Мелодия души

* * *

Леди Верни подробно рассказала о состоянии своего здоровья и расспросила о здоровье каждого, кто гостил в доме Эшли. Барбара Верни вспоминала о Лондоне и развлечениях, в которых она и брат принимали участие. Сэр Генри Верни сидел молча, изредка вставляя замечания из любезности. Эшли наконец повернулся к нему. Ведь именно ради разговора с ним он приехал в этот дом.

– Нельзя ли поговорить с вами с глазу на глаз по вопросу, которым я не хотел бы утомлять дам? – спросил Эшли и улыбнулся дамам, хотя чувствовал, что его слова, возможно, звучат оскорбительно для умненькой мисс Верни.

Она ему нравилась, и он питал к ней уважение.

– Вот как? – воскликнула леди Верни. – Ну, если вы хотите поговорить о делах, то можете пойти с Генри в сад или в кабинет. От разговоров о делах у меня может разболеться голова.

Поскольку день был солнечный и теплый, сэр Генри предложил прогуляться по саду. Они отправились по уединенной дорожке, которая огибала небольшой сад. За ними увязалась пара собак.

– Эти собаки, как магнит, тянут сюда Эрика Смита, – заметил сэр Генри. – Вчера парнишку с трудом удалось оторвать от них. – Со стороны сэра Генри это была первая попытка завязать разговор. Эшли был рад тому, что сэр Генри не притворяется, будто их связывают дружеские отношения..

– Вчера, – сказал Эшли, – вы приехали в коттедж Бинчли рано утром. Вы никого не встретили по пути туда?

Сэр Генри пристально посмотрел на него. – – Надеюсь, это не праздное любопытство? – спросил он. – Я должен подумать, не встретил ли я кого-нибудь по дороге. Вам это важно? Может быть, вы меня спросите, не встретил ли я какое-то конкретное лицо?

– Леди Эмили Марлоу, – ответил Эшли, внимательно наблюдая за собеседником. Жаль, что он приехал в Пенсхерст, обремененный своими горестями. Если бы он ничего не знал об этом человеке до своего приезда, они, вполне возможно, стали бы друзьями. Но в таком случае ему пришлось бы разочароваться в друге. Ведь вчера все-таки что-то произошло с Эмми!

– Ах так, – протянул сэр Генри. Немного помедлив, он заговорил весьма холодным тоном:

– Я еще в Лондоне понял, Кендрик, что вы ревнивы. Не знаю, есть ли у вас основания претендовать на особую привязанность леди Эмили или это существует только в вашем воображении, но в любом случае я искренне сочувствую этой леди. Вы и к ней приставали с расспросами? Уж не воображаете ли вы, что если я рано утром был поблизости и она, очевидно, тоже гуляла, то мы с ней наслаждались тайным свиданием? И разве я смогу рассеять ваши подозрения, если буду отрицать это?

– А вы это отрицаете? – спросил Эшли.

– Нет, – ответил сэр Генри. – Но и не признаю. Я могу ответить на подобный вопрос лишь в том случае, если вы помолвлены с этой леди или женаты на ней. Иначе у вас нет права расспрашивать ни о том, что делала она, ни о том, что делал я. Я был готов приветствовать вас в Кенте и как соседа, и как возможного друга. Но во время нашей последней встречи в Лондоне вы сами освободили меня от любых дружеских обязанностей перед вами.

Их разговор едва удерживался в рамках приличий. Мысль о том, чтобы преступить эту грань, была явно неприятной, особенно в такой теплый солнечный день и в таком прелестном парке, который окружал дом Верни.

Но Эшли приехал сюда специально для того, чтобы получить ответы. Он вспомнил, в каком отчаянии была вчера вечером Эмми и что заставило его повторить неблаговидный поступок, который он совершил в Боудене.

– Я не женат на леди Эмили и не помолвлен с ней, – сказал он. – Но я буду защищать ее, как и любую другую леди, если ее обижают или пугают. К тому же в настоящее время она – моя гостья. Я намерен узнать, что произошло с ней вчера утром. Мне нужно знать, не совершили ли вы насилия над ней. – Он решил говорить без обиняков.

