Семь свитков из Рас Альхага, или Энциклопедия заговоров

-Вам дурно, мессер?- еще сильнее испугалась Фьямметта.

-Там мой брат,- шепнул я ей, взметнув своим порывистым дыханием прядь ее волос.

Ровно одно мгновение молчала Фьямметта.

Ровно одно мгновение я оставался пленником "Доброй Ночи".

Взор Фьямметты воспламенил мою душу. С этим жгучим пламенем не сравнился бы никакой греческий огонь, и никакая китайская смесь не смогла бы вспыхнуть ярче.

-Значит, мессер, мы будем вдвоем спасать вашего брата,- тихо, но непоколебимо проговорила Фьямметта.

-Я вынужден предположить, монсиньор,- обратился я к Великому Магистру, вздохнув с нарочитой грустью,- что мой брат Эд де Морей никогда не был тайным иоаннитом.

-Однако, в отличие от своего дяди Гуго, он никогда не надевал сразу два плаща, один поверх другого,- разгадав мое настроение, сказал Великий Магистр.

-Хочу передать своему брату эти ваши слова, монсиньор,- сказал на это я.

-Вот как!- последний раз удивился Великий Магистр.

-Клянусь вам, монсиньор, тем, что у меня нельзя отнять никакой силой,- торжественно изрек я, опустившись перед Великим Магистром на одно колено.- Я клянусь, что не подниму руку ни на одного из ваших братьеврыцарей.

Огромная ночная птица безмолвно замерла надо мной.

Спустя несколько мгновений я услышал голос Великого Магистра, донесшийся словно бы издалека:

-Вам чтолибо еще будет угодно, граф?

-Если позволите, монсиньор,- отвечал я, поднимаясь.- В счет моего годового дохода: лодку, парус, двадцать пять локтей пеньковой веревки, один боевой топор, пару бурдюков пресной воды, два десятка простых лепешек, два щита и кольчугу. Две кольчуги, монсиньор. Самого маленького размера.

И вот мы с Фьямметтой, окруженные мельтешением факелов и живых светляков, устремились во тьму - сверху вниз.

В сотне шагов от пристани, кишевшей воинами и их оружием, мы снарядили свой собственный флот и наконец, укрывшись между грозными тушами боевых галер Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, покинули родосский берег.

Договорившись пред тем с одним из знатных рыцарей, я прицепил лодку веревкой к корме корабля, и мог теперь без всяких забот копить силы для главного дела и любоваться при свете звезд и молодой луны моей прекрасной невестой, красовавшейся, как самый настоящий рыцарькрестоносец. Мерцание ее кольчуги и равномерный плеск весел на галере убаюкивали меня, и я, стараясь не заснуть, начиналтаки грезить наяву. Перед моими глазами вдруг проносились кони, потом я различил и всадников, пестрых, белых, черных. И вот в хаос этого безмолвного, призрачного сражения ворвался доблестный Эд де Морей, предводительствуя своими верными братьямитамплиерами. Их белые плащи парили над полем битвы, их алые кресты рассекали ряды неприятеля, а впереди возвышался голубой дворец, "украшенный" безобразной черной башней, что дерзко упиралась в небеса.

-Мессер, положите голову мне на колени,- раздался ласковый голос Фьямметты.- У вас будет тяжелая ночь. Я разбужу вас, как только что-нибудь начнется.

"Боже мой!- обомлел я, очнувшись, как от удара.- Куда же я потащил это хрупкое создание?! Что же я делаю?!"

-Боже мой!- воскликнул я вслух.- Как же у меня хватило ума посадить вас в лодку! Вы просто околдовали меня своей отвагой! Ведь мы можем погибнуть оба! Но если погибнете вы, я буду обречен на вечную муку! Не будет мне прощения ни на земле, ни на небесах!

-Успокойтесь, мессер!- твердо сказала Фьямметта.- И не преувеличивайте.

-Еще не поздно, Фьямметта!- встрепенулся я.- Повернем! Я высажу вас на берег и благополучно успею туда и обратно.

