Молчание

***

Дождь, ливший три дня, наконец прекратился. Мы поняли это, когда сквозь щель в двери проник луч солнца.

- Выйдем на минутку? - предложил я, и Гаррпе, радостно улыбнувшись, кивнул в знак согласия. Мы приоткрыли набухшую дверь, и сразу же, как бурлящий родник, из леса хлынуло щебетанье птиц. Я и не знал, какое же это счастье - жить!

Мы уселись у порога хижины, сбросив с себя одежду. Вши, словно белая, пыль, покрывали внутренние швы, мы давили их камушками, испытывая при этом невыразимое удовольствие.

В лесу еще клубились клочья туманной дымки, но в просветах между деревьями виднелись голубое небо и далекое море. На побережье устрицей прилепился поселок - очевидно, Томоги. Истомившиеся по солнцу и свету за долгие дни заточения, мы, оставив в покое вшей, буквально пожирали глазами этот мир, где живут люди.

- Чудесно, правда? - блеснув белыми зубами, улыбнулся Гаррпе, с наслаждением подставляя солнечным лучам обнаженную грудь, покрытую блестевшими в солнечном свете золотистыми волосками. - Похоже, мы чересчур осторожничали. Надо хоть иногда доставлять себе удовольствие - погреться на солнышке!

Потянулись погожие дни, и мы, расхрабрившись, стали выходить на прогулки по редкому лесочку, полному ароматов молодой листвы и мокрой земли. Гаррпе прозвал нашу лачугу «обитель». Нагулявшись вволю, он потешал меня, говоря:

- Ну, теперь назад, в обитель... Отведаем там теплого хлеба и жирного наваристого супа. Но японцам об этом - молчок!

Мы вспоминали свою жизнь в Лиссабоне - в монастыре святого Ксавье. Само собой, здесь неоткуда взять ни рюмки вина, ни куска говядины. Пища наша - печеные бататы и вареные овощи, которые приносят нам жители Томоги. Но зато все идет хорошо. Господь хранит нас - уверенность в этом крепла день ото дня.

Однажды вечером мы, как обычно, беседовали, расположившись на камне возле нашей лачуги. Лучи заходящего солнца проникали сквозь листву. Какая-то большая птица, прочертив дугу в предзакатном небе, скрылась за дальним холмом.

- За нами следят, - негромко, отрывисто произнес Гаррпе. - Не двигайся, сиди как сидишь!

За лесом, на озаренной слабым вечерним светом возвышенности, куда секунду назад улетела птица, стояли двое мужчин и смотрели в нашу сторону. Было ясно, что они не из Томоги. Мы застыли неподвижно, как изваяния, молясь, чтобы тусклое заходящее солнце не слишком высвечивало наши лица.

- Эге-гей!.. Кто это там? - донесся громкий крик с холма. - Кто такие?

Мы колебались - отвечать или нет? - но промолчали, опасаясь выдать себя.

- Они спускаются и идут сюда, - не поднимаясь, тихо сказал Гаррпе. - Нет, я ошибся. Они уходят.

Вдалеке мелькали крохотные фигурки, спускавшиеся в долину. Было, однако, неясно, удалось ли незнакомцам разглядеть нас с освещенной солнцем вершины.

Этой ночью к нам пришел Итидзо с еще одним человеком по имени Магоити из разряда «отцов». Когда мы рассказали о том, что случилось сегодня вечером, Итидзо молча уставился куда-то в пространство глазами-щелками, затем встал, что-то коротко приказал Магоити, и оба принялись отдирать доски пола. Сняв висевшие на двери мотыги, Итидзо с товарищем принялись копать землю. Вокруг плававшего в рыбьем жиру фитиля роились москиты. На стене отражались тени двух людей, взмахивающих мотыгами. Углубив яму настолько, чтобы мы с Гаррпе могли поместиться вдвоем, они постелили на дно солому, а сверху прикрыли яму досками, пояснив, что отныне в случае опасности это будет наше убежище.