– Запугивание? Насилие? – Сэр Генри остановился на дорожке перед Эшли, едва сдерживая гнев. – Я джентльмен, сэр. Черт возьми, инстинкт подсказывает мне, что следует немедленно швырнуть вам в лицо перчатку, поскольку вы, очевидно, считаете меня способным и на то и на другое. Однако здравый смысл говорит, что мне, возможно, лучше ответить вам на оба вопроса. Нет, я не встречался с леди Эмили вчера утром. Я не виделся с ней с тех пор, как прогулялся с ней по саду в Лондоне.

Эшли долго смотрел на него пристальным взглядом.

Пропади все пропадом, думал Эшли, но он верит этому человеку. Хотя, конечно, трудно было ожидать, что тот сразу же во всем признается, если виноват.

– Я должен верить вашему слову джентльмена.

– Хотя и с очень большой неохотой, – добавил сэр Генри, приподняв одну бровь. – Ладно. Но я искренне сожалею о том, что леди Эмили что-то расстроило. Если она не может рассказать вам о том, что ее напугало, то я могу понять ваше беспокойство. Могу даже простить вам скоропалительный и ошибочный вывод. Но я ее не видел.

Наверное, вам полезно узнать, что объектом моей привязанности является – и являлась с мальчишеских лет – совсем другая леди. И что, по-видимому, мне наконец удалось добиться ее расположения.

Эшли вскинул голову, словно его ударили. Черт возьми, какие жестокие слова он говорит! Неужели он делает это умышленно? Верни любил другую женщину с мальчишеских лет? Значит, никогда не любил Элис?

Ну что ж, он приехал сюда, чтобы получить ответы, и не позволит сбить себя с толку.

– Почему вы так жестоко обошлись с моей женой? – спросил Эшли.

Сэр Генри удивленно взглянул на него и, наклонившись, потрепал по голове одну из собак.

– Я сожалею о том, что резко говорил с ней и обращался с ней с холодностью в последний месяц перед ее отъездом в Индию, – сказал сэр Генри. – Возможно, я был несправедлив. И конечно, мне следовало проявить больше выдержки.

Она была вне себя, и мои слова только ухудшали ситуацию.

Но мне в то время было все равно. Если даже она мне и нравилась когда-то, все было позабыто. Я думал только о Кэтрин и о самом себе. Однако я признавал за собой вину, потому что чувство Элис втайне мне льстило. И чтобы побороть это ощущение вины, я излишне резко разговаривал с ней. Я сожалею об этом... Хотя кому нужны запоздалые сожаления? Так она еще долго от этого страдала?.

– Это, видимо, вопрос риторический, Верни? – заметил Эшли. Значит, Верни бросил Элис – очевидно, неожиданно и жестоко – ради Кэтрин Бинчли. А Кэтрин, в свою очередь, бросила его и вышла замуж за Смита. Странно, что Верни теперь снова пытается добиться расположения Кэтрин.

– Очевидно, ответ на мой вопрос положительный. – Сэр Генри вздохнул. – В таком случае мне понятна ваша холодность. Но мне кажется, что страдания Элис, возможно, были вызваны не столько моими резкими словами, сколько ее собственным чувством вины.

Чувство вины? Из-за того, что спала со своим соблазнителем, с человеком, которого любила? С человеком, которого так и не смогла забыть? В это мгновение Эшли понял, что значит света не взвидеть от ярости: он сам не знал, что делает. Резко выбросив вперед кулак, он ударил сэра Генри в челюсть. Удар был неожиданным, и сэр Генри чуть не упал, но тут же опомнился, сжал кулаки и, пылая гневом, был готов полезть в драку. Однако, к разочарованию Эшли, который жаждал хорошей потасовки, он быстро взял себя в руки.

– Она была вашей женой, – сказал сэр Генри, тяжело дыша. – Мне следует помнить об этом. Извините. Я понимаю, что вам больно смириться со всем этим. Но в будущем нам с вами, Кендрик, лучше держаться на расстоянии друг от друга и, соблюдая приличия, сохранять добрососедские отношения.

