Ярость небес. Том 10. Часть 1

Глава 16

—… но это хороший пёс.

— И притом людоед.

Фрезенбург обернулся.

— Все мы людоеды.

— Почему?

— Потому что так оно и есть. Мы, как и он, воображаем, что мы хорошие.

И нам, как ему, хочется немножко тепла, и света, и дружбы.

(Эрих Мария Ремарк, «Время жить и время умирать»).

Флерал, Гуконский хребет, недалеко от Пика Облачной Арены

'Желаете активировать умение «Тёмный мститель»?

Да/ Нет'.

«Да».

Что может противопоставить птенец, пусть даже и легендарного императорского кондора, Первожрецу Хаоса? Злому Первожрецу, который ради достижения цели потратил одну из своих «ультовых» способностей, пережил сложнейший бой с его злобной мамашей, а потом истратил свою единственную подстраховку — «Тёмного мстителя», на случай смерти только для того, чтобы этот тупой птенец случайно ничего не сотворил с оставшимися двумя яйцами.

Очень дорогими яйцами, стоящими столько, что можно смело называть любую устраивающую тебя цену, и практически каждый ТОП-овый клан вывернется наизнанку, чтобы выкупить их у тебя. Легендарные питомцы — товар штучный и невероятно редкий.

Вот только продавать я их не собирался.

Моя жадность рыдала навзрыд, когда мне пришлось приморозить дикого птенца руной «Хагал», а потом, подтащив к краю гнезда, сбросить его вниз в облака.

Крик испуганного детёныша императорского кондора раздался только спустя несколько секунд далеко внизу. Ну а что мне было с ним делать? «Профита» за убийство я бы получил немного, а надеяться, что из него может выпасть что-то стоящее — это подвергать опасности всю мою миссию.

Не хочу в угоду своей жадности, чтобы там не верещал внутри домовитый хомяк, обнаружить в бою хотя бы даже одно из тех неприятных умений, которыми его мать чуть не закатала нас в шпили Гуконского хребта. Это был бы «эпикфэйл». Глупее провала даже и не придумать.

Именно поэтому участь дикого была предрешена.

Оставалось только решить, что делать с оставшимися двумя яйцами, и соображать нужно было очень быстро. Как только дрогнет скорлупа, эти активы не будут стоить и выеденного яйца, уж простите за каламбур.

В инвентарь, естественно, они помещаться не пожелали, что было предсказуемо. Игра хоть и имеет некоторые фантастические особенности, но вот по части реализма и хоть какой-то достоверности, она всё же придерживалась физических законов реального мира.

Там тоже нельзя наковальню спрятать в крохотную женскую сумочку, вмещающую лишь тушь для ресниц и смартфон.

Пытаться измыслить способ, как их отсюда забрать, я тоже не стал. Пока я буду, как Сизиф, волочить эту громадину по Флералу, может случиться всё, что угодно: птенец решит вылупиться, встреча с другими игроками, моя криворукость. Да меня всем миром засмеют, если я умудрюсь грохнуть такую вещь.

Крутанув адамантиевый перстень, я решительно шагнул в раскрывшийся портал.

На то, чтобы найти в Кроат-думе Гариона, мне потребовалось больше получаса. За это время я успел несколько раз проклясть Первожреца Двалина, который постоянно куда-то исчезал перед моим приходом. Как специально.

Причём, логики в его передвижениях не было никакой. Здание городского совета, таверна, потом ещё одна таверна, ремесленный квартал, снова здание городского совета…

Такое впечатление, что Гарион, узнав, что творится у ремесленников, только и делал, что советовался, скотина бородатая, и бухал в тавернах, как последний пропойца.

Нашёл я его случайно, когда уже устал носиться, как наскипидаренный, по Кроат-думу. Гном вот-вот был готов уйти порталом неизвестно куда.

— Гарион! — окликнул его я, видя, что коротышка ждёт, пока арка портала разгорится ярче. — А ну стоять! Это приказ! — гаркнул я во всю мощь лёгких, видя, что при звуке моего голоса он вздрогнул, но предпочёл сделать вид, что не услышал. — Я нашёл! — добавил я, боясь, что он решит ослушаться.

