Таинственный возлюбленный

* * *

Седьмого января, когда церковный колокол пробил четыре раза, а ветер, казалось, готов был смести монастырь со скалы, Клаудиа выбросила в окно шелковую лестницу, предварительно закрепив ее на болтах ставен, и, как была в одном подряснике и тапках, так и выскользнула в окно — в кромешную темноту и вьюгу, навстречу свободе, навстречу счастью. Еще с вечера вновь начался снегопад, и снег мгновенно залепил ей глаза и уши, камень стены царапал в кровь руки и колени, а холод пронизывал до самого сердца, но она, не боясь уже ничего и никого, шаг за шагом нащупывала невесомые ступеньки, пока лестнице не пришел конец, и ноги ее не повисли в воздухе. Клаудиа посмотрела вниз, надеясь увидеть там своего спасителя, но вокруг было пусто, темно и тихо. Сколько еще оставалось до земли из-за темноты и летящего прямо в глаза снега понять было совершенно невозможно. Наверх ей теперь все равно уже не залезть, кричать нельзя. Остается только довериться судьбе.

Клаудиа разжала закоченевшие пальцы и тут же полетела вниз по заснеженной почти отвесной скале. Наст, прятавшийся под свежим снегом, больно царапал кожу, но не успела она и подумать о том, что все кончилось так нелепо, как вдруг попала прямо в теплые объятия подставленной меховой куртки.

— Ты цела? — как во сне, услышала она жаркий шепот.

— Да.

— Тогда быстро на коня.

Чуть в стороне под скалой, невидимые в буране, переступали два совершенно белых коня, присутствие которых можно было определить в этой всепоглощающей темноте ночи лишь по легкому всхрапыванию. Побежав к ним, Клаудиа на мгновение обернулась и увидела странное зрелище. Педро достал из-за пазухи какой-то сверток и бросил его вверх. Железный крюк, легко звякнув, зацепился за болтающийся на высоте нескольких метров конец веревочной лестницы, в результате чего от лестницы до самой земли спустился длинный пучок нитей. Затем Педро высек огонь и подпалил эти нити. Тонкий синеватый огонек с легким свистом помчался вверх по склону, а через секунду таким же синим, едва светящимся пламенем загорелась и лестница. Крюк упал к ногам Педро, юноша схватил его и бросился к ожидающей его Клаудилье. И уже в следующую минуту они верхом пробирались через заснеженную реку.

— В ближайшие венты нельзя, в них сразу будут искать, — тихо, но отчетливо объяснял он на скаку. — Поэтому придется ехать долго и стороной, пока не пересечем уржельскую дорогу, а потом заберемся подальше в горы. Одежда для тебя приготовлена, пару дней будем отсиживаться в распадках, а ночами двигаться в сторону Наварры. Там уже будет проще. Но сейчас держись до последнего — надо отъехать как можно дальше. Нужно выдержать час.

— А следы? — едва разлепила замерзшие губы Клаудиа.

— Снегопад не закончится еще пару дней, я разговаривал с пастухами. Они будут искать вслепую. Кроме разорванной книги они не найдут никаких следов твоего исчезновения. Пусть считают, что ты вознеслась на небо, разорвав богомерзкие издания, — посмеялся Педро, а затем заботливо спросил: — Ну, как ты, еще держишься?

— Ноги, — простонала девушка, чей подрясник задрался, открыв голые колени.

— Дьявольщина! — выругался Педро. — Понимаешь, сейчас лучше вообще не останавливаться. Потерпи, прижмись плотнее к бокам коня, осталось еще полчаса.

Они пришпорили коней, хотя те, подгоняемые морозом, и так неслись изо всех сил. Вокруг, куда достигал глаз, расстилались заносимые снегом горы, и стояла невозможная, непереносимая тишина.

Только когда уже совсем рассвело, неумолимый он остановился. Быстро спрыгнув на землю, Педро первым делом снял свою коченеющую спутницу с коня и отнес ее в большую укромную пещеру. Там он быстро развел костер и, пока огонь разгорался, распаковал лежащий рядом тюк с теплой одеждой. Потом растер ей ноги и руки и помог переодеться в зимнюю одежду пиренейского пастуха: длинную полотняную рубаху, штаны из козьего меха и кожаные, тоже на меху, альпаргаты. Монастырская обувь и подрясник полетели в костер. После этого Педро позаботился и о конях, расположив их у входа в пещеру и насыпав соломы и овса.

Теперь можно было уже не спешить: им предстояло провести в этом убежище весь следующий день. Напоив беглянку специально приготовленным горячим отваром, Педро молча держал согревшуюся девушку у себя на коленях, укачивая, как маленькую.

— Но как ты… — осторожно начала она.

— Ты позвала, и я пришел.

— Но я звала тебя только мысленно.

— Я прочитал твою мысль во взгляде.

— Когда я падала в обморок?

— Да, — нехотя ответил он. — Зачем говорить об этом? Теперь у тебя будет новая прекрасная жизнь.

— Как у тебя?

Он посмотрел в черные глаза долгим любящим взглядом.

— Не знаю. Как сама выберешь. А теперь спи. Впереди трудные ночи.