-Одного я вас больше не отпущу никуда,- покоролевски властно изрекла Фьямметта.- Жизнь нужна мне только для того, чтобы видеть вас, мессер. Если вы хотите от меня отделаться, то бросьте меня в воду немедля.

Я схватился за голову, зарычал, подобно загнанному льву, и принялся учить Фьямметту, как следует обращаться с широким пехотным щитом и как укрываться им от падающих сверху стрел.

Не прошло и часа, как мы покинули земную твердь и углубились в морской сумрак,- и вот на возвышавшихся над нами кораблях начали раздаваться тревожные голоса и команды, а весельные рывки стали сильнее и беспокойней.

Кровь застучала у меня в висках. Я ополоснул лицо соленой водою и до боли вгляделся в сумрак. Оттуда, из тьмы, со стороны азиатского берега, на нас надвигалась какая-то невидимая тяжесть, и вскоре мне показалось, что мы приближаемся к развалинам крепостной стены. Так выглядел издалека, в ночной тьме, флот сельджукских наемников. Вскоре я смог различить паруса, ибо слабый ветер тянул нам навстречу с востока.

Неверные тоже заметили нежданных противников, и с их кораблей донеслись гортанные крики и звон оружия.

Я увидел, как на галерах иоаннитов стало вспыхивать то там, то здесь маленькое зарево - и вдруг первый огнедышащий змей, шипя и роняя с хвоста багровые искры, понесся высоко над водами.

Первый удар был очень метким, гораздо более удачным, чем последующие, и, может быть, сразу решил исход сражения, ошеломив неприятеля.

Глиняный снаряд с огнедышащей утробой угодил прямо в вершину мачты и, расколовшись, изрыгнул сноп багровых искр и вихрь раскаленной лавы, и эта лава потоком обрушилась вниз, на корабль, как на Содом и Гоморру, жгучим дождем, испепеляющим все живое или бывшее некогда живым. Парус превратился в сплетение огненных змей, которые теперь извивались и вслед за страшным дождем устремлялись вниз, довершая картину "казни египетской". С корабля донеслись душераздирающие вопли, и вот уже огромные факелы из живой человеческой плоти стали валится с него в темную воду.

-Помоги нам, Господь!- взмолился я, поднимаясь в лодке.

-Помоги нам, Господь!- робким эхом ответила за моей спиной Фьямметта, ужаснувшись "редкостному зрелищу", обещанному Великим Магистром иоаннитов.

-Сударыня! Теперь я вам приказываю!- строго изрек я, ибо с этого мгновения становился военачальником, а Фьямметта - всей моей армией.- Ложитесь на дно, прикройтесь щитом, как я вас учил, и не высовывайте головы, пока я вам не позволю сделать это.

Мысленно я вознес еще одну краткую молитву и, ухватившись за веревку, изо всех сил потянул лодку к боевой галере.

Фьямметта тихо загремела щитом, и я не стал оборачиваться, чтобы не обижать ее своим недоверием.

Как только раздался глухой стук и лодка содрогнулась, я тут же ударил топором по боку галеры и, перерубив конец веревки, что было мочи оттолкнулся от этой плавучей крепости.

Повернувшись назад, я поначалу даже испугался: Фьямметта укрылась так старательно, будто вовсе исчезла с моего утлого суденышка.

Я налег на весла, и вскоре мог обозреть всю картину этого необычайного морского сражения под покровом ночи.

Боевые галеры иоаннитов, выстроившись узким клином, уже рассекали наемный сельджукский флот, двигавшийся в сторону острова Родос беспорядочной стаей. Хвостатые звезды проносились по небу и падали вниз, ослепительно вспыхивая и растекаясь пламенем. Огонь, союзник иоаннитов, уже взял приступом полдюжины вражеских кораблей, и еще полдюжины их спешили отойти в сторону, уклоняясь от сражения и только оглашая поле боя, словно птичьим гамом, бранными криками.

Я опасался только каких-нибудь шальных стрел, поскольку неверные в злобном отчаянии беспрестанно стреляли из луков, и большинство пущенных жал не долетало до галер, щелкая вокруг нас по воде.

