Что такое неудачи и как с ними бороться

Глава 3. Дуэль

Несколько дней Малфой пребывал в самом благодушном настроении. Перед глазами то и дело вставало удивленное лицо Забини, когда тот узнал, что чудачка Лавгуд согласилась пойти с ним на бал.

Блейз действительно был удивлен и сокрушен. Но сокрушался он не потому, что проиграл пари, а потому, что хотел этой затеей сбить с друга спесь — не согласись Полумна в итоге, и Драко бы точно понял, что он не самый идеальный принц в мире. Попереживал бы, конечно, но в итоге, может, и поумнел бы хоть немного. А теперь вон каким гусем довольным ходит, будто чудо сотворил. Блейз даже подумывал, не подлил ли Малфой Лавгуд чего в стакан или не наложил ли Империус на нее, но потом отмел от себя эти мысли. Драко хоть и не праведник, но до такого бы не опустился. Во всяком случае, с девушкой не стал бы так поступать.

Они с Малфоем как раз выходили с травологии, когда сзади их нагнал Невилл Долгопупс и пропыхтел:

— Малфой, поговорить надо.

Драко смерил его презрительным взглядом. Превратившись за несколько лет из пухлощекого мальчишки-неудачника в возмужавшего парня, Невилл все равно имел вид не очень уверенный. Он нервничал и попеременно дергал край то одного, до другого рукава, хмуро глядя исподлобья.

— Чем обязан, Долгопупс? Говори быстрее, я спешу.

Невилл открыл рот, потом закрыл. По лицу начала разливаться краска.

— Зачем ты пригласил Полумну на бал, если она тебе не нравится?

Лицо Малфоя озарила понимающая ухмылка. Вот оно что. Кажется, Долгопупс влюбился в Лавгуд — вот это поворот. Едва сдерживая радость от того, что он еще и дружку Поттера сумел насолить этой затеей, Драко широко улыбнулся:

— А кто сказал, что она мне не нравится? Может, очень даже нравится.

Лицо Невилла уже напоминало свеклу. Блейз быстро переводил взгляд с одного на другого, не решаясь вступить в их диалог.

— Я слышал, как ты смеялся над ней и называл чудачкой! — воскликнул он. —Немедленно откажись идти с ней на бал!

— Вот еще, — лениво отозвался Малфой, поправляя сумку на плече и собираясь уходить. — Она согласилась, ясно тебе? Так что стой в стороне и кусай локти, раз тебе не так повезло, Долгопупс.

— Я вызываю тебя на дуэль! — завопил Невилл вслед.

Успевший сделать несколько шагов Малфой замер. Затем обернулся.

— Шел бы ты цветочки свои любимые перерисовывать. Не дорос еще до дуэлей.

Драко не успел добавить еще какую-нибудь колкость — с легким треском мимо него пролетела красная молния, порвав край мантии и чиркнув по коже огнем. Блейз мгновенно выхватил палочку и направил на Невилла, который вызывающе глядел на них. Малфой скривился, но промолчал. Возмущаться сейчас на всю дорогу не имело смысла — не очень хотелось ставить во всеуслышание, что его ранил Долгопупс. Да и профессора Снегга поблизости не наблюдалось — защитить было некому. Медленно оглядев порванный рукав и напустив на себя самое свирепое выражение лица, он оглянулся и тихо произнес:

— Дуэль так дуэль, Долгопупс. В рыцаря захотел поиграть? Тогда жду тебя в полночь, в астрономической башне. Сегодня.

Конечно, можно было выбрать какой-нибудь пустой кабинет на седьмом этаже, куда редко заглядывали преподаватели или старосты, да и время выбрать не такое позднее, но полуночная астрономическая башня выглядела уж очень романтичным местом для последующих хвастливых рассказов о волшебном поединке. В любой ситуации Малфой старался выиграть для себя все возможное.

По дороге Блейз высказал все, что думает об этой глупой затее.

— А если вас кто-нибудь поймает? Долгопупсу-то ладно, что с него взять. А ты староста, да и отцу непременно донесут.

— Плевать я хотел на все это, ясно?

Малфой практически не беспокоился об исходе дуэли. Долгопупс тюфяк, он даже обезоружить не сможет, как следует. Пара оглушающих заклинаний, и поединок можно считать законченным. В пользу Драко, конечно.

Забини, активно отговаривающий друга от затеи, в итоге сдался и вызвался караулить вход в башню, аргументируя это тем, что не желает бросать его в беде. На самом деле он очень надеялся, что Долгопупс опоздает, и можно будет уговорить Драко уйти. У Блейза было очень плохое предчувствие.

Однако уже первый удар башенных часов застал соперников стоящими друг напротив друга. Невилл выглядел напряженным, но отнюдь не напуганным. Крепко сжав палочку, он выставил вперед ногу и ждал, пока Малфой небрежным движением снимет свою мантию и положит на столик, наколдованный прямо из воздуха.

— Сначала надо поклониться, — процедил он. — Если ты решился на дуэль, так будь добр, исполняй все правила.

По лицу Невилла было понятно, что кланяться он собирается в самую последнюю очередь, поэтому Драко, чтобы не растягивать время, вздохнул и тоже встал в боевую стойку.

Первое заклинание, пущенное на счет «два», а не «три», Невилл не успел отбить. Грохнувшись на пол, он только охнул, но тут же вскочил на ноги.

— Остолбеней!

— Протего, — лениво объявил Малфой, махнув палочкой в сторону ожидаемого заклинания.