– Возможно, – холодно согласился Эшли. – Однако прежде чем я уеду, ответьте мне еще на один вопрос. Вы убили Грегори Керси?

Вопрос тяжело повис в воздухе, как нечто осязаемое.

Но он не мог его не задать. Верни прав: как ни больно, он должен был разобраться с прошлым, хотя и понимал, что, узнав всю правду, едва ли сможет освободиться от чувства собственной вины. Должно быть, он считал своим долгом понять наконец свою жену, которую так и не сумел понять при жизни. Возможно, она знала, что ее любовник стал убийцей ее брата? И от этого страдала еще больше?

Сэр Генри побледнел и, потирая челюсть, повторил почти шепотом:

– Убил ли я Грегори? – Он закрыл, глаза. – О Господи! Это она вам сказала?

– Мне пришло в голову, что такое возможно, – ответил Эшли. – Может быть, Керси узнал правду? И воспротивился этому?

– Он всегда знал, – возразил сэр Генри. – И мы действительно ссорились из-за нее. Ко времени его смерти между нами были весьма холодные отношения, но до полного разрыва не доходило, потому что мы слишком долго были близкими друзьями и оставались соседями. – Он помедлил мгновение и глубоко вздохнул. – Нет, я не убивал его. Удивительно, что Элис считала, будто это сделал я.

Сама она никогда не обвиняла меня в этом. Но если она так считала, то это означает... Ах, кто знает? Лучше не ворошить прошлое. Пусть оно будет похоронено вместе с ними обоими.

– Почему Нед Бинчли уволился сразу же после смерти Грегори Керси? – спросил Эшли.

– Вам следовало бы спросить у него самого. – Сэр Генри снова вздохнул. – Хотя он не уволился. Его уволила Элис.

– Почему? – удивился Эшли.

– Полагаю, она не подозревала, что коттедж был его собственностью. Сэр Александр подарил Неду коттедж за безупречную службу. Наверное, Элис думала, что, уволив его, навсегда отделается от Кэтрин. Ну вот, я ответил на ваш вопрос.

– Да, – сухо произнес Эшли'. – Да, теперь мне понятно. – Он понял, что Элис была влюблена в Верни, который, не сумев добиться любви Кэтрин, воспользовался чувством Элис и спал с ней. Это послужило причиной разрыва между братом и ее любовником. А потом Верни бросил Элис ради Кэтрин. Возможно, Кэтрин дразнила его: то отталкивала, то снова поощряла. Брат Элис погиб – может быть, от руки Верни, – Верни бросил ее, а Кэтрин все еще жила в коттедже со своим отцом, управляющим Пенсхерста. И Элис попыталась отделаться от них, а когда это не удалось, уехала в Индию, к отцу. Разве удивительно, что после всего этого в ее душе остались болезненные шрамы?

– Меня успокаивает мысль о том, что оба они теперь обрели покой, – сказал сэр Генри. – Я имею в виду Элис и Грега. Вам, конечно, от этого не легче. Его вы даже не знали, а Элис была вашей женой. И у вас был ребенок, ваш сын. Я очень сожалею, поверьте. Но я понимаю, что вы считаете меня кое в чем виноватым и едва ли сможете по-дружески относиться ко мне. Об этом я тоже сожалею. Договоримся по крайней мере держаться друг с другом в рамках приличия?

– Хорошо, – сухо произнес Эшли. Это все, что они могли сделать. Он понимал, что разговор закончен. Он узнал правду или часть правды, а большего, пожалуй, никогда не узнает. Ему придется смириться с прошлым и со своей виной. Придется найти новый смысл в жизни. Он подумал об Эмили. Она заслуживает лучшего. После их ночи любви он должен снова предложить ей выйти за него замуж. Но достоин ли он этого? Ведь он потерял свою честь. Все произошло в ту несчастную ночь в Индии.

Сэр Генри протянул ему руку. Глубоко задумавшись, Эшли смотрел на нее невидящим взглядом. Только когда рука начала опускаться, Эшли опомнился и торопливо протянул свою.

– Вы правы, пусть прошлое останется в прошлом, – сказал он, и они обменялись рукопожатием.