Один из сельджукских кораблей с обожженным бортом, с которого в воду так и стекали струйки горючей жидкости, тем не менее смело двигался вперед, явно избрав для поединка ту самую галеру, что любезно дотащила нас до жерла вулкана, извергавшегося посреди моря.

Я снова вспенил веслами темную воду и успел обогнуть чужой корабль в те самые мгновения, когда он другим своим боком уже сошелся с врагом. Раздался глухой удар, корабль вздрогнул, заскрипев своими деревянными ребрами, и как бы замер на месте.

Моя лодка, разогнавшись, храбро ткнула его в бок, но этот "рыцарский наскок", как я того и желал, остался незамеченным.

Размахнувшись топором, я вонзил его глубоко в плоть корабля над своей головой, крепко обвязал топор веревкой, после чего использовал его также в качестве лестницы, состоявшей из одной единственной ступени. Благодарю Бога за то, что Он, создавая мое тело, поберег тесто.

Забравшись наверх, я увидел, что праздник огня и крови уже в разгаре. Мечи ярко сверкали и оглашали мир своей древней песнью.

Я не ошибся в догадке: на этом корабле среди пестрого сельджукского сброда сражались румские тамплиеры. Их белые плащи, озаренные пламенем, светились как крылья ангелов. Наткнувшись на труп и подобрав кривую саблю, я ринулся в битву. Разумеется, моя память крепко удерживала все произнесенные ранее клятвы.

Мне приходилось отбивать удары со всех сторон, ибо теперь никто не мог догадаться, откуда я взялся и чью сторону держу. Впрочем, эту свою независимость я был вынужден нарушить. Пробившись к двум грозным рыцарям, которые сошлись в равном и смертельном поединке, я невольно повернулся лицом к иоанниту, став плечом к плечу с тамплиером и даже - в надежде, что он уже узнал меня,- выступив на шаг вперед. Иоаннит же естественным движением меча решил убрать прочь внезапную помеху. Я подставил мечу изгиб сельджукской сабли, меч весьма учтиво скользнул по ней в сторону, и в тот же миг я с размаху ударил рыцаря ногой прямо в срамное место. Он издал настоящий бычий стон и согнулся передо мной в самом любезном поклоне.

-Вы узнали меня, брат? - спросил я тамплиера, казавшегося древним седобородым богом войны, сошедшим на землю.

-Узнал, мессир, - глухо ответил тот.- Годы прошли.

-Где комтур?- с душевным трепетом вопросил я.

-Там!- указал тамплиер.- Смотрите, мессир.

Я посмотрел и ужаснулся: корабль, на который указывал старый рыцарь, был весь, от носа до кормы, охвачен пламенем.

-Благодарю вас, брат, - сказал я, но вместо прощания у меня вырвались горькие слова,- Зачем вы ввязались в эту грязную затею?! Вы здесь погибнете все!

-Я знаю, мессир, - хладнокровно ответил рыцарь.- За этим мы сюда и пришли.

-Помоги вам Бог,- только и оставалось сказать мне.

-Помоги Господь и вам, мессир, - отвечал один из последних настоящих тамплиеров, не поднимая меча и все еще честно дожидаясь, пока его благородный противник не оправится от гнусного и позорного удара.- Помолитесь за всех нас.

-Я помолюсь,- искренне пообещал я и ринулся обратно.

Прихватив с собой кривую саблю, я соскочил обратно в лодку и, напрягши все силы, вырвал топор из тела корабля.

-Вы нашли своего брата, мессер?- донесся из-под щита робкий голосок Фьямметты.

-Нет,- отвечал я,- но теперь знаю, где он.

-Я могу посмотреть?- с облегчением спросила Фьямметта.

Несколько мгновений я колебался, но потом, скрипя сердце, позволил своей черепашке высунуть головку из панциря.

-Милосердный Боже!- в неописуемом ужасе воскликнула она, увидев посреди моря жаркий костер.- Там же все горит!

-Я надеюсь именно на милосердие Господне,- твердо сказал я и вновь повелел ей спрятаться под щитом.

Весла стали горячими - такую я задал им работу, да и ладони мои уже пылали, точно обожженные греческим огнем.