Комиссар

В этот момент к ним подошли старые друзья семьи Голицыных, Ольга приняла участие в светском разговоре, Кирилл же предпочитал буркать в ответ неразборчивые и сердитые фразы, не сводя глаз с колонны, у которой они стояли.

Спустя какое-то время гости вошли в зал, оркестр заиграл, и пары начали вальсировать. Кирилл любил балы, умел хорошо танцевать, но в этот раз двигался неуклюже, дважды умудрился наступить Ольге на ногу. До того не придававшая рассеянности Оболенского большого внимания, девушка всерьез стала беспокоиться за Кирилла.

«Он до сих пор думает о бунте, — заключила Ольга. — Как же ему помочь?»

— Дамы и господа, — на балконе появился хозяин — высокий, худощавый мужчина лет пятидесяти с тонкими изящными усиками на гаэанский манер. — Позвольте поблагодарить вас всех за то, что вы нашли возможность навестить старика и не побрезговали моим обществом. Я, в свою очередь, хочу сообщить, что сегодня ко мне прибудет особенный и почтеннейший гость — Его Императорское Величество.

Зал разом охнул, со всех сторон донеслись оживленные разговоры.

— Но пока мы дожидаемся императора, позвольте предложить вам пройти в сад и понаблюдать за испытанием обращенца. Хочу предупредить, что подготовленное мною развлечение не для впечатлительных, потому с собой приглашаю только самых хладнокровных.

Ольгу насторожила речь Воронцова, она посмотрела на Кирилла, собравшегося идти в сад.

— Кирюша, не ходи, — попросила она.

— Почему? Я не впечатлительный, Оленька.

— Тогда я пойду с тобой.

Он пожал плечами, мол, поступай как знаешь. Ольга осталась, обиделась. Чтобы не произошло с Кириллом за прошедшие месяцы, он не имел права так вести себя с ней.

Между тем в саду собралось человек сорок, среди них не так мало дам. Клетку с крупным, крепким мужчиной открыли, вывели его наружу, проводили на поляну, прицепили к ногам кандалы. Кирилл пристально разглядывал обращенца: сейчас он отличался от человека разве что избыточным волосяным покровом — вся грудь и спина мужчины были покрыты мелкими волосками, более походящими на звериную шерсть, чем на человеческий волос — да глазами с кошачьим зрачком, отсвечивающими зеленым в темноте сада. Лицо озлобленное, взгляд затравленный. Обращенец сжал кулаки, напрягся, от чего мышцы на плечах вздулись буграми.

Тут появился Воронцов.

— Мой конюх мастерски обращается с хлыстом, — начал он, указывая на низенького простоватого вида мужичка, стоявшего в сторонке, одетого в рубаху и сжимавшего в руках кнут. — В Трерийскую войну в армии его ставили наказывать солдат плетьми, так за пару месяцев он превратил свою часть в образцовую. Верно, Федорович?

— Было дело, — скромно ответил конюх.

— Я сам видел, — продолжил граф Воронцов, — как он двумя ударами кнута умудрился убить лошадь, настолько сильно ее хлестанул. Однако, — граф повысил голос — обращенцы слывут самыми выносливыми существами. Сегодня я решил проверить это. Если наш силач, — он указал на волосатого мужчину, — сумеет перенести десять ударом кнута моего конюха, я его озолочу и отпущу на все четыре стороны. В противном же случае мы сумеем развенчать еще один миф об этих диких созданиях. Начинай! — приказал он конюху.

В глазах мужичка загорелись злобные огоньки, он не спеша расположился справа за спиной у обращенца, отвел хлыст в сторону, ударил. Воронцов не соврал, когда нахваливал конюха — свист кнута напоминал звук летящего снаряда, кожа на спине прикованного лопнула, брызги крови разлетелись во все стороны, лицо исказилось. Однако, обращенец не издал ни звука. Конюх тоже скривился, недовольный результатом своего труд, провел по кнуту свободной рукой, поглядел на кровь, размазавшуюся по его ладони, покрасовался, рассекая кнутом воздух, потом внезапно отвел его в сторону, ударил второй раз, третий. Спину буквально заливало кровью — если бы Кириллу сказали, что кнут может причинить подобные раны, он бы никогда не поверил. Обращенец рухнул на колени, началась трансформация — лицо и руки покрылись серой шерстью, рот деформировался, выдался вперед, ногти вытянулись, стали походить на звериные когти. Он глухо зарычал.

— Хватит или продолжаем? — спросил его Воронцов.

— Продолжаем, — выдавил из себя обращенец.

Очередной удар, ещё один! До того слезившиеся глаза зверочеловека, наполнились кровью, он по-медвежьи заревел, упал на живот.

— Всё? — спросил Ворнцов.

— Нет, — выдавил обращенец.

— Тогда вставай на ноги, — потребовал граф, обменялся взглядами с конюхом. Когда обращенец поднялся, мужичок снова принялся красоваться, щелкая кнутом в воздухе. Кирилл видел, как лицо обращенца искажалось страхом всякий раз, когда он слышал зловещий свист ремня.

— Государь! — Воронцов увидел императора с двумя мужчинами, приближавшемуся к толпившимся на поляне людям, расплылся в подобострастной улыбке. — Проходжите скорее, вас ждет незабываемое зрелище. Ну-ка, Федорович, постарайся как следует для нашего гостя.

— Что здесь происходит, — спросил император, с любопытством глядя на обращенца и не замечая конюха с кнутом. В этот самый момент последовали еще два удара. По силе они превосходили все предшествующие, хотя могло показаться, что это невозможно. Обращенец не издал ни звука, но за мгновение до того, как рухнуть, лицо его потеряло осмысленное выражение, глаза погасли.

«Да его же убили!» — ужаснулся Кирилл.

Похоже, не его одного шокировало случившееся. Увидев падение обращенца, император побледнел.

— Что вы здесь устроили! Да как вы посмели! — вышел из себя царь. Воронцов перепугался, не ожидая такой реакции.

— Не волнуйтесь, с ним всё в порядке, — неуверенно пролепетал граф. Федорович, голубчик, окати его водой.

Конюх с сожалением отбросил кнут в сторону, взял заранее приготовленное ведро и облил спину лежавшего на земле обращенца водой. Мужчина вздрогнул, пошевелился.

— Продолжаем, — выдавил он из себя, едва ворочая языком. — Я сейчас встану.

— Немедленно прекратить! — сквозь зубы процедил император. — С вами граф, мне хотелось бы поговорить наедине!

Ошарашенный Воронцов перепугался, понурив голову направился к императору. Люди стали расходиться, Кирилл оставался на месте. Кандалы с ног продолжавшего лежать обращенца сняли, его самого отволокли обратно к клетке, бросили внутрь прямо на спину, заставив того по-собачьи заскулить. Догадались, перевернули на живот, закрыли дверку и ушли. Взгляд Кирилла упал на поляну, залитую кровью. Оболенский вспомнил грязуша, которого зарубил. К горлу подступил «шампань», Кирилл наклонился, его вырвало. Хорошо, что никого рядом не было.

«Мы и есть чернь, дорвавшаяся до власти!» — с ужасом понял Оболенский.