Всесокрушающая сила юности!

Наруто задумался и понял что его зубы сцеплены, а руки крепко сжаты в кулаки.

— Вот-вот, — усмехнулась Мито-тян.

— Но что же мне делать? Нельзя любить многих женщин!

— Для того, чтобы любить многих, просто нужно иметь большое сердце, Наруто-кун. И у тебя с этим всё в порядке. Чего тебе не хватает, так это мозгов.

— Я выучил дзюцу теневого клонирования за час! У меня отличные мозги, я буду Хокаге и учёным!

— Именно об этом я и говорю. Ты болван!

— Мито-тян, этот разговор мне не очень-то и нравится!

— Раз так, приготовься. Сейчас всё начнётся. Не беспокойся, я подстрахую!

— Но… — Наруто смотрел как Мито-тян положила руку на ветвящуюся цепочку символов и они загорелись оранжево-алым огнём. Мгновение, и Наруто пропал из этой бесконечной солнечной белизны, он стоял перед вратами, с замком, прикрытыми листиком с надписью «Печать».

Наруто бездумно подошел к вратам и взглянул в пылающие алым светом глаза того, кого он считал своим близким другом, того, кто был с ним с самого рождения, был причиной всех его неприятностей, но при этом оберегал и защищал его.

— Ты точно уверен, Наруто?

Наруто кивнул, протянул руку к листику и решительно потянул за край. Пусть ему было страшно, но доктор Узумаки не идёт на поводу у своих страхов.

На руку, снова выглядящую как и положено тринадцатилетнему подростку, легла широкая мужская рука.

— Не время, сын, — раздался приятный голос.

Наруто резко развернулся и увидел фигуру того, кого он часто видел на портретах, скульптуре которого он не раз подводил глаза, рисовал спирали на щеках и дорисовывал сопли под носом. Перед ним стоял Араши Узумаки, он же Минато Намиказе, он же Четвёртый Хокаге Конохагакуре.

Он стоял гордо, в своём белом плаще, развевающемся от невидимого ветерка, его золотистые волосы непокорно торчали во все стороны, а голубые глаза горели мудрым огнём.

— Здравствуй, папа! Я давно хотел тебе что-то сказать!

— Что же, сын?

— Великий Вихрь Листа! — ноги Наруто нескончаемой серией ударов подбросили отца вверх, а затем послали вниз, в землю перед вратами.

Минато выбрался из образовавшегося кратера, весь в земле и в траве, он выглядел совершенно не так уж и величественно.

— Я понимаю, почему ты это сделал, — горько сказал Минато. — Но я верил что ты, мой сын, выдержишь эту ношу, что ты…

— Дерьмо! Сраное дерьмо! Нихера ты не понимаешь!

— Что?

— Знаешь, в манере речи сестрёнки Таюи что-то действительно есть.

— Что?

— Я тебе ввалил не из-за того, что ты сделал меня джинчурики. Не из-за того, что ты пожертвовал жизнью и я стал сиротой. Не из-за того, что вся деревня ненавидела меня, пока я не стал круче всех. В конце концов, ты Хокаге и должен принимать сложные решения.

— Но почему?

— А потому, сраный долбаный говноед, что ты разодрал живое существо, разумное настолько же, как ты и я…

— Гораздо разумнее!

— Заткнись, Курама, у нас воссоединение семьи! Душу разумного существа на две части! Ты не верил, что твой сын сможет вынести ношу, как его мама или Мито-тян? Ты думал, что мои трудности будут стоить искалеченной сути моего друга?

— Мда. Знаешь, когда я запечатывал свою чакру в Печать восьми триграмм, ожидал чего-то другого.

— А-ха-ха-ха, представляю себе! Я такой весь, в смертельной опасности, выпускаю восемь хвостов Курамы, Демонический Девятихвостый Лис пытается вырваться на свободу, а тут героически появляется Минато Намиказе и говорит своему сыну, который вообще не знает о своём наследии: «Сынок, мой уши по утрам и чисти зубы, ешь больше овощей и мяса, и ни в коем случае не помогай в исследованиях Эро-сенсея!»

— Я планировал ещё починить печать!

