Дьявол зимой

Взгляд Себастьяна переместился на ее лицо, и то, что он увидел, казалось, заворожило его.

– Нужно сменить постель, – сказал он после небольшой паузы. – Я помогу.

Эви покачала головой, не желая, чтобы он видел истощенное тело ее отца. После такой процедуры отец наверняка будет испытывать неловкость в присутствии Себастьяна.

– Спасибо, но в этом нет нужды, – твердо сказала она. – Я позову горничную.

– Отлично. – Он взглянул на Дженнера: – С вашего разрешения, сэр, я зайду позже, когда вы отдохнете.

– Хорошо, – согласился тот, уже не в состоянии сфокусировать взгляд. Затем закрыл глаза и с тихим вздохом забылся.

Пока Эви прибирала в комнате, Себастьян вымыл и заточил лезвие и убрал его в кожаный футляр. Проводив Себастьяна до двери, она остановилась, прислонившись спиной к дверному косяку, и подняла на него обеспокоенный взгляд.

– Ты уволил мистера Игана?

Себастьян кивнул, опершись рукой о косяк, так что его высокая фигура нависла над ней. Хотя эта поза была непринужденной и расслабленной, Эви ощущала исходившую от Себастьяна силу. К ее смятению, это ощущение не казалось ей неприятным.

– Поначалу он полез на стенку, – сказал Себастьян, – пока я не сообщил ему, что ознакомился с учетными книгами. После этого он стал кротким, как ягненок. Ему чертовски повезло, что я не выдвинул против него обвинение. Роган помог ему упаковать вещи и взялся проследить, чтобы он незамедлительно убрался отсюда.

– А почему ты не хочешь выдвигать обвинение против мистера Игана?

– Это пойдет во вред клубу. Любой намек на финансовые затруднения заставляет людей нервничать. Лучше смириться с потерями и двигаться вперед. – Он скользнул взглядом по ее осунувшемуся лицу и ошеломил ее, мягко сказав: – Повернись.

Ее глаза изумленно расширились.

– З-зачем?

– Повернись, – повторил Себастьян. Она подчинилась, медленно повернувшись к нему спиной. Сердце Эви бешено застучало, когда он взял ее за запястья и прижал ладони к дверному косяку. – Упрись, дорогая.

Смущенная, Эви нервно гадала, что он собирается делать. Почувствовав его ладони у себя на плечах, она напряглась и закрыла глаза. Он медленно прошелся пальцами по ее позвоночнику, словно что-то искал... а затем начал массировать спину нежными уверенными движениями, облегчая боль в усталых мышцах. Его искусные пальцы находили болевые точки, заставляя Эви резко втягивать воздух. Давление его ладоней, скользивших по спине, усилилось, большие пальцы глубоко впивались в тело по обе стороны от позвоночника. К своему стыду, Эви обнаружила, что выгибается как кошка. Медленно продвигаясь вверх, Себастьян нашел сведенные мышцы на ее плечах и шее и сосредоточился на них, массируя и разминая, пока из горла Эви не вырвался тихий стон.

Поистине, женщина может превратиться в рабыню в этих искусных руках! Каждое его прикосновение было пронизано такой чувственностью, что у нее подкашивались ноги. Haвaлившись всей тяжестью на дверной косяк, Эви испытывала острое наслаждение. Ее дыхание замедлилось и стало более глубоким. Ей было так хорошо, что она страшилась момента, когда он остановится.

Когда Себастьян наконец убрал руки, Эви удивилась, как это она не растаяла, превратившись в лужицу на полу. Повернувшись к нему, она ожидала увидеть ироническую усмешку. Но его лицо оставалось бесстрастным, лишь на щеках проступил румянец.

– Я должен тебе кое-что сказать, – пробормотал он. – Наедине.

Схватив Эви за локоть, он увлек ее в коридор и втащил в первую попавшуюся свободную спальню. По случайности это оказалась та самая комната, где она провела ночь. Закрыв дверь. Себастьян повернулся к ней.

– Роган был прав, – сказал он без обиняков. – Твой отец долго не протянет. Будет чудом, если он проживет еще один день.

