Думаю, вы знаете, что с этим делать, мистер Блэк

Был один из тех противных субботних январских вечеров, когда кажется, что зиме в этом году не будет конца. Шел дождь пополам со снегом, задувал сильный ветер, и если в декабре такую погоду помогает пережить радостное ожидание рождественских каникул, то в январе уже ничего не помогает: праздники, как это обычно с ними происходит, быстро закончились, а до весны было еще далеко.

Часы показывали без десяти семь, впрочем, так было уже недели две, но Бернарда это не особенно волновало, потому что нет никакой разницы, сколько времени, если есть Диккенс и несколько бутылок бордо.

Так, в компании с великим английским писателем и не менее великим французским вином Бернард и проводил свой вечер. Перевернув последнюю страницу и допив очередной бокал, он откинулся на спинку стула и вдруг задумался, что хорошо было бы, если бы прямо сейчас в магазине появился кто-нибудь, кто мог разделить с ним радость алкогольного опьянения. Мэнни, как назло, уехал проведать свою мамашу, Фрэн где-то развлекалась с подружками, последний клиент ушел часа три назад, поэтому собутыльнику для Бернарда взяться было в общем-то неоткуда.

Он вяло подумал о том, что можно пойти в какой-нибудь паб по соседству и найти там компанию и приключения на свою пятую точку, но погода таким походам не способствовала, и Бернард отмахнулся от этой идеи как от заведомо неконструктивной.

Он прошелся вдоль стеллажей, схватил первую попавшуюся книгу и вернулся за свой стол. Первой попалась «Тысяча рецептов блюд из лосося», хотя стояла она в разделе иностранной литературы. Бернард посмотрел на заднюю сторону обложки: в качестве автора этого монументального труда был указан румяный и жизнерадостный (фотография прилагалась) норвежский шеф-повар Хенрик Кристианссен, а, значит, все было логично: автор был иностранным, предмет, несомненно, был литературным произведением, следовательно, в «Иностранной литературе» ему было самое место.

Рассматривая картинки и лениво пробегая глазами рецепты, Бернард дошел до «Лосося с трюфелями в сливочном соусе», рецепт которого находился на триста девяносто четвертой странице, когда в дверь кто-то позвонил.

Бернард взглянул на часы и подумал, что без десяти семь — вроде вполне приемлемое время для визита гостя, но вставать и открывать ему не хотелось.

— Мы закрыты! — крикнул он, однако посетитель не успокаивался и продолжал звонить короткими резкими звонками.

«Принесли же черти кого-то», — подумал Бернард, но вспомнил, что ему хотелось появления какого-нибудь собутыльника, и, возможно, тот, за дверьми, кем бы он ни был, мог взять на себя эту сложную роль.

Бернард открыл дверь. Под дождем стоял высокий и худой молодой мужчина в длинном черном плаще и черной же широкополой шляпе. Одной рукой он опирался о дверной косяк, а в другой держал тонкий кожаный портфель. Посмотрев мутными глазами на Бернарда, незнакомец тихо, но уверенно сказал:

— Д-добрый вечер! Я из Министерства магии. Б-Бернард Б-блэк?

— Да, — подтвердил Бернард и подумал, что нужно чаще смотреть новости — в стране появилось аж целое Министерство магии, а он об этом даже не слышал.

— Р-р-родственник?! — внезапно взревел незнакомец.

— Кто? — растерялся Бернард.

— Р-р-родственник, я вас с-спрашиваю?!

— Чей?! — переспросил Бернард и тут понял, что перед ним стоит сильно пьяный человек.

— Б-блэков!

— Блэков? Родственник, — ответил Бернард, потому что приходился родственником как минимум восьми ныне живущим Блэкам.

— О! — обрадовался незнакомец. — Отлично! М-можно мне войти?

— Входите, — разрешил Бернард.

— Август Мартин Голдсмит Третий, — подавая руку, церемонно представился незнакомец.

— Вау, — сдержанно прокомментировал Бернард. — Вино будете?

— Б-буду, — сказал Август, снимая шляпу и плащ и аккуратно устраивая их на вешалке. — А какое?

