Древние боги нового мира. Книга 2

Кровавым заревом затянут сектор весь Депеши к Терре шлёт лорд-милитант: «Мы в окруженье и потерь не счесть Пришлите в помощь нам космодесант!»

- Неплохая песня. – признал Александр, дослушав до конца. Тем более, парни и девчонки в столовой с удовольствием ее подхватили – Такую слышал? – спросил он и перебрал струны инструмента:

– Салам, бача, вот мы и встретились с тобой…

- Салам, бача, как поживаешь, дорогой? – не остался в долгу я.

- Дай мне, бача, свою колючую щеку. – затянули мы дуэтом – Дай я, бача, тебя покрепче обниму. Бача… Бача…

- О! – удовлетворенно произнес Алекс – Спелись.

- А «бача» – это кто? – спросили из толпы народа придвинувшейся поближе. Кажись, количество людей увеличилось чуть ли не в два раза, пока пели. Как я уже говорил – все члены команды Алекса свободно владели русским. Как и Мара, восхищенный взгляд которой поймал.

- «Бача» - молодой человек. «Парень», «пацан», «братан». Обращение к своему в доску другу одной из восточных государств на нашей планете. – пояснил Александр и обратился ко мне: – Ты тоже был за речкой?

- Какое там. – махнул я руками – В восемьдесят девятом, когда завершался вывод, я еще школьником был. Зато другой конфликт застал. Вроде и вы в нем приняли участие.

- Это какой? – с интересом спросил седовласый майор.

В ответ я поудобнее устроил гитару на ногах:

Чечня в огне, здесь не Афган - Приказ войти войскам отдан. И мы вошли, но не стрелять - ведь там же дети! Колоны шли и там их жгли, Дым простирался до Москвы. Так кто же нам за боль и гарь теперь ответит? Колоны шли и там их жгли, Дым простирался до Москвы. Так кто же нам за боль и гарь теперь ответит?

Подхватив с первых аккордов мелодию, Александр показал, что и эта песня ему знакома:

В окопах мы, кругом туман. Здесь вся война сплошной обман: Эстонским снайпером комбат, Смертельно ранен! И матерясь, мешая грязь, дождём свинца сметая мразь! Наш полк дошёл, дополз до ГРОЗНОГО окраин!

Закончили опять дуэтоми:

Сейчас в России Новый Год - поёт смеется мой народ. А чтоб он пел мы у дудаевских развалин! Душман нам в спину, сволочь, бьёт, броня горит, свинец в живот И мать моя ты не грусти мы с Честью пали А мы в окопах ждём ответ: за деньги банка "Менатеп", Иль за Россию-мать мы кровь здесь проливали? Не за копейки и рубли идём мы по земле Чечни А чтоб тебя Россия – «Русь великой» звали

Чечня в огне, здесь не Афган - Приказ войти войскам отдан. И мы вошли, но не стрелять - ведь там же дети! Колоны шли и там их жгли, Дым простирался до Москвы. Так кто же нам за боль и гарь теперь ответит?

- Класс. – высказалась Кири, после того как стихли последние аккорды.

- Принимал участие? – поинтересовался Александр.

- Уже под конец. – признался я – Когда боевиков в горы выдавили. Две командировки. В штурме города не участвовал.

- Кем, если не секрет?

- Какие тут сейчас секреты? Разведка. – скромно ответил я.

- А действовали где? – проявил настойчивость Александр.

- Южная Чечня. Шатойский район. – не видел смысла скрывать дела давно минувших дней, да еще и вдалеке от родных пенатов.

- Погоди… – задумался Александр – Девяносто шестой год. Правильно? Разведка в Шатойском районе. Спецназ?

- Разведка. – скромно поправил я и добавил: – Впрочем, да. Специального назначения.

- Ветров фамилия? Позывной «Ветер»? Группа капитана Смирнова? – забросал меня вопросами Александр.

- Вообще-то да. – осторожно ответил я – Что-то не припомню, чтобы встречались.

- А мы и не встречались. – ответил удовлетворенно кивнувший Александр – Зато от наших экипажей только положительные отзывы о тебе слышал. На БШУ (бомбо-штурмовой удар) машины заводил, как по ниточке. Со стороны Солнца и давая четкие ориентиры. Одно удовольствие было с тобой работать. Многие вообще думали, что ты стандартный ПАН (Передовой авиационный наводчик). Сам летун – минимум. Не то, что некоторые: пара уже входит в боевой разворот, требует от прижатой наземки куда, собственно, наносить удар, и слышит из зеленки: «Я вам рукой помахал. Правее метров триста насыпьте». – Александр аж поперхнулся от возмущения – Помахал рукой вертушкам из зеленки. Правее насыпьте.

