Фракиец Поступь Титанов

Глава 20

Неожиданные известия.

Появился в Личной комнате и, осмотрев накопленные кучи добра, с сожалением подумал что нужно было захватить какую-нибудь мебель. Разобрать наваленное и сложить в сундук хотя бы или же приспособить одну из бездонных торб. Не мешало бы принести в следующий раз пару удобных стульев. Марк Туллий, наверное, так и сделал. Легат любит удобства, — вспомнил я любимое кресло, которое мой соратник носит в сумке.

Мельком глянул на время, отведенное на нахождение в Личной комнате. И неожиданно для самого себя обнаружил, что смогу пробыть в ней без малого семь часов. Похоже, не использованное время, что выделяла мне не слишком щедрая на подарки Система, увеличилось, словно снежный ком после лавины.

Скинул одежду и после призвания боевой формы вновь облачился, попутно ослабляя ремешки и завязки. А сверху накинул обновлённый деревянный доспех. Обрадовался, что тот сел как влитой.

Призвал из пространственного кольца обрезанное ружье и дробовик. И тщательно снарядил их к бою. Несколько зарядов положил в кармашки для карт, чтобы при необходимости быстро снарядить их снова. Не думаю, что среди обычных людей найдется хоть один, кого я не смогу сразить мечем или молнией. Но все же лишний раз рисковать не хочется.

Перед самым входом в божественный домен я натянул на голову шлем, в очередной раз делая зарубку в памяти о том, что нужно справить подшлемник.

Вступив на землю Олимпа, я скорым шагом прошёл мимо проплешины, на которой сиротливо стоял самоход в окружении оружейных ящиков.

Бросил взгляд вокруг, но Марка Туллия с альвийкой так и не заметил.

— Что-то ты не сильно спешил, смертный, — раздался знакомый голос. Зевс с усмешкой окинул меня взглядом.

— Впрочем, не важно, — Громовержец на мгновение замер. — Надеюсь, ты не пожалеешь о своей встрече с родными.

И опять какая-то скабрезная улыбка на мгновение мелькнула в его бороде.

Зевс щёлкнул пальцами, и мир вокруг меня моргнул. А я осознал, что нахожусь в воздухе не менее чем в десяти локтях от поверхности земли.

И ладно бы злопамятные божество «уронило» меня просто на полянку, но подо мной оказалась небольшая отара длинношерстных овец.

Без раздумий активировал «контроль гравитации», замедлив свое падение. Зависнув в воздухе, я потихоньку снижался, одновременно оглядываясь и выбирая место приземления.

Овцы продолжали невозмутимо щипать травку, не обращая внимания на появление постороннего. В отличие от косматой одноухой овчарки, которая заметила чужака и принялась яростно лаять.

Максимально отклоняя в сторону свое медленное падение, одновременно призвал меч. Похоже, что эта брехучая шавка так просто не отстанет. Да и пастухи должны быть где-то поблизости и явятся, услышав встревоженный лай.

Оттолкнувшись ногой от жалобно проблеявщей овцы, я плавно, словно листок, опустился на общипанную траву. Едва коснулся ногой земли, как яростно гавкающая псина прыгнула, попытавшись вцепиться в горло.

Развернувшись на месте, левой рукой перехватил за лохматый загривок и, выпустив меч, рывком перевернул тварь вверх тормашками, с силой опустив хребтом на выставленное колено. Услышав отчётливо раздавшийся хруст, тут же отбросил жалобно заскулившую собаку в сторону.

Из-за ближайших кустов раздался звонкий и заспанный голос:

— Клык, опять овец тиранишь⁈

С непривычки я не сразу понял, что вопрос прозвучал не на эллинском или ромейском. Он прозвучал на моем родном языке, неслышимым из чужих уст уже пару лет.

Из зелени показалась вихрастая голова тощего и нескладного подростка, одетого в короткие штаны и куцую безрукавку. Удивленно вскрикнув, он испуганно попятился и, быстро развернувшись, побежал прочь изо всех сил.