— Бордо. Французское. Красное. Алкогольное, — объяснил Бернард.

* * *

— И, вы понимаете, они сказали, что всех проверят! — почти проорал Август и в несколько глотков осушил бокал вина.

— Понимаю, — отозвался Бернард, хотя за разговором он уже час как не следил.

— А я работал в Министерстве в то время, когда Тот-Кого-Нельзя-Было-Называть был в шаге от победы, понимаете?

— Кого нельзя называть? — поднял глаза Бернард, отреагировав на обращенный к нему вопрос.

— Того! Они сказали, что всех проверят! А я ему помогал! Ну, не ему самому помогал, но участвовал! И все! Суд! Азкабан! Жизнь — кончена!

— Печально, — пробормотал Бернард.

— Вот! И я об этом же! — Август махнул рукой, задел бокал, и он, упав на пол, разбился.

— Reparo, — рассеяно проговорил он, показывая на осколки небольшой деревянной палочкой, которую вытащил из рукава. Бокал приобрел свою изначальную форму, Август его поднял и поставил на стол.

«Кажется, надо меньше пить», — подумал Бернард, увидев это представление, и помотал головой.

— А Амбридж еще утверждала, что все обойдется! Как же обойдется, если они сказали, что всех проверят!

— Да дура эта Амбридж! — с чувством воскликнул Бернард, которому налоговый инспектор Сара Амбридж вымотала все нервы во время своего последнего визита.

— Согласен, — буркнул уже спокойно Август. — Дура. Но я ей тогда верил, и, наверное, упустил возможность скрыться без последствий, — он открыл еще одну бутылку. — Мистер Блэк, мне надо где-то перекантоваться до завтрашнего вечера, а еще мне нужны деньги.

— Перекантовываться можно хоть неделю, а вот денег — не дам. У меня принцип: я никому не даю взаймы, — сказал Бернард, хотя еще сегодня утром и не подозревал о наличии у себя таких убеждений.

— А я и не прошу взаймы, — обиделся Август. — Я принес вам книги. На продажу. Вы же берете книги на продажу, да?

— Беру, — ответил Бернард. — Если не очень дорого.

— Вот. Здесь одиннадцать книг, — проговорил Август и показал на стопку, стоящую в центре стола. Бернард мог бы поклясться, что этой стопки не было еще минуту назад. — Мне кажется, за них можно дать по десять фунтов, а за эту, — он вытащил откуда-то из-под стола большую книгу в переплете из меха с бронзовой застежкой, — девяносто. Коллекционное издание, ни у кого такой нет. Итого прошу двести фунтов за все.

«Чудовищная книга о чудовищах», — прочитал название Бернард и почему-то подумал, что Август — очередной чокнутый толкиенист, которые в магазин Блэка таскались толпами.

— Думаю, вы знаете, что с этим делать, мистер Блэк, — сказал Август, нежно поглаживая меховой корешок «коллекционного издания».

— Двести? — спросил Бернард, оценивая предложенные ему книги. — Двести у меня нет, — он открыл кассовый ящик и пересчитал деньги, — сто семьдесят шесть. Это все.

Август задумался, а потом произнес:

— Ладно. Забирайте за сто семьдесят шесть.

Бернард отдал деньги, думая о том, что он никогда не продаст эти странные книги, однако Август ему чем-то неожиданно понравился, и он решил, что может позволить себе помочь этому молодому человеку.

Потом Август с жаром рассказывал про то, что он, чистокровный маг (ну, вы понимаете, мистер Блэк) связался с плохой компанией; что он искал кого-нибудь из магглов, кто разбирается в магической литературе, потому что он уже все свое имущество продал, а книги, которые тоже чего-то стоят, остались, но в Косой переулок в его положении идти опасно; что он почти скопил на билет в Уругвай и останется там, пока все не уляжется… Бернард и не пытался уловить суть этой истории, потому что толкиенистов он всегда недолюбливал.

