Капитан без прошлого

11. Разбор полетов

— Лихтеровоз «Космокор-1343» час назад покинул Маргору, — поведал мне усталый полицейский инспектор в своем тесном, но светлом и даже с некоторой претензией на уют (одни цветущие кактусы на подоконнике чего стоили!) рабочем кабинете. — Да и в любом случае в его экипаже нет офицера или даже матроса по имени Ваал Комм иль Дарра, — добавил он. — Человек с таким именем действительно числится в штате корпорации, но служит совсем на другом судне — «Космокор-1801», сейчас оно направляется из системы Ялла на Чукулаку.

— То есть негодяй все же был самозванцем? — зачем-то уточнил уже очевидное я.

— Разумеется, капитан, — кивнул инспектор. — И все же корпорация не станет выдвигать против вас обвинение, — заметил он затем.

— Обвинение? Против меня?! — сперва я даже решил, что хозяин кабинета оговорился.

— Вы сделали заявление, в котором увязали «Космокор» с попыткой ограбления, — развел руками мой собеседник. — Обычно их адвокаты такого с рук не спускают.

— Но я не делал никаких заявлений! — нахмурился я. — Только обратился к вам!

— И высказали при этом вздорное предположение о возможной связи грабителя с «Космокором» — добро хоть прямо не назвали его их штатным сотрудником! Этого было бы более чем достаточно, капитан. Но в своем запросе в корпорацию я взял на себя смелость значительно смягчить формулировки и сместить акценты на нейтральные. Не благодарите.

И не собирался, честно говоря! Хотя, если задуматься — наверное, следовало…

В полицию я позвонил сразу же, как только мы с Диком выбрались из того ангара — и, соответственно, появилась связь. Думал, они тут же примчатся на место, но узнав, что непосредственной опасности для нас с юнгой уже, вроде как, нет, оператор предложил нам самим явиться в комиссариат — ну или подождать на месте пару часов, пока у них освободится какой-нибудь патруль.

Ждать мы, понятно, не стали, но и сами в полицию сломя голову не побежали — раз уж такое дело, сперва я решил отвести Дика на «Еву», в медотсек — правый глаз у парнишки, который ему едва не выбил броском перстня один из негодяев, напрочь заплыл, да и пропущенный под дых удар кулаком давал о себе знать — держаться прямо у мальца пока не очень получалось. Злополучный перстень я, кстати, подобрал и сунул юнге в карман форменной куртки — его трофей, заслужил. Кортик же свой мальчонка не выпустил из руки, даже падая с ящиков.

Нужно было еще решить, что делать с игольником. Сперва я полагал, что его заберет с места преступления прибывшая полиция, но коли они тут такие все из себя занятые… А пукалка, как пренебрежительно обозвал ее Дик, между прочим, две с половиной сотни кредитов стоит — и это не считая цены боезапаса — если новая, конечно! В общем, игольник благополучно отправился в мой капитанский сейф, в компанию к уже обитавшей там паре бластеров. В полиции же я решил сказать, что так оружие в темноте и не нашел — а там уж мало ли кто ушлый его потом подобрал!

Впрочем, инспектор у меня про игольник даже и не спросил.

— Напавших на вас я объявил в розыск, но почти наверняка они уже за периметром, — продолжил между тем полицейский — оказалось, что мой расторопный юнга исхитрился еще и запечатлеть рожи грабителей на свой СИК, но мне парнишка сообщил об этом уже на «Еве», так что в комиссариат голограммы я переслал лишь оттуда — что, увы, дало негодяям неплохую фору.

— А за периметром что, закона нет? — едко осведомился я.

