Трибблотерапия

"Энтерпрайз". Медотсек. После альфа-смены

— Боунс, ты долго будешь свою мензурку в руках греть?

— Вот какого лысого гремлина тебе надо, Джим Кирк? Не терпится вторую налить? Троглодит!

— Чехов говорит, что у того, кто долго держит, деньги не ведутся. Так что пей, Боунс, и побыстрее.

— Доволен? Наливай ещё. Где, кстати, это юное дарование? И что мы вообще отмечаем?

— Боунс, ну ты даёшь! Да весь корабль знает, у Пашки Штрудель разродился. И сейчас он, понятное дело, нянчит трибблят.

— И почему я узнаю об этом только сейчас? Когда, позволь спросить, случилось сие знаменательное событие?

— Утром. Прямо перед сменой. Я даже Чехову отгул дал. Первый день всё-таки. Мало ли что? Мы с мостика по очереди смотреть бегали. Такие лапочки! Вот такусенькие!

— Вот! А я всегда говорил — медицину на этом корабле ни во что не ставят! Весь день все всё знали, даже смотреть бегали. И ни одна сволочь не сказала. Какого драного сехлата, Джим? Я о вас всех забочусь, ночей не сплю. И вот благодарность?

— Боунс, не кипятись. Мы хотели, честно. Но даже я не посмел связаться с медотсеком в день инвентаризации. Да ты бы меня через коммуникатор загрыз и слушать ничего не стал.

— Скажи ещё: бросил бы умирать и помощь не оказал.

— Нет, ну если истекая кровью на последнем издыхании переползти порог...

— Джим, ты меня сейчас обидеть хочешь?

— Ты чего, Боунс? И в мыслях не было. Просто ты — очень ответственный. Если уж берешься дело делать, то делаешь так, что страшно отвлекать. Ты же даже пораньше начал эту свою инвентаризацию, будь она неладна. Как раз, когда Штрудель тоже это... начал. Или начала? Короче, я хочу сказать, что ты самый лучший начальник медслужбы, какие вообще бывают.

— И много ты видел начальников медслужбы?

— Это неважно.Ты всё равно лучший.

— Ладно. Прогиб засчитан. Так за что пьём-то, я так и не уловил?

— А вот за тебя и пьём. За лучшего и всё такое.

— Борщить не надо. Есть и получше. Наверное. Где-нибудь не в Федерации.

— Вот! Узнаю нашего скромного сельского доктора. А у тебя есть закусить что-нибудь, кроме хлеба? Может, хоть яблочко?

— Культурные люди закуску с собой приносят, между прочим. Репликатор видишь? Вперёд! Только не ватрушки. Чехова нет, а тебе я это есть не позволю.

— Пироги с картошкой можно?

— Мясо давай. Стейк с кровью.

— Ну если не с моей, то пожалуйста. Вот ведь любитель крови.

— И не бурчи. Я всё слышу. Лучше скажи, кто из нас в споре выиграл? Судя по тому, что ты пришёл с бутылкой, — выиграл я.

— Ничего это не значит. А бутылку я на всякий случай захватил. Вдруг у тебя нет?

— У меня? Джим, когда такое было, чтоб у меня не было?

— Ну мало ли. Скотти заходил, например. Кончилось. И вообще, сам сказал — культурные люди в гости с пустыми руками не ходят.

— Так то культурные. И хватит вилять. Что там с трибблами? Я помню: ты спорил на сиреневых.

— И выиграл! Есть сиреневый! И он мой, Боунс, прикинь!

— Стоп, стоп, стоп. Ты утверждал, что сиреневыми будут все. Так сколько там трибблят?

— Шесть.

— А сиреневый один.

— Один.

— И ты выиграл?

— Но он же есть!

— Я понял. Он есть и он твой. Но он — один из шести. Остальные какие?

— Сходи и посмотри. Между прочим, их уже застолбили. Но я велел Чехову одного для тебя приберечь.

— Ещё не хватало! У меня целый корабль трибблов. Правда, двуногих, но таких же бестолковых. И ты из них главный. Мне и так забот хватает. Да и на фига мне сдался этот комок шерсти? Я больше на муравейнике лежать не намерен.

