Аргентинский архив №1

Эпилог

Если ты зашёл так далеко, может ты зайдёшь ещё дальше? Из фильма «Побег из Шоушенка»

Мы сидели на берегу Волги, у подножия монумента Славы. Серебряный человек на устремлённом в небо высоченном лёгком постаменте держал над собой на вытянутых руках серебряные Крылья.

Самара — город авиации и космоса, здесь делают воздушные и космические суда. Здесь я наконец встретился с героем моего романа, мне о многом хотелось расспросить его, узнать, где и когда была поставлена в охоте на «Архив № 1».

Иван Петрович Сарматов, герой труда и мой герой, смотрел с высоты обрыва на несущую свои воды к Каспию матушку-Волгу. Мы уже минут пятнадцать вот так сидели молча, грелись под тёплым майским солнышком. Наконец Иван Петрович словно бы встряхнулся, бросил на меня по-молодому задорный взгляд и рассмеялся:

— Что, писатель, небось решил, что в маразм впал старик Сарматов? С верхними людьми в присутствии акулы пера общается? Нет, батенька, мне в мои девяносто ещё столько сделать нужно, вы даже не представляете…

Смех у него был молодой, свежий, что ли… Так искренне и радостно теперь почему-то редко смеются. Только мучают себя, как комики «в телевизоре».

Сарматов стал вдруг серьёзен, покачал головой.

— Давно всё это было, — вдруг произнёс он по-испански. Я понял, сам когда-то заканчивал переводческий факультет в Нижнем. И дальше мы продолжали на языке Сервантеса и Лопе де Веги.

— Я понимаю, тебе хочется знать, что было после бойни в Барилоче, ведь так?

Я кивнул.

— По-разному всё сложилось… Андрея через Анды, в Чили увёл Ван. Он исполнял последнюю волю Котова и распоряжение самого Судоплатова. Фома через несколько месяцев, после мытарств и лишений, оказался во Владивостоке. После нескольких месяцев отписок и расписок, вернулся к мирной жизни, как его не уговаривало руководство Бюро № 1. На все их увещевания он отвечал, что навеки отравлен этой работой. Он нашёл свою Настю Крапивину, сделал ей предложение, они поженились и уехали в Саров, где Фома до конца своих лет работал в той области, которой посвятил свои студенческие годы: в ядерной энергетике. О той командировке он вспоминать не любит, не езди к нему — ничего не скажет.

Иван Петрович помолчал, воспоминания роились, давили, рвались наружу…

— Патерсон, Ричард… Дик. Он вывез тогда нас оттуда и доставил к Мигелю. С которым, кстати, и подружился. Они даже закрутили там какой-то совместный бизнес. Возвращаться в Америку он категорически отказался, заявив, что отныне и навеки влюбился в Аргентину и жизнь свою посвящает ей. Женился, стал отцом двойняшек. Но как-то, уже через много лет его самолёт вылетел из Байреса в Монтевидео, но не долетев до аэропорта Сан-Карлос считаные мили, рухнул в океан. С ним погибли и четверо пассажиров его «Сессны».

Когда мы с Хелен вернулись в столицу, я отправился в госпиталь к Уолшу, как требовал в последнем приказе Котов, а моя подруга пошла к Эвите. Между ними вышел серьёзный разговор, как я понимаю, Хелен всё рассказала своей высокопоставленной подруге, та ужаснулась возможной катастрофе, как мы поняли, она и не подозревала о планах мужа в отношении ядерного оружия. Между супругами вышел серьёзный разговор, но дело было к выборам, и Перон не мог не разыграть такую карту: объявить, что Аргентина готова вступить в клуб ядерных держав.

Он не послушал мудрую жену и 2 апреля 1951 года он выступил перед нацией и заявил, что 16 февраля Аргентина впервые испытала созданное лично ей, без посредничества третьих стран, ядерное оружие. Его спич порадовал своими изысками оппозицию и изрядно повеселил мировую прессу. Он выразился примерно так: «…Когда я что-то говорю, то знаю, о чём говорю. Я это говорю со всей серьёзностью и предварительно проверяю информацию. По крайней мере я до сих пор старался не лгать и думаю, что это получилось. В общем, то, что я говорю — это абсолютная правда, не подвергающаяся сомнению».

Тут нужно понимать, отчего так диктатор стал радеть за правду. Мировое сообщество и собственная оппозиция не поверили в «бомбу Перона». Мало того, было инициировано правительственное расследование, которое продолжалось до сентября 1952 года и закончилось обвинением доктора Рональда Рихтера в некомпетентности и растрате государственных средств. Испытание ядерного устройства объявили блефом, а всё попытались повесить на Перона.

Удивительно в этой истории то, что самого доктора Рихтера не сослали, не расстреляли, даже Диктатор не лишил его своего общения. Более того, австрийцу в облегчённо порядке было выдано аргентинское гражданство, и он скончался от старости в 1991 году в маленьком городке Вьедма неподалёку от того озера, воду которого он собирался превращать в дейтерий…

Не менее интересно и то, что на «оленьем» острове Уэмуль с 1955 года начал функционировать НИИ Атомной Энергии. Случайность или совпадение? Бог знает…

Прекрасная Эвита Перон скончалась 26 июля 1952 года от рака матки — последствия криминального аборта в её урной юности. Вся страна скорбела. Диктор объявил: «Духовный лидер нации, первая леди Аргентины Эва Перон ушла в бессмертие». Наверное, так оно и было. Ведь это была поистине величайшая из женщин. На её могиле было начертано: «Не плачь по мне, Аргентина. Я к тебе ещё вернусь». Это, наверное, последний штрих к этой истории… Хотя… Стоит упомянуть ещё и Павла Судоплатова, нашего доброго ангела. Он дослужился до звания генерал-майора, в 1958 году был арестован по обвинению в шпионаже и получил пятнадцать лет. В тюрьме он потерял здоровье, остался без глаза, но так и не сломался. Вышел в 1968 году. Реабилитировали его честное имя только в 92-м, по ходатайству его сына.

А я? Уолш, как и обещал, помог нам с Хелен перебраться в Штаты. С его подачи я поступил в Массачусетский технологический, закончил его с отличием, попал в американскую космическую программу и отработал в Центре имени Джонсона вплоть до 1965 года. Только тогда появилась возможность вернуть меня домой. У нас с Хелен родились девочки-двойняшки, и ей пришлось остаться ещё на год, пока товарищи из внешней разведки нашли способ переправить её ко мне. Родители меня так и не дождались, и, закончив все формальности по службе, я вернулся в профессию, теперь уже в нашей космической отрасли, до пенсии отработал на «Прогрессе».

Два года назад Хелен меня покинула, но дочки навещают постоянно, да и правнуки с внуками не оставляют…

Но, знаешь, иногда вспоминается то февральское утро, выстрелы, столб пламени над островом… То, как мы были молоды и, наверное, по-настоящему счастливы. И тогда мне хочется повторить слова так и не встреченной мною Эвиты: «Не плачь по мне, Аргентина…».

Он поднялся и, неловко кивнув мне, чтобы не смотреть в глаза, пошёл в сторону центра. Двое неслышными тенями скользнули к нему из темноты аллей и пошли следом, сопровождая. Как тени его неоднозначного прошлого. Или просто мне только так показалось?

Москва — Берлин — Буэнос-Айрес — Сан-Карлос-де-Барилоче — Армавир 2020–2021 гг