяна, крайне стесненная в движениях из-за бутылки, повисшей на ее лапе, не смогла бежать и была поймана. «По крайней мере вишня-то уж останется у меня»,- подумала она. В следующее мгновение охотник ударил ее по локтю, кулак разжался, и лапа выскочила из сосуда. Так охотник овладел всем вместе и тремя предметами по отдельности: и вишней, и сосудом, и обезьяной".

Доблестные воины удивленно переглядывались, а султан рассмеялся и, хлопнув в ладоши, сказал:

"Светочи Египта, делайте так, как сочтете нужным. Но делайте так, чтобы неверные не подумали, что клинки великого Салах адДина затупились и потускнели, а его воины расползлись по развалинам, как одряхлевшие собаки".

"Применение найдется всем,- отвечал, склонившись перед султаном, Ихвар Мисри,- и холоду рассудка, и огню доблести".

То, о чем говорили между собою шейхи, собравшись в тайном кругу за стенами дворца, в знаменитой чайхане Зуннуна, средоточии суфийских братств МисраЕгипта, так и осталось запечатанным кувшином. Известно лишь, что во франкские земли были посланы многие последователи тасаввуф из братства бангаритов, или "освобожденных от тени". Это братство состояло в основном из суфиев, в жилах которых текла смесь арабской и франкской крови. Они были потомками воинов Иерусалимского королевства неверных, которое было разрушено великим Салах альДином, а также - потомками тюркоплиеров, наемной арабской гвардии Ордена Соломонова Храма.

Появившись во франкских землях, они принесли тайные послания арабским писцам, служившим у баронов, и другим "молчащим последователям". Некоторые из бангаритов, получившие от своих Учителей пояса с золотыми флоринами, приобрели доспехи, лошадей и оруженосцев. Верные принципу такийя, то есть "благоразумному скрыванию" своей веры, они дали мнимые обеты "принятия Креста" и влились в варварское войско.

Итак, собираясь в поход, графы и бароны снарядили послов в италийские города для найма галер и закупки необходимой провизии, но их правители и купцы отказали, так что храбрым и благородным воинам стало впору самим наниматься гребцами за самую мелкую монету и плошку с похлебкой.

Тогда один мудрый старец посоветовал им приобрести деньги и пополнить съестные запасы в средоточии богатства и роскоши христианского мира, а именно - в Константинополе.

В тот же самый день франкские предводители получили сведения о том, что в одном из храмов Константинополя, хранится древняя реликвия, обладатель которой обретет непреодолимую силу и чудесную неуязвимость на поле брани. Таким талисманом силы был небольшой железный кинжал, якобы выкованный из лезвия того самого меча, которым некогда была усечена голова нищего палестинского дервиша Иоанна, ближайшего сподвижника пророка Йсы.

Таким образом и случилось, что обезьяна сжала кулак. Христиане стали воевать против христиан. Могущественная столица неверных оказалась взята и разграблена, а земли султана спасены от губительного вторжения. Сказать правду, одного из своих обещаний многомудрый Ихвар Мисри сдержать не сумел: доблестным эмирам так и не пришлось просушить свои мечи на солнце. Однако султан остался вполне доволен и тем, что осталось на дне обещаний.

Между тем, посреди Константинополя, опустошенного, как лопнувший на базаре мешок с изюмом, одного из рыцарей обласкала удача. Это был человек из числа франкских графов и "молчащих последователей Пути" по имени Рубур, которого бангариты называли Рахманом. Будучи воином Храма, он знал, в каких местах следует искать припрятанные священнослужителями сокровища. В подвальном тайнике часовни, маленькой и ничем не привлекавшей к себе алчного глаза, он обнаружил заветный талисман, повесил его себе на грудь, под кольчугу, и открыл свою тайну нескольким соратникам, внушавшим доверие. Посовещавшись, они признали Рубура своим предводителем и, будучи людьми не робкого духа, решили испытать талисман, не предъявляя его никому из возможных противников в качестве одного лишь устрашающего боевого клича.

При первой же уличной ссоре обладатель могущественной реликвии обратил в бегство дюжину германских рыцарей и гнал их вдоль всей крепостной стены на виду изумленных толп народа.