— Но они же такие лапочки! И гуркают так смешно.

— А ещё кусаются так больно. И шерсть от них везде.

— Нет от них шерсти. Это же не кошки. Боунс, только скажи — Чехов мигом прямо сюда примчится с корзинкой штруделят и Штруделем под мышкой.

— Я уже сказал. Мне не нужен триббл. В конце концов, держать его в медотсеке негигиенично, а в каюте у себя я бываю раз в неделю. Так какого они цвета?

— А вот не скажу. Захочешь — сам посмотришь. Держи свой стейк, упрямый баран. И закусывай, закусывай.

* * *

"Энтерпрайз". Комната отдыха. Следующий вечер

— Нет, командер. Простите, но вам малыша не досталось. Их всего-то шесть штук было.

— Мистер Чехов, уверяю вас, я умею считать до шести. И совершенно точно знаю, кто из членов экипажа обзавелся новым питомцем. Это не секрет. Давайте посчитаем. Сиреневого вы отдали капитану. Розового — Ухуре. Светло-розового совершенно неожиданно взял начальник безопасности мистер Финниган.

— Он первым записался, как только стало известно, что Штрудель в положении.

— Это понятно. Далее. Голубого вы подарили мистеру Сулу. Тёмно-розовый у мистера Скотта в инженерном. Это пять. Почему вы не хотите отдать мне шестого? Насколько мне известно, доктор Маккой от него отказался.

— Я всё равно вам его не отдам, командер.

— Но почему? Объясните, чем я вас не устраиваю в качестве хозяина триббла?

— Капитан сказал, что вы над ними опыты ставите. Препарируете.

— Мистер Чехов, капитан, вероятно, пошутил. Я не вполне разбираюсь в земных шутках. Но могу вас заверить: никаких опытов с препарированием трибблов я в настоящее время не провожу. Мне вполне хватает других представителей животного мира разных планет.

— А! То есть раньше проводили? Нет, мистер Спок. И не уговаривайте. Если доктор не возьмёт малыша, я оставлю его себе. Даже хорошо: Штруделю не скучно будет.

— Мистер Чехов, разве вам не будет трудно следить сразу за двумя питомцами? Я абсолютно точно помню, что ваш розовый триббл убегал от вас три-четыре раза в неделю. И каждый раз на поиски было затрачено от двух до двенадцати стандартных часов. Логично предположить, что теперь эта цифра удвоится.

— Но, командер, в последнее время Штрудель стал убегать гораздо реже.

— Думаю, это связано с его беременностью. Ему просто было тяжело бегать в силу физиологии. Но теперь он начнет убегать с прежней регулярностью. И второго научит.

— Откуда вы это можете знать?

— Вы правы. Знать я не могу. Но вероятность такого развития событий составляет девяносто пять процентов.

— Значит, мы уложимся в оставшиеся пять. Командер, скажите честно, зачем вам триббл?

— Я всегда говорю честно и только правду. Триббл мне нужен затем же, зачем и всем. Воспитывать, наблюдать, заботиться.

— Вы хотите кого-то повоспитывать? Разве вам мало капитана? Ой!

— Вот именно, энсин. Не стоит проявлять неуважение к капитану. Тем более в общественном месте.

— А в необщественном можно? То есть я не то хотел сказать. Я очень уважаю нашего капитана. Я даже триббла ему доверил.

— Что странно при его хронической безалаберности и постоянной занятости. Мне вот вы триббла доверить отказываетесь, хотя я гораздо более ответственный и организованный.

— Всем привет! Кому кости моете?

— Капитан, мистер Спок требует отдать ему последнего триббла. Ну, того, которого вы не велели никому отдавать.

— Капитан?

— Да, Спок. Все так и было. Не обижайся, дело не в тебе.

— Вулканцы не испытывают обиды, капитан. Просто объясните. Уверен, я способен понять ваши мотивы.

— О, даже не сомневаюсь. Смотри, кто такие трибблы?

— Представители животного мира с планеты...

— Это понятно! Но сейчас не об этом. Трибблы — это пушистые антистрессы!

— Это не научное определение, капитан.

