Вторжение в Московию

* * *

Рожинский, получив письмо Марины и прочитав его, ознакомил с ним полковников.

— Что скажете, товарищи?

Он рассчитывал на поддержку своих сторонников, чтобы отказать Марине, имея на неё свои виды. Да и так ему было бы легче говорить затем с войском. Полковники же не спешили, отмалчивались. И помощь он получил от Вильковского, от которого не ожидал этого.

Вильковский был из числа первых, кто выступил против его конфедерации. Не подписались за неё и гусары Копыцинского из его полка. За ними последовало и войско Сапеги под Троицей, куда ездили конфедераты. Не выступал Вильковский и за самозванца. Как и Рожинский, он служил ему из соображений выгоды. Очень скоро он понял, с каким мелким авантюристом они спутались, и с того-то времени стал подумывать о возвращении в Польшу. С приездом послов он тут же примкнул к ним, дал согласие на службу королю и теперь всячески старался насолить самозванцу: хотя бы вот так, не пустив к нему Марину.

— Товарищи, не следует нам это делать! — азартно насел он на рыцарей. — Отпустим: в Можайск придёт Димитрий и заберёт её! А мы не в силах будем помешать тому… Кто согласится держать там при ней свой полк?.. Ты? — спросил он Зборовского. — А может, ты?..

Ему на помощь пришёл гетман, и полковники дрогнули, уступили им: все отказали Марине в отъезде.

Рожинский, довольный, долго и признательно тряс ему руку: «Спасибо, Йозеф, спасибо!» — с симпатией к нему, завидуя его статной фигуре.

Вильковский был крепким, с сильными мужицкими руками, без седины, хотя был уже далеко не молод. Природа была щедра к нему: оставила ему на зрелый возраст здоровье и румянец юноши. И полковник не скупился, щедро растрачивал этот отменный дар. Он был социанист[87] и радикал, был убежден, что после смерти ничего уже не будет. В Бога он не верил, семейную жизнь не выносил и развлекался тут борзыми. Вино не обходило его стол, и русских баб достаточно хватало в городке. Он гонял на подмосковных полях зайцев, лисиц, крестьян, травил собаками кого хотел. Устраивал он набеги и на дальние заволжские деревни, в ещё не разорённой смутой стороне.