— Ох, не топчитесь на больном, капитан! — тяжко вздохнул инспектор. — Наша юрисдикция исчерпывается портом, а со здешней городской стражей мы словно на разных планетах живем! Добро хоть друг в друга не стреляем, а когда-то и такое случалось! Здесь, у нас, этот ваш мнимый Ваал Комм иль Дарра — презренный преступник, а за периметром он добропорядочный гражданин, еще, небось, и налоги платит с награбленного в порту. С другой стороны, сюда ему теперь уже возврата нет — а это для таких как он наказанием едва ли не похуже тюрьмы будет: там отсидел пару витков — и за старое, а так где он станет отныне промышлять? В городе мелочь по карманам тырить? У них там, не поверите, металлическая монета до сих пор в ходу! А настоящие-то деньги — все здесь, внутри периметра, прилетают и улетают с кораблями…

Ну да, где деньги — там и преступники: коридор комиссариата, куда я вышел, простившись с инспектором, был полон народу: ожидавших приема потерпевших да вызванных на допрос свидетелей. Двое полицейских вели сквозь толчею задержанного, безносого ушастого бриммчанина, скованного силовыми наручниками — должно быть, видавшими виды: при каждом шаге арестанта они неимоверно искрили, заставляя бедолагу болезненно кривиться. Хотя какого там бедолагу — тоже ведь, небось, кого-то ограбил, а то и чего похуже отмочил!

Как и недавно в баре на Бака, при виде выходца с Бриммы меня не к месту посетила дурацкая мысль: интересно, а хвост у него есть? Или отрезал?

И в этот момент толпа в коридоре, только что с большой неохотой пропустившая полицейских при исполнении, стремительно расступилась — словно ее лучом бластера рассекли — и в освободившемся проходе я узрел кое-кого, у кого этот самый хвост уж точно имелся. И не куцый лысый обрубок, вроде того, что мог сохранить себе бриммчанин, а длинный, пушистый, гордо вздернутый трубой… По комиссариату шествовала фелида.

Название это всплыло у меня в мозгу почти мгновенно, с пояснением моя наложенная память также на сей раз не замедлила:

«Нечеловеческая раса, колонизировавшая ряд планет Приграничья. Координаты материнской звездной системы неизвестны. Технологически развита, при этом неконфликтна. Внешне представители весьма похожи на…»

Это мне, собственно, можно было уже не напоминать — на что похожи фелиды, я сейчас видел собственными глазами. Сквозь расступившуюся толпу шла рыжеволосая человеческая девушка лет шестнадцати, эталонной, что называется, изначальной внешности — если, конечно, не считать мохнатых треугольных ушек на макушке (кстати, вовсе не в цвет волос — серых) и уже упомянутого мной шикарного хвоста, также серого. При этом ни на лице, ни на обнаженных ниже локтей изящных руках, ни на точеных стройных ножках, открытых от самых туфелек и до нижнего края более чем легкомысленной юбочки, ни малейших следов серой, рыжей или какой-то иной шерсти не наблюдалось.

«За характерный облик в обиходе фелид называют “кошкодевочками”, — подгрузилась мне новая порция общеизвестной информации. При этом генетически что с человеком, что с известными на многих планетах представителями так называемых “кошачьих” они имеют весьма мало общего. Ни в каком смысле не являются они и “девочками”, представляя собой расу синхронных гермофродитов, способных одновременно продуцировать и мужские, и женские половые клетки. Несмотря на это, в популярной человеческой литературе, живописи и стереокинематографе образ фелиды неизменно носит подчеркнуто сексуальный характер».

Ну да, и последнее — ни разу не удивительно…

Между тем «кошкодевочка» чинно проследовала по затаившему дыхание коридору, равнодушно миновала меня, едва не задев качнувшимся в сторону хвостом, и скрылась за одной из дверей.

— Отмечаться пошла, — пробормотал кто-то у стеночки. — Им положено по прилету!

— Я бы такую тоже… отметил, — выдохнул другой голос.

— Даже не мечтай! — заявили ему сразу с двух или трех сторон.

— Я слышал, у них там зубы растут! — добавил какой-то знаток.

— Нет у них вообще никакого «там» — они как амебы, делением размножаются! — горячо возразил другой доморощенный специалист по фелидам.

Тут толпа и вовсе загалдела наперебой, я же, воспользовавшись так и не успевшим сомкнуться пустым пространством посередке коридора, поспешил к выходу — но, надо признать, тоже под глубоким впечатлением.