Проект «Мягкий и пушистый»

Со всех сторон на товарищей пялились фурри. Те, что постарше, и больше ростом, имеющие более тёмный мех, смотрели спокойно и сдержанно. Чувствовалась внутренняя дисциплина и воспитание. Молодые же фурри пялились на гостей во все глаза. Толпа малышей фурри, ростом, не больше метра, преследовала процессию. Они прятались за разными импровизированными укрытиями, но не отставали от людей. Их щебет было сложно не заметить — они явно с интересом обсуждали гостей, на своём чужеродном наречии.

Необходимо отметить, что всё помещение, без исключений, было покрыто полумраком. Странник сделал вывод, что эти существа не очень любят яркий свет. Ещё одна странность, бросающаяся в глаза: нигде не было видно старых или немощных фурри. Странник поинтересовался у Чака, как видно, ответственного за контакты с людьми. Ответ был прост — злые и грубые люди уводили их куда-то, и больше стариков никто не видел. “Видно, учёных интересуют только молодые и здоровые фурри” пришёл к выводу Сталкер.

Фурри, преимущественно, говорили на странном, чуть, шипящем языке. Совершенно никаких совпадений с общим языком человечества, или старыми, до-катастрофными языками. “Они отличаются от нас как внешним видом, так и мышлением” проскочило в голове у Странника. Вообще, всё увиденное поражало. Будь Сталкеры менее закаленными длинной жизнью и разного рода опытом, наверное, они не смогли так стойко перенести всё увиденное.

Странник обратил внимание, что Рикошет и Конда тщательно изучают и фиксируют всё, что видят вокруг. Профессиональные привычки. Малыш же, оправившись от первого шока, вновь напялил маску легкомыслия, и лишь насвистывал себе под нос. Иногда, конечно, он делал квадратные глаза, увидев очередной странный аспект быта пришельцев, и произносил что-то вроде “Вот те на..” или “Вот это да…”.

Вскоре четвёрку товарищей привели к отдельной секции, которая отличалась от остальных. Тут чувствовалось что-то духовное. Свечи, какие то странные подвески из разноцветных верёвочек и артефакты неизвестного назначения. У входа в аккуратно сложенную пирамиду из большой контейнеров, размером в десять или двенадцать метров, стояла церемониальная охрана. Странник понял это по разноцветным жилеткам, надетым на фурри. В руках они держали длинные палки, наконечники которых были из железа, и имели лезвиеобразную форму.

Процессия остановилась, и Чак дал людям знак рукой: “Ждите”. После этого, он сделал несколько странных, танцеобразных движений, и скрылся внутри пирамиды. Малыш, было, двинулся за ним, но налетел на крест, молниеносно поставленный оружием церемониальной охраны. Скорчив наигранную гримасу обиды, он отошёл в сторону, и начал с поддельным интересом изучать побрякушки.

Через минуту, из пирамиды вышел Чак. За ним следовала, самка фурри, в цветастом наряде. Это было подобие платья без рукавов, что носили земные женщины. Только сделано оно было из переплетенных веревочек, сгруппированных по цветам, и тонких цепочек непонятного металла.

Сердце Странника вдруг заколотилось в груди, как бешеное. Приятный запах, смешанный с чем-то мускусным ударил ему в нос. Ноги и руки слегка задрожали. Хорошо, что на это никто не обратил внимания.

Это было странное чувство, доселе ему неизвестное. Как будто внутри неожиданно сжалась пружина. Дыхание перехватило, но сконцентрировавшись, Странник смог восстановить его спокойный ритм. Сталкера буквально влекло к этой жрице. Нет, не в сексуальном плане, хотя формы этой фурри могли дать фору некоторым человеческим красавицам. Это был магнетизм другого порядка. Странник вдруг почувствовал, что ДОЛЖЕН поговорить с ней. От этого зависело его будущее, впрочем, как и будущее всего человечества. И если она отвергнет его — жить ему больше будет незачем.

Жрица обвела всех гостей взглядом, и остановилась на Страннике. Вытянув руку в его сторону, она показала на него пальцем:

— Я буду говорить только с НИМ, и только НАЕДИНЕ! — сказано это было властно, и на общечеловеческом языке. Вероятно специально, чтобы её поняли и люди.

Чак положил руку на её плечо, но не так, как делал, это приветствуя людей. Затем, не отрывая руки, он поклонился жрице, и что-то выкрикнул на своём языке. Сопровождающие процессию немного расступились.

— Я согласен! — почти прокричал Странник.

— Да ты в своём уме, Ромэо? — вмешалась Конда с некоторой ревностью в голосе. Её вопрос привёл Странника в чувства. Другие мужчины лишь наблюдали за разворачивающейся сценой, не вмешиваясь.

— А ты? Обольстительница? Свела мальчика с ума! — продолжила Конда ткнула пальцем в сторону жрицы.

Ритуальные стражи, было, подались навстречу Конде, но были остановлены взмахом ладони жрицы. Они подошла к Конде и что-то зашептала ей на ухо. После непродолжительного женского шушуканья, Конда сделала шаг назад и произнесла, уже более спокойным тоном:

— Ладно. Но если обидишь его — узнаешь, какие человеческие женщины в гневе! Пасть порву, моргалы выколю! — заключила Конда елейным голосом, стреляя глазками.

— Да будет так! — жрица подняла руки вверх в ритуальном жесте. — Накормите других и познакомьте с нами обычаями. Ответьте на все вопросы, и будьте радушны к нашим гостям.

Сопровождающие засуетились, и двинулись в сторону. Странник кивнул Конде, в благодарность. Та, лишь подмигнула ему в ответ, и, взяв Рикошета и Малыша под локти, потащила их по направлению пищеблока. Жрица же, позвала Странника в “храм” мановением руки.