Смертельный альянс, или Бой без правил

Глава 15

Выйдя из офиса Захара, оперативники присели на скамейку в сквере. Константинов набрал полную грудь прохладного воздуха.

– Хорошо-то как!

Иволгин не ответил, так как манипулировал с диктофоном: он сосредоточенно слушал запись через наушник, потом включал перемотку и вновь воспроизводил записанную речь. Наконец он убрал аппаратуру в карман и удовлетворенно хмыкнул:

– Теперь и Филарета в тюрьме посетить можно.

– Ты что там нахимичил? – спросил Константинов.

– Удалил ненужные для дела фрагменты. Зачем Филарету знать, что документ у Захара.

Иволгин позвонил Сухову и сообщил, чтобы дожидался их приезда.

На автомашине Иволгина через час подъехали к воротам колонии и припарковались на специально оборудованной стоянке.

Сухов встретил их на КПП. Вместе прошли в кабинет Андрея, где Иволгин дал прослушать ему смонтированную запись. Сухов удовлетворенно кивнул головой:

– Теперь ему конец! Пошли.

Отдав распоряжение дежурному, сотрудники прошли в комнату для допросов, расположенную в штрафном изоляторе, где сейчас содержался Булыгин.

Вскоре привели Филарета. От его прежнего тюремного лоска мало что осталось. Лицо заросло жесткой седой щетиной. Одежда была помята. Шаркая по бетонному полу ботинками без шнурков, он зашел в помещение и сел на закрепленный в полу табурет. Обвел злым взглядом сотрудников:

– Что еще от меня надо?

Сухов встал напротив него и некоторое время молча разглядывал.

– Что уставился? – с вызовом спросил Булыгин. – Беспредел творишь, начальник!

– Ты тут не выступай! – прервал его Сухов. – Я тебе пообещал, что еще встретимся, если за нос водить вздумаешь.

Филарет с презрением отвернулся.

Сухов кивнул Иволгину, и тот щелкнул кнопкой диктофона.

По мере того как перекручивалась запись, Филарет менялся в лице. В конце его начало трясти и, наконец, прорвало:

– Суки, легавые, вы что творите! – Он обхватил голову руками и закачался из стороны в сторону.

– Прекрати истерику и слушай меня! – громким голосом приказал Сухов.

Булыгин отрешенно опустил голову.

– Так вот, берешь чистый лист бумаги и пишешь явку с повинной о том, как ты заказал Саврасова Клешневу. Понятно?

Филарет надолго задумался. Успокоившись, поглядел на Сухова:

– А какой смысл расклад весь давать?

– Все очень просто. Тебя сдали все. Клешнев кроме убийства Саврасова столько дел натворил! Тебе самое время покаяться. От себя обещаю перевести тебя подальше. Досидишь там спокойно, не королем, разумеется, а как все. Зато жив будешь. Ведь все это на словах Захару было поведано. А слово к делу не пришьешь. Доказать надо! С твоим талантом стрелки переводить – ты из любой ситуации выкрутишься. Правильно я говорю?

Булыгина пробила дрожь. Он с хрустом сжал и разжал кулаки. На лбу выступила испарина.

– Короче, будешь писать? – рявкнул Сухов.

Булыгин поднял на Андрея помутневшие глаза и глухо произнес:

– Пошел ты на х… мусор долбаный! Я вор и мне с тобой в падло разговаривать! Пусть меня общество осудит! – И, сорвавшись с табуретки, двинулся на Сухова, выставив перед собой скрюченные пальцы с крепкими грязными ногтями. – Задавлю!

Стоявший до этого безучастно Константинов одним, хорошо поставленным ударом «выключил» разошедшегося зэка, и пока тот валялся на полу и пускал окровавленные слюни, открыл дверь и проветрил помещение – комнатка была явно мала для четверых. К тому же Булыгин непроизвольно испражнился.

– Вот же гад, – зло проговорил Иволгин. – Мало того что сука законченная, так еще обосрался!

Толкнул Фила носком ботинка:

– Вставай, мразь! Еще раз рыпнешься – задушу прямо здесь!

Когда Булыгин сел, Иволгин подошел к нему вплотную и взял за отворот робы:

– Ты, гнида, нашего друга убил! Поэтому в живых не останешься! Это я тебе говорю! Если хочешь жизнь окончить без позора – пиши явку! И запомни навсегда – ты теперь сука и понимания ни у кого не найдешь! Ни у воров, ни у нас!

Булыгин молчал. По его лицу струйкой стекала кровь, но он сидел неподвижно.

– Пиши! – Иволгин удалил кулаком по столу. – Хоть раз в жизни не будь тварью!

Сухов положил перед ним на стол чистый лист бумаги, шариковую ручку и вышел из помещения. В нем кипели ненависть и отвращение. Спустя пару минут вышел Иволгин:

– Пишет. Пойду Гаврилову позвоню – пусть допрашивать едет.

Закончив каяться, Булыгин отложил ручку и обратился к Сухову:

– Начальник, ты обещал…

– А я от своих слов не отказываюсь. Посидишь пока в камере, а там как суд решит. Обещаю, о том, кто ты есть на самом деле, на зоне от меня никто не узнает.

– Пожить еще немного очень хочется, – тяжело вздохнул Булыгин и опустил голову.

Вскоре прибыл Гаврилов. Когда закончил допрос и Филарета увели, Гаврилов сложил документы в портфель.

– С чего это Булыгин так разоткровенничался? – спросил он Константинова с плохо скрытой иронией.

– Осознал, наверно, что убивать людей – это плохо.

– Ну-ну… – скороговоркой произнес следователь, – а как считаешь, он это подтвердит на очной ставке и в суде?

– А почему нет? – сказал Сухов.

– Тогда до встречи. – Гаврилов в сопровождении дежурного сержанта пошел на выход.

– И нам пора, – сказал Иволгин.

Сухов проводил оперативников до машины, обменялись крепким рукопожатием и расстались.