– Да. Думаю, это ясно каждому.

– Этим утром я обсудил с Роганом состояние твоего отца, и он показал мне бюллетень, который оставил его врач, поставивший диагноз. – Сунув руку в карман сюртука, он вытащил сложенный листок бумаги с печатным текстом и протянул его ей.

Вверху значилось: «Новая концепция туберкулеза». Света, лившегося через единственное окно, было недостаточно для ее усталых глаз, и Эви покачала головой:

– Можно я прочитаю это позже?

– Да. Но я могу изложить тебе суть. Туберкулез вызывают крохотные живые организмы, невидимые для невооруженного глаза. Они поселяются в пораженных легких. Болезнь передается, когда здоровый человек вдыхает воздух, который выходит из легких больного вместе с дыханием и кашлем.

– Крохотные организмы в легких? – тупо повторила Эви. – Но это нелепо. Туберкулез вызывает естественная предрасположенность к болезни... или долгое пребывание в холодном или влажном климате...

– Поскольку ни ты, ни я не являемся учеными или врачами, бесполезно спорить на эту тему. Однако береженого Бог бережет... Боюсь, мне придется ограничить время, которое ты проводишь со своим отцом.

Листок выпал из ее рук. Потрясенная этим заявлением, Эви молча смотрела на него. После всего, через что она прошла, чтобы оказаться рядом с отцом, Себастьян пытается лишить ее последней возможности побыть с ним. И все это из-за какой-то новомодной концепции, напечатанной в бюллетене.

– Нет, – яростно сказала она. Горло ее сжалось, рот не успевал артикулировать слова, которые рвались наружу. – Я п-пробуду с ним столько, сколько понадобится. И не надо изображать заботу. Тебе наплевать на меня... и на него тоже. Просто тебе не терпится продемонстрировать свою власть...

– Я видел постельное белье, – перебил ее Себастьян. – Он харкает кровью, слизью и черт знает чем еще... Чем больше времени ты проведешь с ним, тем больше вероятность того, что ты тоже подхватишь эту заразу.

– Я не верю в эту глупую теорию. Найдется д-дюжина докторов, которые считают ее смешной...

– Я не могу позволить тебе рисковать. Проклятие, неужели ты хочешь через полгода оказаться прикованной к постели с разлагающимися легкими?

– Это тебя не касается!

Повисло натянутое молчание, и Эви почувствовала, что ее резкие слова проникли глубже, чем она рассчитывала.

– Ты права, – свирепо отозвался Себастьян. – Раз тебе хочется умереть от туберкулеза, давай, действуй. Только не удивляйся, если я откажусь сидеть у твоей постели, заламывая руки. Я палец о палец не ударю, чтобы помочь тебе. И когда ты будешь лежать здесь, выхаркивая свои легкие, я с удовольствием напомню тебе, что во всем виновато твое идиотское упрямство! – Он завершил свою тираду раздраженным взмахом руки.

К сожалению, Эви, привыкшая к повадкам дяди Перегрина, была не в состоянии отличить сердитый жест от физической угрозы. Инстинктивно отшатнувшись, она заслонила лицо ладонями. Удара, однако, не последовало. Судорожно выдохнув, она с опаской опустила руки и обнаружила, что Себастьян в немом изумлении взирает на нее.

Затем его лицо потемнело.

– Эви, – сказал он с пугающей яростью в голосе. – Неужели ты думаешь, что я собирался... – Он осекся. – Иисусе. Кто-то бил тебя. Ну конечно. Кто, к дьяволу, это был?! – Он порывисто протянул к ней руки – слишком порывисто, – и она отпрянула, прижавшись спиной к стене. Себастьян замер. – Проклятие, – прошептал он. На его лице отразилась буря чувств. Овладев собой, он тихо проговорил: – Я бы никогда не ударил женщину. И никогда бы не причинил тебе вреда. Ты ведь понимаешь это, правда?

Завороженная пристальным взглядом его сверкающих глаз, Эви не шевелилась, не в состоянии издать ни звука. Себастьян осторожно приблизился.

