Новые дороги

Адриенна

– Милый, родной, любимый…

– Обожаемая моя, любимая… Ческа…

Два тела сплетались на кровати в любовной игре. Франческа старалась как могла, извивалась, имитировала страсть, сыпала признаниями…

Пока был жив Филиппо Третий, шансов у нее не было. Но сейчас…

– Как я мечтаю родить от тебя ребенка!

– Ческа, милая… может быть, потом…

– Впрочем, скоро у тебя будет ребенок. Это так чудесно, милый! Дети… они такие милые…

Как-то сложно было описывать малышей. Эданна Вилецци искренне считала, что от них одни проблемы. Они орут, гадят, они вообще… что такое ребенок? Радость и счастье?

Вот и неправда ваша! Ческа точно знала, что ребенок – это гадкая и мерзкая личинка человека. Сначала она растет внутри, высасывая все хорошее из матери… достаточно на королеву посмотреть – жуть жуткая…

Потом его надо кормить… хорошо, есть кормилицы и знатной даме не надо портить грудь, но все равно – гадость, гадость, ГАДОСТЬ!!! И жди, пока оно созреет, поумнеет… и когда еще это произойдет?[6]

Отвратительно… да и что там вырастет? Вдруг вот такой Филиппо? Дурак дураком, только и того, что король?

– Да, – расплылся в улыбке Филиппо.

– Обещаю, я буду любить его! Это будет твой сыночек… твоя кровиночка… ты же разрешишь мне с ним играть?

Филиппо нахмурился.

– Полагаю, Адриенна будет против.

– Но ты же король! Ты можешь приказать!

Приказать Филиппо мог. Но… предсказать – тоже. Особенно реакцию Адриенны. И жить как-то хотелось… чувство самосохранения прямо-таки орало в голос.

– Ческа, любимая…

– Я… Филиппо, я ТАК несчастна! Я не могу родить от тебя, а ты мне отказываешь даже в праве нянчить твоего сына!

Слезы полились потоком… надо бы сказать – горохом посыпались, но это так простонародно, а потому – жемчугом посыпались на простыню, оставляя на ней мокрые пятна, и Филиппо не выдержал.

– Хорошо, любимая. Я разрешу тебе… обещаю…

– О, Филиппо!

И Ческа кинулась ему на шею.

Так-то! Хоть королеве насолить! А потом… потом и будет видно! И чья возьмет, и что с ребенком делать… она умная, она разберется.