Он так и знал, что дуэль будет просто смешной. Неужели Долгопупс за все эти годы так и не смог выучить хотя бы пару боевых заклинаний? Малфой не успел насладиться этой мыслью до конца — Невилл изловчился и успел пальнуть в того Петрификусом. Почувствовав, как все тело мгновенно застыло, Малфой с ужасом услышал стук собственной палочки, упавшей на пол. Теперь он беспомощен, как первокурсница перед Пивзом. Ожидая новых ударов, Драко зажмурился, однако ничего не происходило. Открыв глаза, он увидел Невилла, спокойно стоявшего перед ним. Палочка была опущена. Малфой не успел придумать, почему Долгопупс не собирается избивать его, потому что внизу послышался шум, а через несколько секунд в башню влетела МакГонагалл. Выглядела она чрезвычайно разъяренной. Краем глаза, поскольку повернуться к ней он был еще не в силах, Малфой отметил про себя, что почти всю свою жизнь встречает декана Гриффиндора, пребывающего только в ужасном расположении духа. Интересно, она хоть иногда улыбается?

Узнать это ему так и не удалось, поскольку, расколдовав парализованного Малфоя, она устроила горе-дуэлянтам такой выговор, что где-то далеко внизу заухали совы. Вычетом очков на этот раз не обошлось. Пригрозив записать ночное происшествие в их личные дела, профессор МакГонагалл назначила двухнедельную отработку в своем кабинете.

— И я обязательно сообщу вашим семьям, — грозно добавила она, выдворяя их из башни.

Теряясь в догадках, куда делся Забини, Малфой понуро брел по коридору, провожаемый ненавистным деканом ненавистного факультета. Сзади вот уже несколько коридоров плыл Пивз и распевал во все горло:

Гриффиндорцы победили,

Слизеринца отлупили!

Никакие увещевания МакГонагалл о том, что Пивз нарушает дисциплину замка и тишину в частности, совершенно не помогали. Поэтому, когда уставший и расстроенный Драко завалился на кровать, в ушах у него все еще стояли звонкие выкрики проклятого полтергейста. Блейза в спальне не было.

Как оказалось, Блейзу в тот вечер повезло еще меньше. Оставшись дежурить у входа, он столкнулся с Ханной Аббот, которая в эту ночь патрулировала коридоры. Не ожидая столкнуться со старостой в столь отдаленной части замка, Блейз, однако, не пал духом. Не придумав причину лучше, чем поиск учебника, забытого на прошлом уроке астрономии, он медленно пошел прочь, судорожно размышляя, какими окольными путями ему поскорее вернуться на свое добровольное дежурство. Ханна, ни на минуту не поверив, что слизеринцу в полночь понадобился учебник по астрономии, а также услышав наверху подозрительный шум, тут же отправилась на поиски дежурившего преподавателя, которым, как уже известно, оказалась Минерва МакГонагалл.

Блейз же, свернув в полуосвещенном коридоре не в ту сторону, попался Филчу и миссис Норрис. Второй раз легенда об учебнике не сработала. Блейза сначала завели в душный кабинет завхоза, где Филч со злорадной улыбкой принялся писать что-то в карточку с именем «Блейз Забини», а затем, несмотря на поздний час, препроводил в кабинет к Снеггу.

Северус Снегг, и так не слишком жизнерадостный человек, мало обрадовался своему студенту, которого посреди ночи приволок дрожащий от счастья завхоз. Выпроводив Филча и наскоро пообещав ему «строгое наказание», он развернулся к Забини и потребовал рассказать, «какого черта тот шляется посреди ночи по замку». Блейз товарища выдавать не стал, мужественно принял на себя всю вину и рассказал, что проспорил Теодору Нотту полуночный поход в астрономическую башню.

— Это самая глупая история, которую я слышал, — процедил Снегг. — Хуже только неправдоподобные россказни Поттера.

Встав из-за стола, он указал Блейзу на кипу свернутых пергаментов, сиротливо лежащих в дальнем углу.

— В качестве наказания можете проверить сочинения первокурсников о лунном камне.

Блейз округлил глаза. Их декан практически никогда не наказывал собственных учеников. Стоило очень постараться, чтобы писать строчки в его кабинете — это было самое строгое наказание для слизеринцев. А тут несколько десятков работ!

— Профессор, — начал Блейз, — Вы же не имеете в виду…

— Именно это я и имею в виду, — рявкнул Снегг. — Вы все ужасно мне надоели! Первокурсники — своими бездарными работами, вы — своими бушующими гормонами. За столько времени удалось пораньше заснуть, и на тебе, притащили на порог старшекурсника на сон грядущий! Не советую покидать мой кабинет, пока каждая работа не будет проверена.

Он многозначительно посмотрел на растерянного Забини и ушел, громко хлопнув дверью. Воцарилась звенящая тишина, прерываемая глухим капаньем с потолка. Блейз с тоской посмотрел на ворох сочинений и сел за стол. Учитывая гневное настроение профессора, лучше было не спорить и действительно начать читать нестройные предложения и списанные слово в слово из учебников фразы, царапая в конце каждого листа оценку.

Где-то наверху уже начинало светать, когда Блейз наконец расправился с последней работой и побрел в гостиную Слизерина, не зная, что ему хочется сейчас больше: поспать или прибить Малфоя за все, что с ним произошло.

«Или самому себе в нос дать» — справедливо рассудил он, ложась в кровать и прислушиваясь к ровному дыханию соседей по комнате. В конце концов, Блейз тоже не последнее лицо в этой истории. Он в сотый раз пожалел, что спросил тогда за завтраком у Малфоя про Святочный бал. Однако, оптимистично решив, что на старости лет со смехом будет вспоминать свои школьные годы, Забини с чистой совестью закутался в мягкое одеяло и спокойно уснул, даже во сне улыбаясь своим мыслям.