Склочный гном был способен и на такое. Уж я их породу уже хорошо знаю.

Расчёт оказался верным.

Уже занеся ногу для шага в портал, Гарион остановился, как вкопанный, поняв, что именно я имею в виду.

— Нашёл? — его ошарашенный вид доставил мне несколько секунд удовольствия. — Где оно! Здесь? С собой?

— Слушай, — вздохнул я. — Ты когда-нибудь видел вблизи императорского кондора?

— Конечно видел, — нахохлился гном, раздражённо развеивая портал. — В одном манускрипте я встречал рисунок, созданный одним почтенным путешественником, который…

— Осади, пожалуйста, — перебил его я. — У нас очень… очень мало времени, чтоб ты понимал. И если ты не хочешь и дальше любоваться картинками из своих вшивых манускриптов, вместо реальной синицы в руках, то следует поторопиться.

— Синицы? Куда? — «подвис» гном. — Оно разве у тебя не с собой? Послушай, мы так не договаривались!

— Да не нуди ты, — поморщился я. — Разве я тебя когда-нибудь обманывал? Приготовиться!!! Пошёл! — сграбастав его за рукав и не дав опомниться, я снова активировал кольцо и втолкнул только раскрывающего рот для гневной отповеди Первожреца в портал.

Убедившись, что гномья тушка уже на той стороне, я шагнул вслед за ним.

—…нечно обманывал! — закончил возмущённую фразу гном, прежде, чем заткнуться. И я его понимал. Вид отсюда был потрясающим.

Гномы — всегда такие гномы. И мне кажется, что дай гному мешок с золотом, он обязательно возмутиться и задаст вопрос, почему мешок не новый или с заплаткой. Сейчас произошло примерно то же самое.

— Гхыров клак, — прошептал Гарион, не отреагировав даже на толчок в спину. Он как вывалился из портала, так и застыл, словно соляной столб на том же месте. — А куда делся третий птенец? — он с подозрением уставился на меня.

Вот же засранец глазастый.

— Ты прикалываешься? — задохнулся я от возмущения. — Какой к демонам третий? Тебя это вообще не должно волновать! Мы о чём с тобой договаривались? Правильно! То, что я тебе отдаю яйцо. Всё верно? Верно! Вот хватай любое и проваливай отсюда. И делай с ним что хочешь, поскольку я свою часть договора выполнил.

— Но как? — растерялся Гарион. — Оно же вон какое. Как я его… Ты издеваешься? — вспылил он. — Во-первых, это физически невозможно. А во-вторых, откуда я знаю, когда оттуда что-то вылупится?

— Да мне плевать, Гарион! — начал заводиться я. — Хоть высиживай его, как наседка, мне какая разница? Договор выполнен?

— Выполнен, — недовольно признал Первожрец Двалина, украдкой взглянув на второе яйцо. — Слушай, а…

— Можешь даже не раскатывать губу, — покачал головой я, видя его меркантильную душонку насквозь. — Второе яйцо — не твоё! Забудь о нём!

— А чьё?

Мне оставалось только вздохнуть, про себя лишний раз подивившись гномьей беспардонности и бестактности.

— Мегавайт, так что случилось с третьим яйцом? — Гарион попытался зайти с другой стороны, сообразив, что он перегнул. — Мне просто интересно, ты не подумай ничего.

— Я голодный был, — вздохнул я.

— Что? — глаза гнома увеличились минимум в два раза. — Голодный? Не понял.

— Ну да. Его мамаша из меня все соки выпила. Пока я её грохнул, зверски проголодался. Ну и пришлось… того, — я виновато пожал плечами стараясь не заржать. — Короче, съел я его.

На Гариона жалко было смотреть. Наверное, он бы снисходительнее отнёсся, вздумай я прилюдно обгадить ростовую статую Двалина в центральном Храме Отца подгорного народа, чем к той информации, которую сейчас старался переварить и не сорваться на истерический крик.