— Дерьмовый план!

— Следи за языком!

— Ты мне не оте… Ой! Ты мне действительно отец. А-ха-ха-ха-ха!

Минато смотрел на катающегося по земле Наруто и, не выдержав, рассмеялся следом.

— Ты очень похож на свою мать. Настолько, что будь у тебя красные волосы, ты был бы вылитой Кушиной-тян.

— Знаешь, па, если уж решил запечатать Кураму ценой своей жизни, лучше бы ты появился, когда мне было лет восемь. Я тогда был ещё тем мелким надоедливым засранцем, а мнение Четвёртого Хокаге многое значило бы для меня. Не подумай, что я жалуюсь и не рад тебя видеть. Кстати, за тобой куча дзюцу, которым ты меня должен научить.

— К сожалению, теперь это невозможно, — сокрушенно вздохнул Минато. — Я запечатал лишь немного своей чакры, которой хватило бы лишь единожды поправить печать. И теперь, когда ты каким-то образом меня освободил, моё время скоро подойдёт к концу.

— Па, а ты знаешь башню в Лесу Смерти?

— На тренировочном полигоне 44? Конечно знаю, а что?

— Потому что тебе придётся там провести много времени. Ты задолжал мне тринадцать лет трогательных моментов между отцом и сыном. Так что чувствуй себя как дома, мебелью я обеспечу!

Наруто подошел к ничего не понимающему отцу и обнял его. Минато обнял его в ответ. Внезапно руки Наруто засветились бледно-голубым светом.

— Техника передачи чакры! — Наруто крепче прижал отца к себе и почувствовал, как фигура в его объятиях наливается плотностью и объёмом, как ощущение касания становится более отчетливым и неотличимым от реальности.

— Это так трогательно, я сейчас расплачусь!

— Иди нахер, Курама! И знаешь, похоже Таюя-тян на меня действительно плохо влияет.

* * *

— … после чего я запечатал остатки своей чакры и чакры Кушины-тян вместе с половиной Кьюби в своего новорожденного сына.

— То есть мама тоже тут? — обрадованно воскликнул Наруто.

— Я запечатал её чакру, чтобы она помогла тебе одолеть Кьюби, когда вам придётся столкнуться.

— У Кьюби есть имя! — возмутился джинчурики.

— Вообще-то я не разрешал его использовать даже тебе!

— Курама, перестань входить в режим засранца!

— Я из него и не выходил!

Минато Намиказе и Наруто Узумаки откинулись в удобных шезлонгах на поляне перед вратами, за решеткой которых Курама, рассевшись в позе лотоса и опираясь на свои хвосты, с удовольствием уплетал соответствующие ему по размеру данго.

— Пап, а как мне увидеть маму? Я так её хочу увидеть, мне столько есть ей сказать!

— Она освободится, как только будет открыта печать.

— Значит дело за малым! Открывай!

— Не так просто, Наруто. Ключ к печати хранится у Героторы на горе Мьёбоку! И открыть печать я тебе не позволю.

— Извини, пап, но с тех пор, как я стал генином, мне может приказывать лишь мой джонин-сенсей, да и то на миссиях. Ну ещё может запретить Хокаге, а раз бабуля Цунаде не знает, то и приказать не может. Взаимоотношения с Курамой — это дела клана Узумаки, членом которого он является чуть меньше сотни лет.

— Как будто я просил эту ужасную женщину меня запечатывать!

— Мито-тян хорошая! И весёлая!

— И пугает тебя до жути!

— И это тоже!

— Наруто, я теряю нить разговора. Впервые Кьюби…

— Кураму!

— ...Кураму запечатала Мито Сенджу и она умерла древней старухой, когда мне было десять лет.

— Пап, твои сведения слегка устарели. Прекрасная, несравненная, пугающая до дрожи в поджилках Узумаки Мито-тян — та, кто выпустил тебя из печати. И моли всех богов, чтобы она никогда не услышала о «древней старухе».

— Похоже тебе многое есть о чём рассказать.

