Антисоветская блокада и ее крушение

Но главной причиной такого низкого уровня развития торговых связей было сохранение в основном торгово-политической блокады Советской России со стороны ведущих империалистических держав Запада. Это находило самые разнообразные проявления в экономической области: продолжение попыток вести торговлю с «русским народом», минуя Советское правительство, с ориентацией на те регионы страны, где новая власть еще не утвердилась достаточно прочно (прежде всего Закавказье); использование в торговых отношениях с РСФСР тактики осложнения коммерческих операций — применения так называемых «золотой» и «лесной» блокады».

Как отмечалось, довольно скоро выявилась неэффективность «кооперативной схемы» как средства, призванного, с одной стороны, продолжать политику торгово-политической блокады Советского государства, а с другой — возобновить, исходя из экономических потребностей стран Запада и расчетов на активизацию контрреволюционных элементов внутри РСФСР, торговлю с «русским народом». Вместо «кооператоров» правящим кругам этих государств пришлось иметь дело с представителями Советского правительства и именно с ними обсуждать условия установления торговых связей. Однако с их стороны продолжались по^ иски альтернативы такому развитию событий. Заметным явлением в политике капиталистических стран в 1920 и отчасти 1921 г. было усиление политической и экономической экспансии в отношении Кавказа, и прежде всего Грузии и Армении.{471} Когда на Кавказе борьба сил революции и контрреволюции развернулась со всей остротой, империалистическими державами была предпринята попытка создать и расширить плацдармы для экономического проникновения в этот район с целью эксплуатации его природных ресурсов и полезных ископаемых.

Значительный интерес в этом плане представляют донесения в МИД Чехословакии ее представителей по делам эвакуации, которые в 1920–1921 гг. находились в Тифлисе и Батуме, куда прибыли из Туркестана в апреле 1920 г. по делам, связанным с их миссией.

6 июня 1920 г. Ф. Штилип сообщал из Тифлиса о широкой торговой деятельности в Закавказье английских, французских, немецких, итальянских фирм и рекомендовал чехословацкому правительству также «укрепить здесь свои позиции».{472} В донесении от 10 июня 1920 г. он докладывал об ослаблении позиций англичан в Грузии после заключения ею соглашения с Советской Россией. В противовес этому, по его словам, Америка постепенно «экономически оккупирует Армению», Италия усиленно внедряется в Закавказье, а Германия «изо всех сил стремится на Кавказ, который знаком ей с 1918 г.». Из сообщений Штилипа видно, что и он не сидел сложа руки. Он предлагал дашнакскому правительству Армении заключить торговый договор с Чехословакией, советовал своему правительству установить более тесные коммерческие связи с Грузией.{473} После победы Советской власти в Грузии чехословацкие представители в Батуме и Тифлисе, прибывшие туда на этот раз по консульским и торговым делам, вновь ревниво следят за маневрами других западных государств, направленными на внедрение в экономику Закавказских советских республик, и сами предвкушают «далеко идущие экономические перспективы», которые связывают с активизацией торгово-промышленной деятельности в этом районе.{474}

Не обделило своим вниманием Кавказ и правительство США, также пытавшееся с помощью установления непосредственных контактов в этом районе — в об-< ход представителей Советского правительства России — укрепить свои позиции в Азербайджане и Грузии.

Летом 1920 г. под непосредственным наблюдением американских эмиссаров на юге России действовала американская корпорация для внешней торговли, особенно интересовавшаяся кавказским сырьем. В августе эта корпорация вступила в переговоры с заведующим Кавказским отделением Наркомвнешторга П. Бухарцевым. Ее члены являлись агентами пяти крупных американских фирм, и в том числе треста Моргана. В состав корпорации входил и представитель «высокого комиссара США» адмирала Бристоля некто А. Тейфель. Бухарцев сообщал Г. В. Чичерину 17 февраля 1921 г.: «Я несколько раз интересовался вопросом, почему делегация не поехала к т. Красину и мне, правда, с большой натяжкой удалось у делегации добиться признания, что а) Кавказ является центром сырья России, в) Кавказ находится близ базы корпорации в Константинополе, с) что у американского народа имеется самолюбие, а около тов. Красина так много английских представителей, что по коммерческим соображениям американской корпорации выгоднее вести переговоры в Москве или Новороссийске, чем в Лондоне»,{475} В ходе переговоров члены американской корпорации делали словесные заверения о возможности установления торговых отношений между двумя странами, разрешения на въезд в США представителя НКВТ («без политики»), о гарантиях неприкосновенности русского золота и сырья и т. д. Но ни один из этих посулов не получил какого-либо подтверждения на деле. Гораздо больше интереса они проявили к вопросам организации факторий и складов в Новороссийске и Туапсе, закупки нефти и поставки разнообразных товаров. В октябре переговоры с корпорацией были продолжены представителем НКВТ в Грузии А. Л. Шейнманом.{476}

Переговоры не привели к какому-либо результату, поскольку с американской стороны имело место намерение позондировать почву и обеспечить определенный плацдарм на Кавказе, чтобы добиться монопольного положения США в экономике этого района в обход Советского правительства. Особый интерес Соединенных Штатов вызывала бакинская нефть. В конце 1920 г. к наркому внешней торговли Л. Б. Красину в Лондоне явился директор нефтяного треста «Стандард ойл», интересовавшийся возможностью закупки нефтепродуктов из Баку. Красин небезосновательно расценил визит американского бизнесмена как попытку «подложить свинью Англии в этом деле».{477}

Поскольку в Азербайджане Советская власть была восстановлена раньше, чем в других республиках Закавказья, именно проблемы организации добычи бакинской нефти и экспорта нефтепродуктов послужили толчком для сплочения Советских республик в деле осуществления единой и согласованной внешнеэкономической политики. По мере же победы Советской власти также в Армении и Грузии складывались реальные условия для создания единого экономического фронта Закавказских Советских республик с РСФСР.

