Темный рыцарь Хэллоуина

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Наконец-то, — бормочет он, его голос теперь громче, когда мы оставили музыку позади.

Мурашки по моей коже извергаются, когда он делает шаг ко мне.

Здесь нет никаких огней, он освещается только серебряным лунным светом. Это заставляет его выглядеть темным и опасным, когда он сокращает пространство между нами, его глаза бродят по моему телу, как будто я стою здесь голой для него.

Инстинкт заставляет меня сделать шаг назад, и дразнящая улыбка дергается у моих губ, когда рычание грохочет в задней части его горла.

Моя спина ударяется о стену, и я задыхаюсь от шока.

— Сейчас только я и ты, красавица. — Его голос едва ли больше, чем рычание, когда он потирает свой большой палец по его нижней губе, это движение посылает болт желания прямо в мою киску.

Его мускулистое предплечье рябит в лунном свете перед моими глазами, когда он прижимает меня руками к стене по обе стороны моей головы.

Он опускается вниз, его губы скользят по моему уху.

Его дыхание проносится по моей коже, сводя меня с ума от моей потребности снова почувствовать его губы против моих.

Я жду, чувствуя, что он хочет что-то сказать.

Его рука приземляется на мою талию, его пальцы слегка погружаются под ткань моего кроп-топа, дразня меня тем, что может произойти.

— Прости, красавица, — шепчет он, наконец.

— Чт—

Мой вопрос о том, почему он извиняется передо мной, отрезан, когда его губы снова находят мои, и я чертовски близка к тому, чтобы забыть, что он даже говорил, когда его язык погружается в мой рот, выискивая мой.

Его руки скользят по моему телу, захватывая заднюю часть моих бедер и поднимая меня вверх по стене, пока они не обернуться вокруг его талии, выстроив нас самым невероятным образом.

— О, Боже, — стону я в его поцелуе, когда он поворачивает бедра, его жесткая длина прямо против моей киски.

Он целует меня так, как будто он буквально умер бы без него. Как будто я его воздух, его спасательный плот, его гребаное жизнеобеспечение, и я здесь для этого, когда мои пальцы сжимают его плечи, мои ногти впиваются в ткань его накидки, желая, чтобы это была его кожа.

Обнаружив шнурок, держащий ткань на шее, я распускаю его, позволяя каскадом падать на пол.

— Черт возьми, — стонет он, когда я просовываю руки под его рубашку, его пресс сокращается, когда я толкаюсь выше, уже зависимая от твердости его мышц.

Он снимает куртку с моих плеч, его губы опускаются к моей шее и вниз по груди, когда я вытаскиваю запястья из одежды и бросаю ее на пол, чтобы присоединиться к его накидке.

— О, Боже, — захныкала я, когда его пальцы пропали под моим кроп-топом, зная, что у меня под ним ничего нет.

Через несколько секунд он подтягивает его вверх по моему телу, не давая мне другого выбора, кроме как поднять руки.

— Иисус, красавица, — шепчет он, закрыв глаза, прежде чем они упадут на мою голую грудь. — Никогда не нуждался ни в чем так сильно за всю мою жизнь.

Подняв меня выше, как будто я вешу не больше, чем перышко, он целует меня в грудь, над бугорком моей груди, прежде чем засосать один из моих сосков в рот.

— О, черт возьми, — задыхаюсь я, моя голова падает обратно к стене, когда ощущение его горячего рта на моей чувствительной коже поглощает все мое тело.

Моя рука поднимается без инструкций из моего мозга, моя потребность запустить пальцы в его волосы и прижать его ко мне, чтобы заставить его продолжать, слишком много, чтобы вынести, только когда я соединяюсь с его маской, его горячие пальцы обхватывают мое запястье, мешая мне обнажить его лицо.

— Я дам тебе все, что угодно, красавица. Но не это.

Его губы снова находят мои, когда прохладный ночной воздух окружает мой нежный пик за несколько секунд до того, как он прижимается к его рубашке, заставляя меня снова стонать.