Коротко выругавшись, я рванул за ним, на бегу призывая из карты питомца.

— Люпус, взять! — уверенно отдал приказ.

Волчонок после появления на мгновение растерялся, но заметив убегающего, бросился в погоню.

Люпус оказался немного быстрее меня и, догнав пастушонка, в прыжке вцепился в правую ягодицу. И окрестности залил душераздирающий визг.

Паренёк, не прекращая орать, кубарем повалился на землю. В страхе он принялся лягать Люпуса здоровой ногой, одновременно размахивая короткой сучковатой палкой, пытаясь попасть обидчику в голову.

Волчонок проворно отпрыгнул, оскалившись и глухо рыча, принялся осторожно обходить противника кругом, намереваясь, по всей видимости, вцепиться в горло.

Прибежав через полдесятка мгновений, я перехватил здоровую ногу пастушонка и ударом подошвы тяжелой калиги сломал ему колено.

Верещание тотчас же прекратилось, так как из-за неимоверной боли сознание покинуло моего пленника.

— Люпус! — я махнул за спину рукой. — Добей псину.

Не отрывавший с меня глаз Волчонок с готовностью сорвался назад к отаре овец. А я тем временем призвал из торбы работорговца Пелитовых наёмников.

Один за другим в воздухе соткались десять одоспешенных воинов, мгновенно ощетинившихся мечами.

Оглядев их, я отметил, что среди них не было ни одного из тех, с кем странствовал в подземелье.

— Кто десятник? — обратился я, одновременно рассматривая воинов.

Один из них, устремив ко мне изукрашенное шрамами лицо и поприветствовав коротким кивком, пробасил:

— Здравствуй, Герой Фламмифер! Меня зовут Нестор. Богоравный Пелит распорядился слушать и помогать тебе во всём.

— Пленного связать, оттащить к отаре и привести в чувство, — отдав приказ, я наклонился к неподвижно лежащему телу и коротким исцелением затворил рваную рану и немного подлечил колено. А то еще не хватало, чтобы этот мальчишка помер раньше времени. И главное — чтобы не орал.

Нестор быстро распорядился не только о переноске пленного, но и об организации дозоров по периметру, отрядив на это восьмерых воинов.

Так что к овцам, которые всё же с некоторой опаской поглядывали на окровавленный труп своего четырехногого защитника, мы подошли только втроём. Не считая пленника, которого нес на плече последний из наемников.

Люпус, увидев мое возвращение, радостно перепрыгнул мертвого пса, бросившись ко мне. В воздухе соткалась металлическая карта, которую он, видимо задел, и плавно упала на косматый мех дохлой овчарки.

Подбежав, Люпус ткнулся окровавленной мордой в руку, выпрашивая ласку.

— Молодец малыш, я вижу ты прикончил своего дальнего родственника, — мой голос чуть дрогнул. Ведь совсем скоро я и сам повторю это деяние, — и тебе даже достался какой-то трофей. А ну-ка, принеси его.

Волчонок с готовностью пробежался обратно, и с некоторым трудом зажав карту зубами, принес её мне.

Собачий нюх.

Класс: F-.

Уровень: 1/1.

Описание:

— Незначительно наделяет пользователя улучшенным нюхом.

Насыщение:

0/10.

Хмыкнув, я сунул неожиданный трофей в сумку и ещё раз потрепал Люпуса по загривку. Нагнувшись, я подобрал и скрыл меч в карте.

Не думаю, что мне пригодится этот навык. А вот то, что питомец может получать в качестве трофеев карты навыков, нужно будет как-нибудь обдумать в будущем.

Было бы неплохо по возвращении попросить Люпуса попрыгать в том месте, где Пелит приносил в жертву Системе живность для усиления моего питомца.

Может, попадется пустышка или какой-нибудь мусорный навык. Какой-нибудь «бараний язык», например.

Мои размышления прервал сдавленный стон очнувшегося подростка.

