Суть дела

ГЛАВА II

Уже стемнело, когда Луиза и Уилсон снова пересекли мост через реку и вернулись в город. Фары полицейского грузовика освещали открытую дверь дома, и какие-то фигуры сновали взад и вперед со всякой кладью.

— Что случилось? — вскрикнула Луиза и пустилась бегом по улице.

Уилсон, тяжело дыша, побежал за ней. Из дома вышел Али, неся на голове жестяную ванну, складной стул и сверток, увязанный в старое полотенце.

— Что тут происходит, Али?

— Хозяин едет в поход, — сказал Али, и его зубы весело блеснули при свете фар.

В гостиной сидел Скоби с бокалом в руке.

— Хорошо, что вы вернулись, — сказал он. — Я уж решил было оставить записку.

Уилсон увидел начатую записку. Скоби вырвал листок из блокнота и успел набросать несколько строк своим размашистым неровным почерком.

— Господи, что случилось, Генри?

— Я должен ехать в Бамбу.

— А разве нельзя подождать до четверга и поехать поездом?

— Нет.

— Можно мне поехать с тобой?

— В другой раз. Извини, дорогая. Мне придется взять с собой Али и оставить тебе мальчика.

— Что же все-таки стряслось?

— С молодым Пембертоном случилось несчастье.

— Серьезное?

— Да.

— Он такой болван! Оставить его там окружным комиссаром было чистое безумие.

Скоби допил свое виски и сказал:

— Извините, Уилсон. Хозяйничайте сами. Достаньте со льда бутылку содовой. Слуги заняты сборами.

— Ты надолго, дорогой?

— Если повезет, вернусь послезавтра. А что, если тебе это время побыть у миссис Галифакс?

— Мне и здесь хорошо.

— Я бы взял мальчика и оставил тебе Али, но мальчик не умеет готовить.

— Тебе будет лучше с Али, дорогой. Совсем как в прежние времена, до того, как я сюда приехала.

— Пожалуй, я пойду, сэр, — сказал Уилсон. — Простите, что я так задержал миссис Скоби.

— Что вы, я ничуть не беспокоился. Отец Ранк шел мимо и сказал, что вы укрылись от дождя в старом форте. Правильно сделали. Он промок до костей. Ему бы тоже следовало переждать дождь — в его возрасте приступ лихорадки совсем ни к чему.

— Разрешите долить вам, сэр? И я пойду.

— Генри никогда больше одного не пьет.

— На этот раз, пожалуй, выпью. Не уходите, Уилсон. Побудьте еще немножко с Луизой. А я допью и поеду. Спать сегодня не придется.

— Почему не может поехать кто-нибудь помоложе? Тебе это совсем не по возрасту, Тикки. Трястись в машине целую ночь! Отчего было не послать Фрезера?

— Начальник просил поехать меня. Тут нужны осторожность и такт — молодому человеку нельзя такого дела доверить. — Он допил виски и невесело отвел глаза под пристальным взглядом Уилсона. — Ну, мне пора.

— Никогда не прощу этого Пембертону…

— Не говори глупостей, дорогая, — оборвал жену Скоби. — Мы бы очень многое прощали, если бы знали все обстоятельства дела. — Он нехотя улыбнулся Уилсону. — Полицейский, который всегда знает обстоятельства дела, обязан быть самым снисходительным человеком на свете.

— Жаль, что я ничем не могу быть полезен вам, сэр.

— Можете. Оставайтесь и выпейте еще рюмочку с Луизой, развлеките ее. Ей не часто удается поговорить о книжках.

Уилсон заметил, как она поджала губы при слове «книжки» и как передернулся Скоби, когда она назвала его Тикки; Уилсон впервые в жизни понял, как близкие люди мучаются сами и мучают друг друга. Глупо, что мы боимся одиночества.

— До свиданья, дорогая.

— До свиданья, Тикки.

— Поухаживай за Уилсоном. Не забывай ему подливать. И не хандри.

Когда она поцеловала Скоби, Уилсон стоял у двери со стаканом в руке; он вспомнил старый форт на горе и вкус губной помады. Ее рот хранил след его поцелуя ровно полтора часа. Он не чувствовал ревности — только досаду человека, который пробует писать письмо на влажном листе бумаги и видит, как расползаются буквы.

Стоя рядом, они глядели, как Скоби пересекает улицу, направляясь к грузовику. Он выпил больше, чем обычно, и, может быть, поэтому споткнулся.

— Надо было им послать кого-нибудь помоложе, — сказал Уилсон.

— Об этом они не заботятся. Начальник доверяет ему одному. — Они смотрели, как Скоби с трудом взбирается в машину. — Он подручный с самого рождения, — продолжала она с тоской. — Вол, который тащит воз.

Черный полицейский за рулем завел мотор и включил скорость, не отпустив тормоза.

— Даже хорошего шофера не могут ему дать! — сказала она. — Хороший шофер, наверно, повезет Фрезера и компанию на танцы. — Подпрыгивая и покачиваясь, грузовик выехал со двора. — Так-то, Уилсон, — сказала Луиза.

Она взяла со стола записку, которую писал Скоби, и прочитала вслух:

— «Дорогая, я должен ехать в Бамбу. Не говори пока никому. Случилась ужасная вещь. Бедняга Пембертон…» Бедняга Пембертон! — повторила она со злостью.

— Кто такой Пембертон?

— Щенок лет двадцати пяти. Прыщавый хвастунишка, Был помощником окружного комиссара в Бамбе, а когда Баттеруорт заболел, остался там на его месте. Даже ребенку было ясно, что беды тут не миновать. А когда беда случилась, отдуваться приходится Генри… и трястись всю ночь в машине…

— Пожалуй, мне лучше уйти? — спросил Уилсон. — Вам нужно переодеться.

— Да, вам лучше уйти… прежде, чем все узнают, что он уехал, а мы оставались целых пять минут одни в доме, где стоит кровать. Одни, если не считать мальчика и повара, а также их знакомых и родственников.

— Может, я могу быть вам чем-нибудь полезен?

— Ну, что ж, — сказала она. — Поднимитесь наверх и посмотрите, нет ли у меня в спальне крыс. Не хочу, чтобы мальчик знал, какая я трусиха. И закройте окно. Они забираются через окно.

— Вам будет жарко.

— Ничего.

Переступив порог, он тихонько хлопнул в ладоши, но крыс не было. Потом поспешно, воровато, словно он вошел сюда без спроса, Уилсон подошел к окну и закрыл его. В комнате стоял еле уловимый запах пудры. Уилсону он показался самым волнующим запахом из всех, какие он знал. Он снова остановился у порога, запоминая все в этой комнате: фотографию ребенка, баночки с кремом, платье, которое Али вынул из шкафа и приготовил хозяйке. На родине его обучали, как запоминать детали, отбирать самое важное, накапливать улики, но те, кому он служил, не предупреждали его, что он может очутиться в такой чуждой ему стране.

Часть третья

ГЛАВА I