— Зато оно жизненное, Спок. Пушистый, тёплый, мягкий комок шерсти, который ещё и гуркает, если в хорошем настроении. Ты ему нужен. Он от тебя зависит. А ещё он тебя ждёт и даже узнаёт иногда.

— Допустим. И что, по-вашему, из всего этого следует?

— А то! Кто на корабле постоянно на нервах? Уж точно не ты. Ты у нас скала, невозмутимый айсберг, монолит.

— Ваши сравнения не вполне отражают мой внутренний мир, капитан. Вы действительно считаете, что я не испытываю эмоций?

— А что, испытываешь?

— Разумеется. Я же наполовину человек. Просто вторая моя половина умеет их не демонстрировать на публике.

— Вот как. Спок, извини, если обидел. Ты сам всё время говоришь, чего вулканцы не испытывают. А что испытывают, не говоришь. Вот я и подумал...

— Всё в порядке. И я снова не обиделся, потому что вулканцы...

— Да, Спок, ты говорил. Так о чём мы?

— Полагаю, о докторе Маккое.

— Точно. Как всегда, не в бровь, а в глаз. Ему, как никому другому, нужен источник антистресса. И это маленький триббл.

— Возможно, в этом есть некоторый смысл. Хотя маленьким триббл будет оставаться совсем недолго. Они очень быстро растут.

— Да, капитан. Вы заметили, как сильно подросли малыши всего за день? Моя бабушка сказала бы: "Растут как на дрожжах". Уже с ладошку.

— Конечно, заметил, Паш. Ты к доктору не ходил?

— Нет пока. Боязно. Может, вместе?

— Ваш страх нерационален, энсин. Крайне маловероятно, что доктор причинит вам какой-либо вред.

— Мне и пары слов хватит, мистер Спок.

— Ага. И зная Боунса, не берусь угадать, что это будут за слова. Спок, а ты удивил, если честно. Ты и триббл.

— Чисто научный интерес, капитан. Все особи в этом помёте не свойственной виду в естественной среде обитания окраски. Впрочем, как и родитель. Я надеялся изучить вопрос связи окраса шерсти с питанием животных. Это интересно.

— Вот! Я же говорил, что вы опыты ставить собираетесь.

— Мистер Чехов, вам не стоило беспокоиться. Я собирался всего лишь наблюдать. И если мне не досталось личного животного, прошу разрешения наблюдать за вашими. Пожалуй, это может дать даже более полную картину исследования.

— Хорошо. Но, командер, пожалуйста, ведите свои наблюдения в моём присутствии.

— Командер согласен. Не нервничай, Паша. Все будет хорошо. Еще вместе статейку сочините про то, какими муравьями кормить триббла, чтоб трибблята получились всех цветов радуги. Меня сейчас другой вопрос волнует. Есть идеи, как всучить триббла нашему доктору? Он, зараза, сопротивляется своему счастью.

— Не представляю, можно ли насильно осчастливить человека. Вам, капитан, это должно быть более понятно. Ведь вы на сто процентов человек. Однако, зная нашего доктора, полагаю, следует действовать от противного.

— Поясни.

— Доктор обязательно захочет то, что ему не дают.

— А может, пусть спасет малыша от чего-нибудь? Давайте вы, капитан, скажете доктору, что последний малыш достанется командеру на опыты, раз он ему не нужен.

— Паш, ну ты чего? При командере такое предлагать. Он же обидится. Но может сработать.

— Я сегодня уже упоминал, что вулканцы не испытывают обиды, капитан. Более того, считаю предложение мистера Чехова приемлемым. Это, как вы выразились, может сработать с вероятностью в восемьдесят семь процентов.

— Ну да. Меня он тоже постоянно пытается от тебя спасти.

— Что совершенно нелогично. И тем не менее это так.

— Ну всё, ребятки. Решили. Действуем завтра вечером.

* * *

"Энтерпрайз". Столовая. Обеденный перерыв

— Капитан! Капитан! Капитан Кирк!

— Чехов, кхе-кхе, ты чего орёшь? Что-то на мостике? Чего такой взъерошенный?

— Никак нет, капитан. На мостике порядок. Из варпа выйдем только через три часа. В эфире тихо. Капитан, беда! Командер был прав!

— Да, это действительно беда. Причём постоянная. Ну и в чём он прав на этот раз?