Развесёлые статьи и юморески на любой вкус

Зато однозначно известно, что практически всех особ женского пола неизменно привлекают многочисленные, особенно в последние годы, сериалы — как криминальные, так и «про любовь». Сюда же можно отнести и просто художественные фильмы, подпадающие под определение драмы, как социальной, так и криминальной тематики. А уж если сериал «золушкообразен», т. е. посвящен превращению «простой», обычной, девушки, которую вначале все гнобят и презирают, и коварные враги «подставляют» и изгоняют её «на обочину жизни» — в «сильную и уверенную в себе личность, сумевшую переломить удары судьбы и обстоятельства», и которая к концу фильма или сериала достигает успеха — (удачное замужество с любимым человеком, особняк на Лазурном побережье, карьерный рост, и т. п.) так уж тут оторвать женщин от экранов может только землетрясение…

Чем нагло пользуются создатели дешёвых второсортных сериалов — особенно это заметно, если смотреть эти сериалы подряд: иногда даже складывается впечатление, что сценарии (Да и занудную и примитивную музыку!) для них писал один человек.

В программах новостей женщин интересуют только кровавые преступления, и бытовые моменты, связанные с чьим-нибудь разводом, выселением за долги из квартир, скандалами, показом новых моделей одежды. И — как без этого! — сплетни и скандалы вокруг знаменитостей и медийных звёзд: видных политиков, бизнесменов, кинозвёзд, и поп-певцов и певиц.

Собственно, в принципе, этот набор где-то отвечает древнейшему лозунгу «хлеба и зрелищ», но — с довольно своеобразной спецификой.

То есть, выделяются два основных момента, привлекательные для женщин:

Преступления и скандалы,

Любовь и связанные с ней переживания и перипетии, и опять же — скандалы.

Если учесть ту социальную роль, которую достаточно длительное время (Около 70 лет!!!) пыталась насадить женщинам Советского пространства идеологическая машина, разработанная коммунистическим режимом (Женщина — в первую очередь — добросовестный работник, член сплочённого рабочего коллектива — а уж потом — мать и жена!), просто волосы встают дыбом! Получается, что за каких-то 30 последних лет всё, что пытались внедрить в женское сознание и самосознание, идеологи от социалистической Морали — пошло прахом?! Как может она — пример для своих детей, мать коммунистического поколения и дисциплинированный винтик огромного механизма промышленности или сельского хозяйства — интересоваться — не установлением мира и взаимопонимания в своей семье, а — преступлениями и «всепоглощающей страстью» — любовью, которая во всех буквально сериалах преподносится как «не признающая границ», и, как правило ведущая к распаду уже сложившихся семей?!

Хотя, если непредвзято подумать и проанализировать быт и реальную жизнь в даже прокоммунистическом обществе, с его коммуналками, «добрососедскими» отношениями, и завистью к тем, у кого зарплата лучше, квартира больше, мебель и машина «круче», и т. п., приходится признать, что женщины и тогда любили скандалы, сплетни, интриги, измены, и криминальные истории. Причём, ничуть не меньше, чем современные «продвинутые и самодостаточные леди». Многие представители старшего поколения наверняка это помнят!

Чем же вызываются эти, столь неуничтожимые и нестираемые никаким воспитанием из глубин подсознания, коренные и (по меркам любой морали) низменные инстинкты и проявления?

Неужели же прав дедушка Фрейд, и все наши скрытые — да и не скрытые! — мотивы определяются только половым влечением? Стремлением к обладанию «благами жизни»? Ну, или жаждой личной славы?

Отнюдь. Для мужчин, возможно, будет откровением, (хотя большинство с этим сталкиваются буквально каждый день, и вполне усвоили) что мозг у большинства женщин устроен и работает совершенно по-другому.

Не будем пока рассматривать ту часть женщин, которая усиленно стремится «сделать карьеру», и самоутвердиться в роли лидера, руководителя коллектива. Их число по самым оптимистичным прогнозам не превышает те же 3–5 % от общего числа дам. Возможно, тут виновато чуть большее количество чисто мужских гормонов, и генов, доставшихся им по наследству, или смещенные приоритеты, получившиеся в результате деформированного воспитания.

Зато про остальных женщин можно вполне уверенно сказать: они НЕ стремятся добросовестно работать на производстве, в офисе, да и в любом другом месте, и никогда не ставили и не ставят своей задачей делать карьеру. А стремятся выйти выгодно замуж, нарожать детей, и ни фига больше не делать.

К сожалению, почти так было и всё в том же СССР — чтобы выполнить работу пяти-шести мужчин, на работу принималось 25–30 женщин. Потому что точно известно: на работе одновременно будет не больше 30–40 % из набранного количества: остальные будут или в декрете, или на больничном, или плохо разбираются в работе, и приходится перепоручать её другому человеку, чтобы качественно выполнить, или… просто ушли в магазин.

Но почему?!

Почему такое странное, и пренебрежительное отношение к источнику своего дохода — то есть, к тому, что фактически кормит и одевает-обувает-придаёт-статус общественному положению женщины?!

В принципе, всё просто. И объясняется элементарно: почти с физиологической примитивностью. (Да простится мне такое кощунство над «высокими идеалами» соц. Эпохи…)

Основной женский инстинкт, и главная жизненная потребность, заложенная ПРИРОДОЙ — родить и вырастить детей.