— Как и тебе пап, как и тебе. Знаешь, с учётом того, что пока в печати проходят часы, снаружи — лишь мгновения, у нас с тобой есть всё время мира. Ты сможешь рассказать всё о своей жизни, узнать всё обо мне, научить меня всем своим крутейшим дзюцу, пусть твой главный секрет, твою скорость, я разгадал и сам. Кстати, ты знаешь, что я выучил Разенган за три дня? А ещё через две недели создавал его без клонов!

— Я очень горжусь тобой, но что ты говорил о скорости? У меня нет никакого секрета, я просто много тренировался.

— Но тогда как же Полёт Летающего Бога Грома? Как ты поражал всех своих врагов? Такое не мог делать даже Второй Хокаге, который это дзюцу придумал!

— Я сенсор, в режиме отшельника чувствительность намного улучшается, к тому же у меня хорошая реакция. Если ты знаешь где находится враг и хорошо ощущаешь пространство, ты сможешь очень многое. А что за несуществующий секрет ты раскрыл?

— Я думал, что у тебя стихия Вьюги! То есть стихия Скорости!

— Я слышал о таком кеккей-генкае, был вымерший клан в Кумо. Но вынужден разочаровать, у меня, а значит и у тебя его нет.

— Знаешь, пап, у меня действительно есть многое о чём тебе рассказать.

* * *

— Пап, расскажи о этом придурке в маске, который был причиной вашей смерти.

— Это был Мадара Учиха. Только у него была сила контролировать биджу.

— Это дерьмо!

— Кратко, но метко. Курама знаком с силой Мадары, при нападении на Коноху был кто-то другой.

— Это был шиноби огромной силы. Он использовал пространственно-временное дзюцу, превосходящее даже мой Полёт Летающего Бога Грома. У него был Мангекё Шаринган.

— Какой?

— Это высшая форма Шарингана, которую…

— Я знаю что такое Мангекё и как его получить! Какой узор был в его глазу? Он ведь использовал при тебе додзюцу?

— Во время применения пространственно-временной техники его зрачок менялся.

Наруто возбуждённо выскочил из шезлонга, развеял чашку с чаем и приблизил лицо к лицу отца. Быстро использовав технику Трансформации, он преобразовал глаз в додзюцу Мадары Учихи.

— Это он?

— Нет, не похоже.

— Тогда это точно не Мадара, а какой-то самозванец.

Наруто по очереди показал отцу додзюцу Шисуи Учихи, тот мотнул головой. Глаза Наори и Наки Учихи, показанные Мито-тян, тоже не нашли в отце отклика. Наруто показал зрачок Итачи, так же безрезультатно. Отчаявшись, Наруто продемонстрировал додзюцу Саске и, поколебавшись, додзюцу Какаши-сенсея.

Отец, увидев глаз Какаши, внезапно подобрался, напрягся и воскликнул:

— Это он!

— Теперь понятно почему этот засранец нас ничему не учил и постоянно опаздывал! Ему нужно было время для своих предательских злодейских дел! Циничный ублюдок после Страны Волн, когда я сказал что хочу получить еще миссию А-ранга, насмехался: «Ты получишь такие миссии, когда выучишь больше ниндзюцу!». Подонок!

— Наруто, ты знаешь этого человека?

— Да, это твой любимый ученик, Какаши Хатаке! Теперь понятно, он ходит в маске...

— Наруто!

— ...чтобы скрыть кровожадный оскал злодейства! Мы с Саске…

— Наруто!

— ... и Сакурой-тян столько раз пытались узнать, что у него под мас…

— НАРУТО!

— Что?

— У человека в маске Шаринган был в другом глазу!

— Ой! Но все равно Какаши — засранец и учитель из него, как из дерьма — кунай! Но если это не Какаши, то кто? Как звали его напарника, от которого достался Шаринган?

— Обито Учиха. Он погиб во время миссии по уничтожению моста Каннаби, как и напарница Рин Ноихара.

— Похоже сведения о кончине этого засранца оказались слегка преувеличены.

— Это мог быть кто-то другой, пересадивший глаз погибшего Обито.

— Какаши уничтожил труп своего друга? Он забрал тело?

— Нет. Там было слишком много врагов и пришлось отступить.