- Хорошие учителя были просто. – Вспомнил Виталю и его опыт, впитанный через снятую ментограмму – Впрочем, не будем о грустном. Давайте об армейском грустном, которую офицеры любят больше, чем патриотические песни Газманова. – предложил я и поправил гитару:

Мои друзья — начальники, а мне не повезло:

Который год скитаюсь с автоматом.

Такое вот суровое, мужское ремесло

Аты-баты. Аты-баты.

Афганистан, Молдавия и вот теперь Чечня

Оставили на сердце боль утраты

За всех кого не вывел из-под шквального огня.

Аты — баты. Аты — баты. Поддержал Александр.

Жена моя красавица оставила меня.

Она была ни в чем не виновата.

Ни дома, ни пристанища — какая ж тут семья!

Аты — баты, аты — баты.

Служил я не за звания и не за ордена.

Не по душе мне звездочки по блату,

Но звезды капитанские я выслужил сполна.

Аты — баты, аты-баты.

Россия нас не жалует ни славой, ни рублем,

Но мы ее последние солдаты.

И значит, надо выстоять, покуда не умрем.

Аты-баты, аты-баты.

Аты-баты, аты-баты.

- Да… – после непродолжительного молчания произнес Александр – Капитанские звездочки я точно выслужил сполна.

- Кстати. – вспомнил я – Есть такой автор песен. Анисимов Николай. Много очень хороших песен. В том числе просто душераздирающая про вертолетчиков в Афганистане.

- Ну да. – подтвердил Александр – Одни «Грачи прилетели» чего стоят.

- Но я бы хотел напомнить про вертолетчиков. – сказал я – Помнишь?

Небес родных голубизна Мне снится ночи напролёт Там в Белоруссии весна, А здесь сам чёрт на разберёт Увы, всё было не во сне Войны той шёл последний год И под Кабулом весь в огне В ущелье падал вертолёт…

Начал речитативом я и был немедленно подхвачен знающим эту песню Александром:

Кабина полная огня Окончен мой последний бой В ближайшем будущем меня Ждёт смерть в стране совсем чужой Зажат я огненным кольцом «Мой борт горит!!!» - кричу в эфир Навек безжизненным лицом Уткнулся в ручку командир. И за спиной борттех молчит Проклятый холодок внутри А ДШК – тот всё стричит Да не один – их штуки три. Во идиоты, что стрелять… И так горю – уже предел Мне больше в жизни не летать Каюк мне здесь. Я… Я прилетел. А в это время за рекой Там, где в бою не умереть У русской матери одной Вдруг сердце начало болеть Увы, всё было не во сне Войны той шёл последний год И под Кабулом весь в огне В ущелье падал вертолёт… Ревёт и стонет вертолёт Не хочет тоже умирать Нам с ним сегодня не везёт Летать ещё бы и летать… А о себе уж я молчу Сейчас бы спирта мне – до дна В последний путь к земле лечу Ах, эта чёртова страна!.. В ушах радистки слёзный крик: «Борт 37! Ответьте мне!» А жизни мне остался миг Молчу как рыба – весь в огне. А здесь угрюмые места В ущелье падать глубоко Хоть схоронили б – во мечта Да наши где-то далеко… А в это время за рекой Как будто свет вокруг погас У русской матери одной И слёзы капали из глаз Увы, всё было не во сне Войны той шёл последний год И под Кабулом весь в огне В ущелье падал вертолёт… Судьба здесь видно не причём Хоть не такого ждал конца Я не жалею ни о чём Вот жаль лишь маму и отца А говорят пред смертью в раз Перед глазами жизнь пройдёт И надо ж было сбить им нас И борт наш вряд ли кто найдёт Так неохота умирать В огне я вспомнил здесь о ней Я так хочу её обнять И жить охота – хоть убей… Я вспомнил тот осенний вечер… Под грохот пуль – горох о стенку Я вспомнил даже нашу встречу Я вспомнил всё! Ах, Ленка!...

Отвернувшись в сторону, успел увидеть полные слёз глаза Мары, которые девушка торопливо смахнула. Эко как пробрало. Подавшиеся вперед абордажники тоже сжимали кулаки. Не! Обстановку надо разряжать! Оглянувшись по сторонам, ударил по струнам:

А как известно, мы народ горячий И не выносим нежностей телячьих, Но любим мы зато телячьи туши, Любим бить людей, любим бить людей, Любим бить людей и бить баклуши. Мы раз-бо-бо-бо-бойники, Разбойники, разбойники, Пиф-паф, и вы покойники, Покойники, покойники, Пиф-паф, и вы покойники, Покойники, покойники. А кто увидит нас, тот сразу ахнет, И для кого-то жареным запахнет. А кое-что за пазухой мы держим, К нам не подходи, к нам не подходи, К нам не подходи, а то зарежем. Мы раз-бо-бо-бо-бойники, Разбойники, разбойники, Пиф-паф, и вы покойники, Покойники, покойники, Пиф-паф, и вы покойники, Покойники, покойники.