Так что та форма семьи, что была навязана так называемой христианской моралью, и вполне отвечала приоритетам и поддерживалась коммунистическим режимом, связана с попыткой как-то узаконить и ввести в определенные социальные рамки этот самый женский первобытный инстинкт. Заковать его в рамки Моногамного брака.

А ему там явно тесно!

Поскольку отлично известно, что у мусульман только официальных жён может быть четыре. А в некоторых странах Африки — так и вообще: состоятельный член социума может взять себе столько жён, сколько в состоянии прокормить.

Но — где же ему, этому инстинкту, не тесно, и каков он в, так сказать, чистом виде?

Вопрос супер-сложный и тяжелый. И крайне трудно постижимый. И доказуемый.

Ведь инстинкт этот был сформирован ещё тогда, когда женщин можно было справедливо назвать самками — самками человеческого стада. Именно тогда выживание самого человека как биологического вида напрямую зависело от слаженной работы — коллективной! И приоритетным направлением жизни и выживания этого стада как раз и была способность этого стада восполнять естественные потери быстрее, чем происходила убыль — как из-за болезней, хищников, и ужасных природно-климатических и пищевых факторов, так и из-за социальных установок большинства стадных сообществ.

Как пример такого прагматично организованного, и стабильно существующего социума можно привести поведение прайда львов.

Главный самец в стае — один. Он раз в сезон оплодотворяет всех самок в своем прайде, и защищает его от поползновений других самцов. А другие самцы тоже стремятся выполнить свою главную цель жизни — передать по наследству СВОИ гены. Поэтому они — выросшие в таком, или даже — в том же прайде, но затем изгнанные из него Главным самцом, набираются сил и квалификации, с тем, чтобы бросить ему вызов и победить, изгнав уже его из получаемого в полное распоряжение победителя, прайда.

И что же тогда делает в первую очередь такой победивший и полный сил молодой самец? Он убивает (а иногда и съедает) детенышей от предыдущего Главного самца!

С той целью, чтобы гены побеждённого, и, следовательно, более слабого мужчины, не передались дальше по наследству.

С точки зрения теории Дарвина о том, что побеждает и выживает сильнейший, это единственно верное и грамотное решение. Да и разве оно не доказано самой жизнью? Львы процветают, и их социальная иерархия и устройство Семьи, с той или иной степенью повторяют почти все живущие кланами хищники. Хотя в стадах травоядных тоже жесткая иерархия — Главный самец тоже один. И гены свои передает только после схваток с конкурентами, доказав, что он — сильнейший.

Но разве можно сравнивать «примитивных» животных — с венцом, как мы привыкли называть его, творения — человеком? Уместны ли тут приводимые аналогии?

Разумеется, нет. И различие в социальном устройстве человеческого стада с животными — коренное. Принципиальное.

Дело в том, что у большинства самок животных, период, когда она может быть оплодотворена — жестко запрограммирован Природой. Он обычно приурочен к моменту, когда свежерождённое потомство может быть легко и сытно накормлено теми пищевыми ресурсами, которыми питаются животные данного вида — т. е. свежая сочная трава, плоды, коренья — в теплый период года, и т. п. У хищников же столь четкого разграничения нет. Но и они стараются как-то подстроить свое размножение к моменту, когда детеныши травоядных молоды и доступны: т. е. опять-таки, обеспечена кормовая база. У некоторых примитивных млекопитающих, типа мышей и других грызунов в периоды летнего достатка может происходить до 3–5 генераций. Все опять-таки определяется кормовой базой.

У стада людей не существовало каких-то четких периодов для размножения — да это и понятно, с учетом специфики его кочевно-собирательного способа существования и добычи пищи. То есть, главным фактором, определяющим приоритеты, было именно то, что племена первобытных людей, живущих собирательством и несистематической охотой, не могут точно предсказать, где и когда в своей кочевой жизни они найдут или добудут большое количество пищи. И Природа нашла изумительное по простоте решение — самка человека может плодоносить… Буквально в любое время!!!

То есть, если отбросить несколько непродуктивных дней каждого месяца, женщина могла забеременеть в любой момент! И, несомненно, женщины так и поступали — чтобы повысить шансы племени на выживание, число рожденных каждой самкой такого племени детей, должно быть максимальным! Что же, неужели Главный самец такого племени оплодотворял их всех? Возможно, на первых этапах становления человека как вида, так и было. Проверить невозможно. Но с ростом численности человеческих стад, и превращением их в племена (т. е. сообщества, объединенные не только кровным родством, чтобы не выродиться от кровосмешения), такое положение дел не могло сохраняться.

А поскольку первичное желание любой самки — чтобы её детей не убил, или относился к ним, как к обузе, очередной пробившийся к главенству самец, нуждалось в более изощрённом решении. Оно и было найдено: самки спаривались… Всегда.

И — со всеми половозрелыми мужскими особями стада.

Ведь только в этом случае каждый мужчина мог думать, что дети племени, возможно, ну, или почти все — от него! И только тогда каждый мужчина стремился сохранить живыми и здоровыми ВСЕХ детей племени, и, соответственно, всех самок.

Естественно, это перевернуло иерархию человеческого стада с точностью до наоборот: теперь самка стала главной в стаде! И так, пользуясь аргументами в виде здоровых и многочисленных детей, могла легко диктовать свою волю практически любому мужчине-охотнику: дескать, не будешь слушаться и исполнять — ничего тебе не дам! И дети нашего племени будут чьи угодно, но не твои!