– Все в порядке, – нежно произнес он. – Позволь мне подойти к тебе. Все в порядке. Успокойся. – Обняв ее одной рукой, он принялся поглаживать ее волосы, пока она не расслабилась, испустив протяжный вздох. Себастьян прижал ее теснее, касаясь губами ее виска. – Кто это был? – спросил он.

– М-мой дядя, – с трудом выговорила она. Рука, поглаживающая ее волосы, на мгновение замерла, когда он услышал это заикание.

– Мейбрик? – нетерпеливо спросил он.

– Нет, д-другой.

– Стаббинз.

– Да. – Эви закрыла глаза от удовольствия, когда вторая рука обвилась вокруг нее. Прижатая к его твердой груди, она склонила голову ему на плечо и вдохнула чистый запах мужской кожи с легкой примесью сандалового одеколона.

– Как часто это случалось? – усльшала она его вопрос. – Больше одного раза?

– Т-теперь это не важно.

– Как часто, Эви?

Поняв, что он не отступится, пока она не ответит, Эви пробормотала:

– Не очень часто, но... когда они с тетей Ф-флоренс были недовольны моим поведением, он пускал в ход руки. В п-последний раз, когда я пыталась убежать, он избил меня так, что все лицо распухло и превратилось в сплошной синяк.

– Вот как? – Себастьян помолчал минуту, а затем произнес с ледяным спокойствием: – Я разорву его на части.

– Мне этого не нужно, – искренне сказала Эви. – Я в-всего лишь хочу безопасности. От него. От всех них.

Себастьян слегка отстранился, чтобы посмотреть в ее разрумянившееся лицо.

– Ты в безопасности, – сказал он. Подняв руку, он прошелся кончиком пальца по золотистой россыпи веснушек у нее на переносице. Ее ресницы затрепетали и опустились.

– Эви, – тихо вымолвил он, приподняв ее подбородок. – Клянусь жизнью, что никогда не подниму на тебя руку. Возможно, я ужасный муж во всех других отношениях... но я никогда не обижу тебя таким способом. Ты веришь мне?

Эви молчала, жадно впитывая его ласковые прикосновения и возбуждающее тепло его дыхания. Она боялась открыть глаза или сделать что-нибудь, что нарушило бы очарование момента.

– Да, – наконец прошептала она. – Да...

Он коснулся ее губ в осторожном поцелуе, и Эви тихо ахнула, подавшись к нему. Себастьян обхватил ее лицо ладонями и приник к губам с нежной настойчивостью.

Почувствовав, что Эви слегка качнуло, он обнял ее за талию и притянул к себе. Эви обвила руками его шею, отвечая на дразнящие прикосновения его губ. Себастьян учащенно дышал, грудь его вздымалась, касаясь ее трепещущей груди. Поцелуй стал более глубоким и страстным, заставляя ее льнуть к твердому телу.

С мучительным стоном Себастьян наконец оторвался от губ Эви.

– Нет, – прошептал он, прерывисто дыша. – Нет, подожди... милая... Нам нужно поговорить... Дьявол!

Вцепившись в лацканы его сюртука, Эви уткнулась лицом в серый шелк галстука. Если бы Себастьян не держал ее, она не устояла бы на ногах.

– И все же я настаиваю на том, что сказал ранее, произнес он, касаясь губами ее волос. – Если ты хочешь ухаживать за отцом, тебе придется следовать моим правилам. Комнату нужно проветривать... Дверь и окна должны быть постоянно открыты. И не садись слишком близко от него. Более того, находясь с ним, завязывай носовым платком рот и нос.

– Зачем? – Эви откинула назад голову, недоверчиво уставившись на него. – Чтобы крохотные невидимые организмы не проникли в мои легкие? – Иронически поинтересовалась она.

Его глаза сузились.

– Не испытывай мое терпение, Эви. Я близок к тому, чтобы вообще запретить тебе навещать его.

– Я буду выглядеть как дурочка, расхаживая с завязанным лицом, – запротестовала она. – И потом, это может ранить его чувства.