Он целует меня до тех пор, пока я снова не затаю дыхание, прежде чем признаться в чем-то, что заставляет мою голову кружиться, а конечности превращаться в желе.

— Мне нужно попробовать тебя на вкус, красавица.

Я должна сказать, что нет, я должна потребовать узнать, кто он, прежде чем позволить этому продолжаться дальше, но страх того, что он уйдет и оставит меня здесь замерзшей, слишком силен.

— Черт, — выдыхаю я, нервы бьют меня, как грузовик. — Я… э… Я никогда…

— Я знаю, — говорит он, намекая на то, что он более чем осознает, кто я, или, более того, что я делаю или не делаю. — Позволь мне быть твоим первым.

Он собирает мою пышную юбку, его пальцы гладят мои бедра и поднимаются выше, пока они не столкнуться с моим пропитанным кружевом, которое покрывает меня.

— Такая мокрая для меня, красавица. Держу пари, что ты такая чертовски сладкая на вкус.

— Боже мой, — задыхаюсь я, когда он трет меня через ткань.

— Это чувствуется хорошо? — Шепчет он мне на ухо, кончиком языка прослеживая край, заставляя меня дрожать.

— Д-да.

— Хочешь большего?

— О Боже.

Его пальцы отодвигают мое нижнее белье, освобождая мою кожу и снова находя это точное место. Только это примерно в миллион раз интенсивнее без барьера между нами.

— Черт возьми. Черт возьми.

— Ты еще красивее, когда разваливаешься для меня, — бормочет он, отступая, чтобы понаблюдать за мной.

Я хочу смутиться. Я хочу сказать ему, чтобы он остановился, но по мере того, как что-то зарождается внутри меня, обещание эпического взрыва удовольствия прямо на горизонте, я не могу найти в себе силы сделать ни одной из этих вещей.

— Пожалуйста, — умоляю я. — Пожалуйста, мне нужно—

— Шшш, я знаю, что тебе нужно, красавица. Доверься мне.

Он толкается ниже, вонзая палец внутрь меня, в то время как его большой палец продолжает кружить вокруг моего клитора. — Отпусти. Позволь мне посмотреть, как ты кончаешь для меня.

Я киваю, это единственное, что у меня есть возможность сделать, когда его пальцы восхитительно трутся внутри меня.

Мне не привыкать к тому, на что способно мое тело. Я… экспериментировала собой. Но, черт возьми, ничто из того, что я делала, не приближается к тому, как это ощущается сейчас. Как он ощущается.

— Боже мой.

— Кончай для меня, красавица.

Он сворачивает пальцы, его большой палец сильнее прижимается ко мне, и что-то внутри меня разбивается.

Яркие огни вспыхивают за моими глазами, когда я клянусь, что что-то похожее на фейерверк вспыхивает под моей кожей.

— Черт возьми, да. Черт возьми, красавица. — Мои бедра дергаются, вырывая последние искры удовольствия. — Оседлай мою руку.

Он не останавливается, пока мое тело не перестанет биться в конвульсиях и мой оргазм не утихнет.

Дрожь проходит по моему телу, когда он вытаскивает из меня, его глаза впились в мои, когда он поднимает пальцы ко рту.

— О Боже, — я выдыхаю, когда его веки опускаются, когда он сосет их.

Мои губы расступаются в шоке, когда я беззастенчиво смотрю на него, пробуя меня.

— Еще, — стонет он, опуская пальцы. — Мне нужно больше.

— Ааай, — визжу я, когда мои ноги покидают пол.

Он вращает меня, прежде чем опустить мою задницу на что-то. Стол? Комод? У меня нет ни малейшего понятия, но когда его рука обхватывает мой затылок, и он побуждает меня лечь назад, когда его рот снова претендует на мой.

Я могу попробовать себя на его губах, но вместо того, чтобы мне было неприятно, как я думала, это только подстегивает меня.

Мои пальцы дергаются, чтобы схватиться за ткань, отчаянно пытаясь снять с него рубашку, чтобы почувствовать его кожу против моей, но каждый раз, когда я натягиваю ее на живот, он мешает мне поднять ее выше.