Предводители франков похвалили своего воина за храбрость и укорили за то, что он опозорил соратников по крестовому обету, хоть и иноземцев, в глазах побежденных и насмешливых ромеев.

Затем Рубур выказал неподчинение императору, избранному рыцарями из числа франкских графов. Император повелел заточить Рубура в дворцовую темницу, знаменитую на весь мир своими ужасными и едва ли не бездонными глубинами, и содержать там вплоть до его полного и чистосердечного раскаяния. Благодаря талисману, Рубур мог захватить дворец и воссесть на императорский трон, однако, будучи "молчащим последователем", он отказался от излишнего пролития крови. Он проложил себе мечом дорогу до городских ворот и двинулся со своим отрядом на юг, мечтая основать свое собственное королевство, в котором, благодаря чудесному талисману силы, всегда будут царить правда и справедливость.

Таким образом, египетскому дивану пришлось собираться вновь перед раскрытой завесой великого султана и прикладывать ум к тому, как выйти из нового затруднения. На удивление всех эмиров и шейхов, талисман силы оказался предметом, существующим на самом деле и к тому же весьма действенным. Теперь надо было обуздать новую силу в лице мятежного графа Рубура и его рыцарей, среди которых было несколько бангаритов, которые и донесли об открывшихся свойствах кинжала.

"Что скажут мудрейшие из мудрых?- спросил султан, обращаясь к шейхам.- Что ожидать от этого заколдованного войска?"

"О, повелитель правоверных!- отвечал за всех мудрейших Ихвар Мисри.- Если, по твоему провидческому усмотрению, не настал черед доблести и сверкающих, как молнии, мечей, то будет весьма благоразумным поступить по одному из рассуждений моего учителя Зуннуна, да будет благословенна память о нем.

Однажды, когда я был еще совсем юным учеником, незрелым, как мякоть ореховой завязи, мне довелось идти вместе с другими учениками шейха по довольно узкой улочке. Не помню, почему мы задержались у дверей лавки с благовониями, но только Учитель, пребывая в размышлении, не заметил, что мы отстали и ушел на два десятка шагов вперед. Вдруг мы услышали грохот, и нашим глазам представилась ужасная картина: скатившись с одной из крыш, падал человек, и падал он прямо на голову Учителя. Не успели мы окликнуть шейха, как он оказался под этой бескрылой птицей Рух. Оказалось, что бездельник выпил вина, вылез на крышу и, заснув на солнцепеке, свалился вниз. Мы все были крайне озадачены этим удивительным событием и, навещая Учителя, уже целый месяц пролежавшего в постели, решились наконец спросить объяснение. "Прекрасный урок и для меня, и для вас,- спокойно ответил Зуннун.- Я наблюдал за падением, без труда предвидя, что пьяница свернет себе шею. Между тем, он цел и невредим, а шея свернута у меня самого. Вот совершенно правдивый образ будущего, сколь бы ясным ни казалось оно на первый взгляд".

Султан поднялся со своего золотого трона и, засмеявшись, хлопнул в ладоши.

"Делай, как сочтешь нужным, хитроумный Ихвар Мисри",- возвестил он свою волю всему дивану.

Тогда в горах Тавра началось возведение цитадели, предназначенной стать шкатулкой для опасного предмета, ибо Ихвар Мисри задумал припрятать талисман не только от неверных, но и от верных, которые, прослышав о его силе и потеряв разум, были способны превратить все земли пророка в пустыню бесконечных междоусобиц. "Аллах выбрал среди неверных самого простосердечного,- сказал Ихвар Мисри.- Значит, в ином случае нам пришлось бы иметь дело с самым лукавым из правоверных".

Два года лучшие каменщики из Багдада и Басры возводили стены и еще пять лет прорубали лабиринты подземелий, которые по своему узору должны были напоминать пару свернувшихся в одно кольцо змей. Это было сделано по велению Хидра, вечного покровителя суфиев, явившегося Ихвару Мисри в сновидении и поведавшего, что в сердцевине лабиринта талисман должен потерять силу.