* * *

Мэнни открыл дверь магазина около пяти вечера, зашел, осмотрелся, вышел, посмотрел на вывеску на двери и, очень удивленный, вернулся в магазин. Дело было в том, что в магазине было чисто. Нет, не просто чисто, а невероятно чисто. Так чисто здесь не было даже тогда, когда Бернард встречался с девушкой, страдающей обсессивно-компульсивным расстройством и, что называется, помешанной на чистоте.

Окна сияли, полы блестели, нигде не было ни пылинки, книги стояли ровными рядами на стеллажах, а с дивана исчезло пятно от кофе в форме Австралии, которое Мэнни умудрился посадить еще полгода назад. Как раз на этом диване в обнимку с книгой в меховом переплете спал Бернард. Он был гладко выбрит, причесан и одет в чистый и выглаженный серый спортивный костюм, о существовании которого в гардеробе Бернарда Мэнни и не подозревал.

Совершенно сбитый с толку, Мэнни прошел на кухню, которая тоже пребывала в идеальном состоянии, и увидел стоящие на плите кастрюльку с еще теплым мясным рагу и противень с яблочным пирогом.

— Бернард! — закричал Мэнни, подбегая к дивану. — Бернард!

— Что ты шумишь? — возмутился разбуженный Бернард. Он сел, но не выпустил книгу из рук.

— Бернард! Кто все это сделал? Здесь что — была, — он сделал драматическую паузу, — женщина?

— Нет. Здесь был Август, — сонно пробормотал Бернард и снова лег на диван. — Он сказал, что не может находиться в таком гадюшнике и немного, — Бернард широко зевнул, — прибрался. — Мэнни, я устал. Давай завтра поговорим.

Бернард отвернулся к спинке дивана, обхватил книгу крепче и заснул.

Через три часа, когда Мэнни в полной мере оценил кулинарные таланты Августа, а потом прочитал все принесенные за день газеты, он вдруг понял, что слышит что-то странное: из торгового зала, где спал Бернард, отчетливо слышались его храп и еще чье-то громкое сопение. Мэнни вслушивался в эти звуки так сильно, что стал слышать биение своего сердца, но никакой ясности это не прибавило.

Он тихо подкрался к Бернарду, наклонился к нему и прислушался. Сопение усилилось. Мэнни наклонялся все ниже и ниже, пока прядь его волос не коснулась щеки Бернарда.

— Мэнни, мать твою! — проорал моментально проснувшийся Бернард и вскочил на ноги. Книга упала на пол и раскрылась. Мэнни мог бы поклясться чем угодно, что она издала что-то вроде удивленного вздоха. — Что ты делаешь?!

— Я… — замялся Мэнни. — Я слышал какие-то непонятные звуки…

— Непонятные звуки здесь всегда издаешь только ты, — проговорил Бернард, поднял упавшую книгу, погладил ее по корешку, застегнул застежку и положил на стол. — Пожалуй, я пойду наверх.

* * *

В семь утра Мэнни проснулся, спустился в магазин, сел за стол и взял «Чудовищную книгу о чудовищах». В этот момент он ощутил, что у него в руках как будто оказалось что-то живое, словно он гладил по спине мохнатую собаку. Мэнни расстегнул застежку, книга мгновенно вырвалась, спрыгнула на пол и угрожающе зарычала.

Мэнни крепко зажмурился, досчитал до пяти, потряс головой и открыл глаза. Книга лежала на полу и рычала. Мэнни встал и осторожно пошел к ней. Рычание стало более громким, а потом из страниц сформировалось что-то вроде зубов, книга клацнула своей импровизированной челюстью и начала ползти к Мэнни.

— Мамочки! — взвизгнул он и попятился от книги к стене. Книга, не переставая клацать зубами, продолжала свое движение.

Мэнни снял с ноги кроссовку и кинул ее в книгу. Книга на пару секунд остановилась, словно потеряв ориентировку, и снова поползла к нему. Он кинул в нее вторую кроссовку с примерно тем же эффектом. Тогда Мэнни попытался пнуть книгу, но она вцепилась зубами в его носок, стянула с ноги и сжевала с громким чавканием.