— Пожалуйста, мне нужно— Его глаза мелькают с темным намерением, отсекая мои слова, когда он обвязывает мою юбку вокруг моей талии. — О, черт.

Мои трусики, кажется, просто тают со мной, и следующее, что я знаю, я полностью открыта для него с моими бедрами, широко расставленными его гигантскими руками.

Я извиваюсь… чтобы я ни делала сверху, когда он смотрит на меня.

Когда я думаю, что он ничего не собирается делать, он бормочет — Красивая, — прежде чем выпустить поток горячего воздуха на мою набухшую киску.

— О, Боже, пожалуйста.

— Только потому, что ты так вежливо попросила, — говорит он, голод и юмор смешиваются в его глубоком голосе.

Громкий крик эхом разносится по пустой комнате, когда его рот соединяется с моей киской.

О, черт возьми.

Его язык двигается по мне, как будто он голодает. Облизывая меня с самым головокружительным давлением.

— Ты на вкус как рай, красавица.

— Больше, — плачу я, бесстыдно преследуя очередной релиз, который начинает расти во мне.

— Ты тебя будет все, — обещает он, прежде чем его палец обведет мой вход, толкаясь прямо внутрь, дразня меня самым вкусным способом.

Прикусив внутреннюю часть щеки, я молча требую, чтобы он протолкнулся внутрь меня, чтобы найти то место, которое он касался раньше, которое заставляет мои колени трястись.

Я хотела бы назвать его имя, что угодно.

Потянувшись к нему, моя рука ударяется о твердый пластик его маски, которая впивается в мои бедра, но, как и в прошлый раз, он ловит мою руку, прежде чем я смогу сорвать ее с его головы.

— Почему? — Я плачу, расстраиваясь, что он не покажет мне свое лицо.

Чего он боится? Что я передумаю?

Сейчас, это крайне маловероятно.

— Доверься мне, — рычит он, едва покидая мою киску на секунду.

Он усиливается, внезапно погружая свои пальцы глубоко внутрь меня и заставляя мою спину выгибаться от твердой поверхности, на которую он меня положил.

— Кончай для меня, красавица.

Он сосет мой клитор, это почти слишком много, слишком больно, но затем он сворачивает пальцы таким образом, что просто заставляет меня летать.

Я думала, что мой первый релиз был интенсивным, но это было ничто по сравнению с тем, как его язык продолжает щелкать по моему клитору, а его пальцы трут мою точку G, как будто у него есть карта моего тела.

Все мое тело блестит от пота, когда я лежу там с вздымающейся грудью, отчаянно пытаясь отдышаться.

— Вау, — я, наконец, дышу, когда удовольствие полностью утихает, и он отдаляется от меня.

Он стоит между моими ногами — любой стыд, который я могла бы полностью прошел после того, как его лицо было там, пока он это делал, — с его подбородком, сверкающим в лунном свете от моей влажности.

— Черт возьми, — лает он, глядя на меня, его челюсть сжимается в отчаянии, когда его кулаки сворачиваются по бокам.

— Ч-что? Я сделала что-то не так? — Спрашиваю я, мои щеки горят. Я благодарна, что там достаточно темно, чтобы он не мог видеть.

Небольшой смех падает с его губ, когда он почти нервно потирает заднюю часть шеи.

— Нет, красавица. Ты идеальна. Слишком чертовски идеально.

Почувствовав, что он закрывается, я бросаюсь сесть.

— Что случилось? — Я спрашиваю, мое сердце чертовски близко, чтобы выпрыгнуть, когда его глаза скользят к двери. — Н-нет, не уходи. П-пожалуйста.

— Я даже не должен был приводить тебя сюда. Я не должен был быть здесь с тобой.

— Почему? Кто ты?

— Не тот, кому ты должна позволять прикоснуться к себе, не говоря уже о том, чтобы умолять остаться.

— Кто это сказал?

— Я.