— Пленного можно допрашивать, — негромко сообщил Нестор, наступив на грудь мычащего пастушка.

— Благодарю, — ответил я. С некоторым трудом заставив себя перейти на родной язык, вновь обратился к пленнику:

— Если ты меня понимаешь, то кивни.

Пастушок судорожно закивал, не прекращая мычать. А по его лицу текли слезы.

Я припомнил, как вел себя Пелит во время допросов, и попробовал скопировать его интонацию:

— Когда из твоей пасти вытащат кляп, а ты заорешь, то я сломаю тебе вторую ногу. Если ты будешь лгать, то будешь наказан болью, по сравнению с которой сломанное колено покажется тебе щекоткой. Если ты меня понял, то кивни.

Пленный, прекратив мычать, так яростно закивал головой, что мне показалось, что ещё чуть-чуть и у него переломится шея.

— Если твои ответы мне будут полезны, то сегодняшний рассвет для тебя будет не последним, — с той же интонацией пообещал ему.

Перейдя на эллинский, я обратился к Нестору:

— Вынь кляп, но если начнет орать, то сразу заткни его.

Десятник кивнул и с силой вырвал кляп, немного порвав пленному рот. Пастушок вновь замычал, но крик все же сдержал.

— Знаком ли тебе Ситалк, сын Искара?

Пленный испуганно сглотнул и, скривив окровавленный рот, с хрипотцой произнес:

— Да, это мой господин.

— Я не узнаю эти места. В какой стороне находится его жилище?

Пастушок, с изумлением таращась на меня, похоже он только сейчас обратил внимание на непривычный вид моей брони и шлема, кивнув подбородком куда-то влево, неуверенно ответил:

— В ту сторону нужно пройти по тропе с пол-лиги.

Кивнув, я показал, что ответ принял. Тем более мой дар не почувствовал лжи в его словах.

— Сейчас ты перечислишь мне всех домочадцев, слуг и рабов, что живут во владениях Ситалка.

Пленный, немного запинаясь и ненадолго задумываясь, принялся называть имена всей дядиной семьи, а также прозвища и клички прислуги, стражи и рабов.

Но имени моей сестры в его словах так и не прозвучало. Когти страха сжали моё сердце. Неужели Громовержец солгал и моя сестра находится незнамо где?

— Знакомо ли тебе кто-нибудь с именем Арета? — затаив дыхание, спросил его.

— Плененный на мгновение задумался и неуверенно ответил:

— Вроде одну старуху в соседнем селении так звали…

— Не то, — я резко оборвал его на полуслове.

— Опиши внешность всех женщин, — я несколько раз щёлкнул пальцами, подбирая нужные слова. — Я имею в виду служанок и рабынь.

Люпус радостно бегал вокруг отары, время от времени тявкая на овец.

И вновь пленный принялся перечислять внешность многих женщин, молодых и старых. Но ни одно описание не подходило под мою сестру. До тех пор, пока не начал описывать внешность одной из рабынь, которую он назвал Уродиной.

— Волосы у неё наполовину седые, с проплешинами. Хотя раньше вроде были рыжими. Совсем как у моего господина Ситалка и его детей.

Сердце как будто пропустила удар, защемило в груди. Я практически без раздумий наложил на себя исцеление.

Пленный с изумлением вытаращился на сияние, что окутало мою руку. И как только боль отступила, я вновь приступил к допросу:

— Расскажи про «Уродину», — спросил я, со злостью процедив прозвище сквозь зубы. — Как можно подробней.

— Да что там рассказывать, — пленный скривился от боли. — Сидит безвылазно в сарае с шерстью и пряжу прядёт постоянно. А Уродина она потому что правый глаз у неё выжжен, язык подрезан и зубы выбиты.

До зубовного скрежета сжал челюсть. А пленный от страха умолк.

— Дальше, — зло прошипел я одними губами.

Весной она разродилась мертвым ребенком.

— Кто отец был? — медленно выдавил я из себя.

Пленный заёрзал, явно не решаясь ответить.