Наиболее заметными проявлениями торгово-политической блокады Советской России в 1920—начале 1921 г., когда интервенция потерпела полный провал, основные силы внутренней контрреволюции были разбиты или доживали последние месяцы, а военно-морская блокада постепенно сходила на нет, были «золотая» и «лесная» блокады. Важнейшим препятствием на пути торговли Советской России стала именно так называемая «золотая блокада». Условия для вывоза экспортного сырья были еще крайне неблагоприятны, и поэтому советские внешнеторговые организации могли оплачивать изделия и товары в основном золотом. Однако правительства Антанты запретили крупнейшим банкам и фирмам своих стран брать в оплату заказов советское золото. Инициатором «золотой блокады» было правительство Франции, которое препятствовало реализации золотого запаса РСФСР в надежде, что Советская власть падет и тогда это золото достанется французским кредиторам в России.

С «золотой блокадой» Советскому правительству пришлось столкнуться с самого же начала после возобновления торговли. Уже при реализации золота в Эстонии, где начались первые закупки товаров, появилось опасение, что суммы, положенные в Английский банк или любой банк одной из держав Антанты, могут подвергнуться конфискации. Поэтому считалось наиболее желательным открытие кредита под золотое обеспечение в какой-либо нейтральной стране. При этом Л. Б. Красин указывал на серьезное недоверие В. И. Ленина к капиталистическому миру и его скептицизм в отношении возможности беспрепятственных закупок на золото.{478}

В самом деле, поначалу единственным путем обхода «золотой блокады» была реализация золота в нейтральных государствах. Соглашение со Швецией от 15 мая 1920 г. предусматривало депонирование советского золота в ее банках в обеспечение закупок различных промышленных изделий и нанесло известный удар «золотой блокаде», но не могло покончить с ней. Ведь наиболее выгодная продажа золота могла осуществляться лишь там, где можно было получить более высокую цену. Закрытие же для советского золота всех главных капиталистических денежных бирж мешало его эквивалентному обмену на иностранную валюту, а также позволяло «набивать цену» банкирам нейтральных стран.

В телеграмме Л. Б. Красину и М. М. Литвинову от 8 мая 1920 г., касающейся оплаты золотом заказов на паровозы из Швеции, В. И. Ленин специально подчеркивал: «Дальнейшее расходование золота приходится чрезвычайно ограничивать. Политическую конъюнктуру момента считаем недостаточно благоприятной для помещения значительной части нашего фонда за границей».{479} 11 мая 1920 г. В. И. Ленин в шифрованной телеграмме Л. Б. Красину вновь настаивает на необходимости ограничения заказов заграничных товаров на золото.

«Смысл сообщенного Вам постановления Политбюро состоял в том, — подчеркивал В. И. Ленин, — чтобы все заключаемые Вами на золотую валюту договоры предварительно шли на утверждение Политбюро. Крайне необходимо экономить золото изо всех сил».{480}

В октябре 1920 г. вопрос о золотом запасе страны ставится В. И. Лениным уже в двух плоскостях. С одной стороны, В. И. Ленин продолжает твердую линию на использование золотой валюты как средства платежа лишь на закупку строго лимитированных видов товаров, с другой — предпринимаются меры по развитию горнодобывающей промышленности в целях пополнения золотого запаса страны.{481}

В. И. Ленин был глубоко прав, выражая обоснованное беспокойство условиями закупок на золото. На договор со Швецией от 15 мая 1920 г. последовал демарш правительства Франции, которое выразило протест против приема советского золота банками Швеции. Правительство Швеции в ответ заявило, что оно не вправе вмешиваться в договоры и торговые дела частных лиц, поскольку решения Верховного совета Антанты не запрещали вывоза золота из России.{482}В таких условиях, однако, реализация золота в нейтральных странах не могла проводиться на сколько-нибудь нормальной основе и потери, причем значительные, на продаже были неизбежны. Причиной была не столько позиция Франции, сколько откровенное участие в «золотой блокаде» всех главных империалистических держав. Англия, по словам Л. Б. Красина, принимала в ней активное участие по иным соображениям: «Ставя нам всяческие затруднения в реализации нашего золота, английское правительство просто спекулирует на том, что чем больше будет этих затруднений, тем дешевле Английскому банку удастся скупить и забрать в свои руки русский золотой запас». В переговорах с Л. Б. Красиным английские представители не возражали против ввоза русского золота при условии сдачи его по ценам Английского банка, т. е. с по-терей примерно четверти его стоимости.{483}