— Ты идиот? — тихо поинтересовался он с дрожью в голосе. — Ты вот так просто взял, разбил яйцо и сожрал птенца императорского кондора? Всего?

— Ну не всего, ты что? — потупился я. — Он так-то большой был. Вообще за обжору меня держишь. Я вообще сначала не сообразил, что там уже давно не яичница. В общем… Мне одной ножки хватило, чтобы наесться. Левой. Специй вот только не было, так себе получилось, но вполне вкусно в целом.

— А… о-о-остальное?

— Там, — указал я в сторону обрыва. — Выбросил. Ну а что? — видя, как у гнома с треском ломаются все шаблоны в голове, а в глазах мелькают кадры с моей расчленёнкой, я стал подозревать, что слегка перегнул с приколом. — Ну сам посуди, эти вон вылупятся, голодные, наверняка будут. А тут — труп их брата недоеденный. Они ж маленькие, мозгов — во, — я показал бледному, как полотно, Гариону сведённые вместе указательный и большой пальцы. — Начнут жрать не дай Боги… И что с них вырастет? Каннибалы?

— Ты… — прошипел Гарион с совершенно безумным взглядом. — Это у тебя мозгов — во!!! Ты… вообще… соображаешь, что ты наделал… Как? — заорал он, двинувшись ко мне. — Императорский…

—…кондор, да, — согласился я, отступая на шаг. — Понимаю. Но голод — не тётка, пирожка не поднесёт. А тут — они.

И в тот момент, когда раздался посторонний звук, никто из нас не понял сначала, что именно происходит. Когда треск повторился, до меня дошло.

— Привязывай питомца. Быстро! Не тупи! — приказал я, набрасывая на себя «Туманную вуаль». Ещё секунда мне понадобилась на то, чтобы скользнуть ко второму яйцу и спрятаться в его тени.

Птенец первым должен увидеть Гариона.

Притаившись, я прислушался к тому, что происходит.

Треск стал сильнее, а потом я услышал хруст валежника под ногами Гариона.

— Невероятно! Я глазам не верю! — заорал гном от переизбытка чувств.

Уже не таясь, но всё-равно соблюдая осторожность, я выглянул из-за яйца, чтобы застать идиллическую картину.

В половинке скорлупы виднелась голова птенца и часть тонкой шеи, по-моему, размерами немного меньше, чем у того, который отправился моими стараниями в бесславный первый и последний полёт.

Покачиваясь на подрагивающей шее, голова птенца тянулась к лицу Гариона, который, стоя на коленях, протянул руку, чтобы погладить своего обретённого питомца.

— Мой хороший, — прошептал Гарион голосом, которого я никогда у него не слышал. И, наверное, больше никогда не услышу.

В нём было столько нежности и заботы, что я, не желая хоть как-то испортить момент, просто застыл, стараясь даже не дышать.

Гарион плакал.

Суровый бородатый гном с паскудным характером и подлой душой, сейчас стоял на коленях, обнимая голову птенца и плакал, как ребёнок, которому родители подарили собаку.

Когда от них двоих начало исходить сияние, я вообще забыл, как дышать.

Окутавшись переливающимся коконом, эти двое вспыхнули настолько ярко, что мне пришлось зажмуриться. А когда вернулась способность видеть, я раскрыл рот от удивления.

Птенец видоизменился.

Вместо засаленного слизью детёныша, рядом с гномом крепко стоял на лапах заметно подросший иссиня чёрный «кондорёнок» с тёмно-оранжевыми подпалинами на кончиках крыльев и хвоста.

Увидев меня, птенец угрожающе наклонил голову и зашипел, расправив немаленькие крылья.

— Угомони своего гуся, Гарион, — покачал головой я. — И прикажи ему не нападать на меня. А то, сам понимаешь!

— Спасибо, — сухо кивнул Гарион. — Хоть ты гнилой дроу, но ты исполнил мою мечту. Этого я никогда не забуду. Но не надейся, что я забуду всё, что ты мне рассказал и когда-то сделал. Мы не друзья с тобой! — отчеканил он. — И никогда в жизни ими не станем, «пришлый».